Мистер Икс

– А ты, похоже, успела выпить до приезда Стюарта, – заметил я.

– Разве?.. – Я не разобрал: то ли она забыла, то ли сделала вид, что забыла. Тут я заметил, что она смотрит на меня с легким вызовом. – Вот оно что. Я дала тебе чистый стакан, а этот достала с полки. А… Поняла. Перечисляя тебе мои пороки, Стюарт упомянул и тяжелую стадию алкоголизма.

– Алкоголизм он опустил. Люди, пьющие столько, сколько Стюарт, не считают это пороком.

– Верно подмечено, – согласилась Лори. – Господи, пойдем присядем, а?

Она обняла меня одной рукой, и мы перешли в гостиную.

Мы устроились на длинном диване перед кофейным столиком. Большая комната показалась мне сейчас наполненной гулкой пустотой, как здание брошенного аэропорта.

– Прости, что я так визжала, – сказала Лори. – К моему огромному изумлению, я обнаружила, что мне жаль Стюарта.

Я сделал глоток скотча.

Она откинула голову на диванную подушку.

– Как думаешь, что с ним будет? Он выдержит?

– Хочешь знать, что ждет доброго старого Стюарта? – Я усмехнулся. – Я тебе скажу. Отсидев годик в тюрьме, Стюарт найдет в себе Иисуса и станет убежденным христианином. Весь оставшийся срок он будет возглавлять группы молящихся и классы изучения Библии. Когда он освободится, получит в какой-нибудь захолустной бурсе духовный сан и несколько лет посвятит тюремной пастве. Он будет рассылать сообщения для печати, и о нем будет написано много статей. Вы только представьте, потрясающая история: один из столпов общества, унаследовавший огромное состояние, совершает преступление, обретает спасение и очищение в тюрьме и посвящает себя добрым делам. Этот парень никогда не пропадет. Через три года у него появится своя церковь и многочисленный приход. Когда он будет описывать свое прошлое, Эллендейл покажется Содомом и Гоморрой: стейки с кровью, модные машины, дорогие костюмы, цепи, кожа и кнуты. Количество прихожан возрастет вчетверо, и он купит новое здание с телевизионной аппаратурой. Потом он напишет книгу и станет завсегдатаем ток-шоу.

Пассаж о цепях и коже вырвался у меня невольно. Я никак не ожидал, что во мне накипело столько гнева.

Проницательно и слегка удивленно она смотрела на меня:

– Похоже, ты прав. А откуда взялись цепи и кнуты? По-моему, он вполне нормален и далек от садомазохизма.

– Присочинил, чтоб история получилась более складной. Когда Стюарта посадят, я напишу ему, что вымысел куда сильнее реальности.

Лори смотрела на меня с той же глубокой задумчивостью, которую я подметил, когда взглянул на нее поверх крыши машины.

– Ты сказал, что тебя достали кидающиеся с ножами Хэтчи.

– В запальчивости…

– Это ты тоже присочинил, да? Сколько ж тогда получается Хэтчей?

«О нет!» – подумал я.

Взгляд ее почти неуловимо изменился.

– Что? Прости, не понял. – Я сделал большой глоток виски, пытаясь подготовить себя. Я не хотел готовить себя.

– Нэд?

– Ты права, – проговорил я. – Мы с тобой должны кое-что выяснить.

– Ты, кстати, собирался показать, что в папках, – звонко, почти с вызовом напомнила Лори. Сейчас она была словно армия на вершине холма: знамена развеваются, оружие наготове. Я чувствовал восторженное изумление.

– Для начала послушай, что происходило в течение последних двух дней. Я обязан рассказать тебе об этом. Ты познакомила меня с Хью Ковентри и помогла мне узнать об Эдварде Райнхарте.

– Это то, что ты хочешь выяснить? – Знамена красиво и гордо реют на ветру.

– Это то, что нам необходимо выяснить, – сказал я.

123

Рассказ я начал с Бакстон-плейс и Эрла Сойера; покинув коттеджи, я пришел на Голубичную, где увидел имя сторожа в сборнике Лавкрафта у Поузи.

– Вот почему ты вдруг так странно повел себя, – сказала Лори. – А мы-то с Поузи гадали, какая муха тебя укусила.

– Виноват… Мне надо было уйти и подумать.

– Зато, слава богу, ты вернулся. Рассказывай дальше.

– На похоронах Тоби кто-то обмолвился, что истинным хозяином домов моих тетушек на Вишневой улице якобы является Стюарт. Это бессмысленно. И я так и не пойму, почему они изо всех сил старались сделать вид, будто ничего не знают о моем отце.

– Мне это тоже непонятно, – сказала Лори. – А какая здесь связь?

– Я кое-что сделал, чего делать, конечно, не следовало. Обшарил платяной шкаф Нетти. Там и нашел одну из этих папок. А вторая – из дома Стюарта.

– Ты забрался в дом Стюарта?

– В этом не было нужды. Я взял папку, но первым украл ее он. Я лишь востребовал снимки назад.

– Значит, это он забрал фотографии твоих тетушек?

– Забрал, чтобы они не попали на выставку.

– А остальные были у Нетти? Что ж, по крайней мере, это ты выяснил. Они держали их у себя как выкуп. Нетти и Мэй далеко не дурочки.

– Нетти и Мэй знают, как взять то, чего они хотят, – ухмыльнулся я. – Вопрос-то в другом: чего они хотят?

Лори невозмутимо взглянула на меня в ответ:

– Им, наверное, очень дороги эти фотографии.

– Я тебе покажу кое-какие.

– Наконец-то. – Лори поставила стакан и подвинулась поближе к кофейному столику.

Я вытянул из папки фотографию Омара с Сильвэйном.

– Запомни эти лица.

Следующей появилась фотография Говарда Данстэна, за ней – Кордуэйнера.

– На тебя похож. – Лори обернулась ко мне с сияющей улыбкой и вновь вгляделась в снимок. – Немного. У тебя глаза не такие бешеные.

– Это Говард Данстэн. Отец Нетти и Мэй.

– Непрост, а? А это что?

Она взяла следующую фотографию из стопки. Под присмотром сидящего на корточках десятника в котелке двое мужчин катили тачки к сотам строительных лесов и балок, поднимающихся из грязной земли. В правом углу кадра двое других рабочих тащили охапки деревянных брусов «два на четыре» через Торговую авеню. Поодаль от стройки припарковались «форд» модели Т и грузовик с дощатыми бортами кузова. Весьма упитанный зевака в костюме из сирсакера[66] и канотье, как у молодого Карпентера Хэтча, взволнованно смотрел в камеру, стоя в нескольких футах за спиной надзирателя в котелке. Углы наклона шляп и позы этих двоих сочетались четко и плавно, как стихотворная рифма.

– Это на стройке отеля «Мерчантс», девятьсот двадцать девятый год. Хью Ковентри очень нравилась эта фотография.

– И вправду, удачный вышел снимок. В нем столько движения, а два парня в шляпах – прямо анекдот.

– А вот я совсем маленький. – Я выложил перед Лори фотографию с моего третьего дня рождения.

– Боже, какой очаровательный ребенок! – Глаза ее лучились радостью. – Нет, правда, ты был не просто симпатичным – ты был потрясающе красивым малышом. Всякого надо было снимать в рекламах.

– Моя матушка наверняка с тобой согласилась бы. Так, а теперь кое-что из папки Хэтча. – Я показал фотографии Карпентера, хвастающегося своим новым авто, и Эллен на выпускном вечере.

– Кто эти люди? Дедушка и бабушка Стюарта?

– Правильно.

– Какая хорошенькая, правда? А вот он очень смахивает на образцового поставщика свиных бифштексов. Глянь, какие тучные бедра.

Я достал фотографию Кордуэйнера Хэтча в галстуке-бабочке, глядящего из-под челки.

Лори нагнулась к снимку. Сделала глоток из почти пустого бокала и снова обернулась ко мне.

– Это ты? Не может быть. Это снято задолго до твоего рождения.

– Это паршивая овца семейства Хэтчей, – сказал я. – Дядя Стюарта, Кордуэйнер.

– Он похож на тебя.

– Это я похож на него. Лори, когда первые снимки поступили в архив, ты видела хоть один из них?

Лори закусила нижнюю губу:

– Честное слово, не помню.

– А Рэчел Милтон помнит. Это она сказала мне, чтоб я их поискал.

– Не понимаю. – В глазах Лори было лишь невинное смущение. – Рэчел сказала, что я их видела?

– Нет. Сказала только, что они могут быть у тебя.

– Может, и были. Я не придавала им значения. Я ведь тогда и не знала тебя.

66

Тонкая хлопчатобумажная ткань типа жатого ситца с рельефными полосками.