Перед прочтением — сжечь!

— Да какое там, на хрен, давление! — со знанием дела отвечал на то Александр Григорьевич. — Залейте в трубы шампанское — и они полопаются, как вафельные стаканчики для пломбира! Последний ремонт делался еще при Иосифе Виссарионовиче, земля ему, блин, пухом. Тот бы за двадцать четыре часа решил проблему Чечни так, что потом никому семьдесят лет ни о каком суверенитете и думать не захотелось бы, гадом буду… А вы говорите — давление! Да там, блин, уже давно никакой, на хрен, не металл, а папиросная бумага! — и он залпом опрокидывал в себя сразу по полстакана так счастливо свалившегося на него дорогого зелья.

Закачивать в трубы шампанское «урагановцы», понятно, не стали, но к рассказу дяди Саши прислушались внимательно. Сопроводив его к местной котельной, они включили с его помощью сразу все имевшиеся там рабочие и резервные насосы и подали в систему отопления клуба максимально возможное давление. К счастью, пока ещё продолжалось лето, и котлы были наполнены не кипятком, а холодной водой, не то бы тем, кто оказался в эту ночь среди зрителей «Вест-Оста», было бы не позавидовать. Как рассказывали потом очевидцы, после подачи в трубы максимального давления зрительный зал практически мгновенно превратился в уникальный четырёхсотместный душ Шарко, заслуживающий того, чтобы быть занесенным в книгу рекордов Гинесса. Да и не только зал, поскольку трубы лопнули одновременно и в фойе, и за сценой, и в кафе на первом этаже, и в коридорах, и даже на чердаке — так что водяные струи ударили сразу во всех направлениях, да плюс ещё хлынула на заложников вода с протекающего потолка. Залитый этим внезапным дождём, факел в руках Прохана Мовсарова погас фактически в первую же секунду, но напор воды был настолько силён, что чаша зрительного зала начала стремительно превращаться в огромный бассейн, по которому с криками плавали среди сорванных водой сиденьев и целлофановых пакетов ошарашенные зрители несостоявшегося мюзикла. К сожалению, ситуация показала, что далеко не все из них умели долго держаться на воде, а потому эта остроумная и блистательная победа оказалась омрачена к утру известием о ста сорока трёх утонувших жителях Красногвардейска.

К числу не умеющих плавать относился и главный виновник всей этой трагедии — тринадцатилетний Прохан Мовсаров, хотя, в отличие от ста сорока трёх несчастных, ему и удалось спастись. При этом, правда, ворвавшиеся через несколько минут после начала «водяной атаки» на надувной резиновой лодке с мотором спецназовцы вынуждены были снимать промокшего с головы до ног террориста с зелёной плюшевой кулисы, на которой тот умудрился повиснуть, вцепившись в неё, будто клещ в собачье ухо. Его тут же затолкали в один из автобусов с эмблемой «Русского урагана» и в сопровождении половины группы спецназовцев отправили в областной центр, тогда как их оставшиеся товарищи чуть ли не до следующего вечера выносили из помещения клуба трупы захлебнувшихся в воде зрителей да выкатывали на улицу тяжеленные бочки с бензином.

Можно было с облегчением докладывать наверх, что всё, что случилось минувшей ночью в Красногвардейске, было вовремя локализовано и не превысило собой категории ЧП районного масштаба. Однако люди еще долго оправлялись от случившегося, пытаясь возвратиться к своей привычной жизни. Но её после этого случая так в нашем городе уже и не наступило…

Глава 14

К СОЖАЛЕНИЮ, ЭТО НЕ СУМАСШЕСТВИЕ…

Я знаю, что это может показаться кому-то весьма циничным и даже кощунственным, но только нам с Лёхой вся эта история оказалась даже немного, как говорится, на руку. Я правду говорю. Ведь для такого небольшого городка как Красногвардейск потрясения подобного рода могут быть сравнимы только с извержением Этны для живущих у её подножия, а потому ночное происшествие в клубе швейной фабрики отодвинуло прочь не только все обыденные дела жителей города, но заглушило и уже начинавшие расползаться к этому времени подробности жуткой гибели членов литературной студии «Молодые Гении Отчизны», которые вновь и вновь пересказывала всем своим знакомым и незнакомым поэтесса Арина Взбрыкухина, чудом оставшаяся живой в этой дьявольской мясорубке. Потеряв тогда сознание, она упала на пол и оказалась вскоре приваленной сверху трупами своих товарищей по литературе, безжалостно застреленных из ужасного ружья Кондомова. Не заметив этого, он увёл с собой под угрозой смерти поэта Славу Хаврюшина, а она через какое-то время выбралась из-под груды тел и в беспамятстве побежала в милицию. Поскольку в преступлении фигурировал работник районного отдела внутренних дел, то допрос с обезумевшей от испуга поэтессы снимал сам полкованик Дружбайло (из-за чего он и не приехал тогда на назначенную на нашем загородном складе встречу, избежав таким образом смертельного купания в жабьем дожде). Было заведено дело, назначена оперативно-следственная группа, заведена картонная папка с пугающим номером 666, куда легло несколько листочков с протоколами допроса Взбрыкухиной, но тут внезапно налетел порыв «Вест-Оста», город наполнился слухами о сотнях утонувших в клубе швейфабрики зрителях, и история с расстрелянными в студии поэтами начала казаться каким-то мелким и незначительным происшествием. И уж тем более никого не всколыхнуло сообщение об исчезновении профессора Водоплавова и его полуночной спутницы Софочки, о котором стало известно примерно в то же время. Мало ли куда могут смотаться любовники, которые не желают, чтобы им мешали?..

К нашему с Лёхой и Шуриком облегчению, благодаря всему случившемуся на представлении «Вест-Оста», никто не спохватился также и о внезапно пропавших куда-то из города начальнике налогового управления Александре Вспученке, председателе Общества любителей «Жигулёвского» Семёне Ракитном, а также о Глане Обалдяне, майоре Петруненко и некоторых других довольно известных в Красногвардейске личностях. Ну, а самое главное, что это ЧП уберегло нас и от трагических воплей Виталькиной супруги Алки, которая, поддавшись всеобщим слухам о сотнях без вести пропавших, решила, что её муж тоже находился в ту злополучную ночь среди зрителей «Вест-Оста», и теперь целыми днями моталась по городам области в поисках Виталькиного тела.

(Поскольку в двух моргах Красногвардейска хватило места только для 46 человек, то тела 97 остальных из числа официально признанных утонувшими в клубе были развезены по всем ближайшим моргам области.)

Вымотанный событиями последних дней хуже, чем тяжёлой работой, я заперся после окончания истории с «Вест-Остом» в своей квартире и в течение нескольких дней пребывал там в какой-то глухой отключке. Это нельзя было назвать сном в привычном понимании этого слова, скорее, я просто лежал, будто с надетым на голову видеошлемом, в котором беспрерывно прокручивались то сцены низвержения жабьего дождя, то картина Виталькиной смерти, то вдруг мелькала фигура входящего в гостиницу «Высотная» поэта Голоптичего, а то я видел себя сидящим в красных «жигулях» Перевершина посреди окутанной туманом дороги, а мимо окна двигались чьие-то громадные, теряющиеся в белесой высоте, ноги…

Когда я, наконец, очнулся от наваждения и открыл глаза, то увидел, что за окнами было светло, и там уже вовсю разгоралось утро какого-то нового дня. Поднявшись с постели, я почувствовал себя слабым, как после болезни. Пройдя на кухню, я, не умываясь, вскипятил себе воду и приготовил большущую чашку кофе. Так я её там и выпил, сидя в одних трусах на холодном табурете, вприкуску с четырьмя карамельками «Рачки», и только после этого, почувствовав небольшой прилив сил, направился в ванную умываться.

Посмотрев при входе в висевшее прямо напротив дверей зеркало, я увидел там своё бледное небритое лицо с тёмными кругами у глаз, и подумал, что Светка была не так уж и не права, когда старалась отговорить меня от участия в выпуске сочинений Кинга. Да что там — «не так уж»! Она была стопроцентно права, предчувствуя сердцем ту беду, которую таила в себе наша невинная, на первый взгляд, затея. Вон — теперь уже я и сам вижу, что слово оказывается способным распрограммировать себя в самые настоящие, ощущаемые на собственной шкуре, вещи. Я ведь сразу обратил внимание на какую-то нереалистичность того идиотского ружья, из которого Хаврюшин выстрелил там возле лужи в Витальку, и Лёха потом подтвердил мою догадку, сказав, что это действительно была не то, чтобы существующая в природе модель оружия, а только её представляемый демоном Тэком аналог, который каким-то непостижимым образом материализовался в нашей жизни. Но, как показали нам эти страшные дни, воплотившиеся из чьего бы то ни было воображения ружья оказываются способными убивать ничуть не хуже, чем изготовленные на оружейных заводах Тулы или Ижевска.