Солнечный цветок дьявола

Ланс обтирал влажным полотенцем Энжи, она же хотела, чтобы все, что между ними случилось так и осталось сном. И это правильно. Только как же трудно находиться с ней рядом, ласкать ее нежное тело, которое так доверчиво льнет к его рукам и не иметь возможность продолжить. А еще этот золотистый треугольник волос, который манит прикоснуться.

Ланс вдохнул аромат своей женщины, такой манящий, терпкий. Как же ему хотелось ощутить ее вкус, все его животные инстинкты кричали об этом, но он боялся напугать девушку своей страстью. Она и так многое пережила, ей надо время, чтобы понять — в физической любви нет ничего гадкого и постыдного. Одного раза для этого, конечно, недостаточно. Но ведь Энжи уезжает через две недели. Она же не обидится, если ей будут и дальше сниться такие приятные сны? Пальцы не удержались и все‑таки забрались в завитки, девушка во сне застонала и раздвинула ноги, давая доступ к тому, что так сильно волновало Ланса. Он и сам не заметил, как сумрачный облик стал пробиваться, через человеческий образ, уткнувшись носом в живот девушки, он вдыхал ее запах. Ниже, еще чуть — чуть, язык скользнул вниз, желая распробовать вкус Энжи. И это снесло все барьеры, что он себе ставил. Как же давно он об этом мечтал. Его язык ласкал, доставляя удовольствие спящей девушке, на которую действовало сонное заклинание, и себе, ведь вкус желанной женщины неповторим. Возбуждение охватило всю его сущность, вытягивая на волю его истинное лицо. Как хорошо, что Энжи его не видит. Надо бы сдержаться, уйти, но ему тоже хочется получить свой кусочек счастья. Нет, он так не может, ему надо, чтобы Энжи смотрела на него, хочется ловить ее стоны, видеть в ее глазах звезды, пить ее дыхание, делить с ней удовольствие.

Ланс вскочил и ушел в ванную, а оттуда через окно на улицу. Пробежка лучший способ сбросить напряжение, а заодно можно будет убить парочку людишек, которым не повезет оказаться на его пути…

Глава 4

Я ехала в карете, две недели, которые прошли в сборах, пролетели незаметно. Дни были наполнены делами, а ночи необычайно реальными снами. Я уже успела забыть, что когда‑то мне снились только кошмары. Смешно, я стала ждать ночи, в то же время, мучаясь подозрительностью днем. Но каждое утро я убеждалась, что никаких пятен на простыне нет, и на теле отсутствуют следы страсти. К тому же Ланс вел себя безукоризненно вежливо, как всегда. Похоже, я схожу с ума.

Неделю назад мне привезли туфельки на каблуках, очень симпатичные и удобные. Я довольно быстро научилась на них ходить, а потом мы с Лансом оттачивали танцы. Учителя танцем я вызывать из города не стала, одна мысль, что ко мне будет прикасаться посторонний мужчина, вызывала раздражение. А к Лансу я привыкла, мне нравилось его подначивать, хотелось, чтобы он скинул маску вежливости и учтивости. Не знаю зачем, просто было желание увидеть его настоящим.

Вчера вечером мы устроили мои проводы с вином и танцами. Ланс говорил тосты, желал легкой дороги, веселых дней в столице и, конечно, достойного избранника. Он был наигранно жизнерадостен, но в глазах была грусть.

— Ланс, что случилось? — прямо спросила у него. За две недели мы сблизились, а мои сны способствовали тому, что к своему управляющему я стала чувствовать симпатию. Да что там, днем я прикладывала усилия, чтобы не краснеть и не выдать себя взглядом. Ведь смешно видеть мужчину во сне, хотеть его, особенно, когда он никаких усилий к сближению не прикладывал. Даже обидно. Ну да, я же не фигуристая брюнетка. Одна эта мысль разозлила, захотелось всех брюнеток, что работали у меня выгнать и блондинок тоже, на всякий случай. И вообще, оставить только старых и страшных теток, с кучей детей и мужьями.

— Знаете, госпожа. Я подумал, что ваш будущий супруг захочет поставить другого управляющего поместьем, более опытного, — произнес Ланс.

— Глупости, я уверена, ты по праву занимаешь свое место. Давай, лучше еще потанцуем, — я вскочила с дивана, не дожидаясь руки Ланса. Я тоже вела наигранно, старательно делая вид, что меня не волнует этот вопрос. Но я понимала, что Ланс прав, новому супругу вряд ли понравится наши дружеские отношения с управляющим. А если до него дойдут слухи, что между нами что‑то было, то Ланса вообще могут убить. Ведь не докажешь, что ничего не было, кто поверит вдове?

Мы танцевали, пили вино, а я все чаще ловила себя на мысли, что так и не узнаю, каковы поцелуи Ланса на самом деле. Ведь сюда я вернусь с мужем, так что проверить это у меня не будет возможности. Все чаще мой взгляд останавливался на губах мужчины, в голове билась одна только мысль — это последний вечер, когда я могу узнать истину. Всего‑то надо поцеловать Ланса. Мои губы зудели, желание было нестерпимым, но страх выматывал душу. А что если я ошиблась? Что если Ланс холодно меня отстранит, скажет: «Спокойной ночи, госпожа», и уйдет? Как же это гадко навязываться, да еще и мужчине.

— Госпожа, вам нехорошо? Проводить вас в спальню? — учтиво спросил управляющий. Захотелось ударить его, как он может быть таким чурбаном?!

— Да, проводи. Я устала, — получилось раздраженно и зло. Большей частью я злилась на себя и на реакцию своего тела. Никогда не думала, что буду хотеть близости с мужчиной.

— Я позову горничную, госпожа, она поможет вам, — остановился у двери в мою спальню Ланс, он немного нервничал, и я не могла понять почему.

— Ни к чему, зайди, поможешь мне с корсетом, — мое сердце отчаянно билось, не знаю от чего сильнее, от паники или адреналина. Я никогда не была решительной и отважной, а сейчас будто что‑то во мне перевернулось и очень хотелось исполнить свое, в общем‑то, невинное желание.

Я вошла в спальню, чувствуя спиной, что Ланс идет следом, подошла к комоду, на котором стояло трюмо и начала снимать с себя украшения. Мужчина нерешительно подошел ко мне и замер, смотря через зеркало, как я вынимаю серьги.

— Ланс, помоги расстегнуть колье и берись за корсет. Не всю ночь же мне тут стоять? — я все больше раздражалась, мне никогда не приходилось соблазнять мужчину. И как это сделать, я не знала. Ну не говорить же ему прямо: «Поцелуй меня»?

Теплые пальцы Ланса коснулись моей шеи, он осторожно убрал пряди моих волос в сторону. От этих незамысловатых действий по моему телу побежали мурашки, а Ланс сглотнул, гипнотизируя взглядом бьющуюся на моей шее жилку. Но вот он взял себя в руки и расстегнул колье, вызывая мой, на грани слышимости, разочарованный стон. Я так надеялась, что он не удержится и прижмется губами к моей коже.

— Мне лучше уйти, госпожа, — хрипло выдохнул управляющий, поймав мой взгляд в зеркале. Он уже не был таким невозмутим, как обычно. И эта маленькая победа подняла мне настроение.

— Ты забыл о корсете, — так же через зеркало улыбнулась ему. Колье я положила в ящик комода к сережкам. Как бы случайно погладила свою шею, слегка растирая ее, декольте, плечо…

— Я позову горничную, — руки мужчины подрагивали, он не поднимал на меня глаз, покусывая губу.

— Нет, я хочу, чтобы это сделал ты! — слова получились резче, чем я того хотела. Лицо залилось краской стыда, вот сейчас он окинет меня своим вежливо — ироничным взглядом и скажет, что мне вредно пить вино.

— Это правда? — Ланс резко развернул меня к себе лицом. — Тебе не противны мои прикосновения?

— Нет, то есть да. Демон, я запуталась, — оттолкнула от себя мужчину и заметалась по комнате. — Я не знаю. В последнее время со мной что‑то не так. А еще эти сны, они сводят меня с ума. Извини, Ланс, тебе действительно лучше уйти.

— Теперь я точно не уйду, — мужчина перехватил меня и крепко обнял. Я недоуменно вскинула на него взгляд и пропала в той лавине чувств, что до этого прятались за маской вежливости и учтивости. Как же мне был знаком этот взгляд и слова, которые он произнес: — Моя маленькая Энжи…

Я вздохнула, вырываясь из грез. Вчерашняя ночь была лучшей в моей жизни, даже сны не могли с ней сравниться. Поэтому было вдвойне обидно, когда я проснулась одна. Ланса не было рядом. Мы даже не попрощались, разве можно считать таковым его слова на грани сна: «Я буду тебе сниться, мой солнечный лучик»? Умом понимаю, что он сделал правильно, а сердце кричит о предательстве. Как жить дальше, зная, что в мужья мне попадется какой‑нибудь подонок и неважно, что благородного происхождения? А того единственного мужчину, что смог пробиться сквозь мои страхи, я вряд ли увижу еще раз, не говоря уже о большем. Апатия навалилась на меня, не хотелось никого видеть. Но как часто это бывает, именно в такой момент кто‑то обязательно заглядывает.