Страница 8 из 26
Казбек по-собачьи завилял хвостом и, высунув язык, улегся возле любимца, Покончив с лисой, они вместе спустились с пригорка. В двух километрах от места охоты волки наткнулись на конский след, который шел с запада на восток. Казбек обнюхал тропу и быстрыми скачками поднялся на возвышенность. Широколобый последовал за ним. Вскоре они увидели далеко в степи одинокую фигуру всадника. Белогрудый долго не спускал с него глаз, и только когда тот как бы растворился в трепетном воздухе степи, улегся на горячую землю и закрыл глаза. Что-то далекое, давно забытое промелькнуло в голове собаки. Вскочив на ноги, белогрудый бросился бежать по следу. Его нагнал широколобый и встал мордой к отцу, как бы спрашивая: что ты надумал? Казбек обнюхал сына и повернул обратно.
Однажды белогрудый заметил группу всадников. Почуяв опасность, он незаметно опустился в балку и с помощью своей подруги загнал волчат в густой кустарник. Люди приближались. Широколобый лежал, не спуская глаз с отца. Вскоре с восточной стороны балки послышалось легкое пофыркивание лошадей. Волчица, поднявшись на ноги, лязгнула зубами.
Всадники спешились. Чей-то густой бас произнес:
— Волчий выводок находится внизу балки.
— Почему ты так думаешь, Митрич? — спросил молодой голос.
— Примета есть. Если сороки кружатся на одном месте, значит есть падаль, а где падаль, там и волки. Чуешь запах?
В вечернем воздухе со дна балки несся противный запах волчьего логова.
— Оклад надо ставить, — продолжал бас, — а завтра на рассвете я попробую подвывать. Если ответят волки, значит, я не ошибся.
Вскоре длинная бечева, на которой болтались разные флажки, кольцом охватила логово зверей и сомкнулась возле стреноженных на ночь лошадей.
Ночь прошла тревожно. Когда встала утренняя заря, со стороны людей послышалось: у-у-у-о-о-о. Выл какой-то матерый волк. Волчата, не вытерпев, затявкали: гам, гам, гам, о-о и начали подвывать. Голос чужого волка начинался с высокой ноты и постепенно переходил на низкое: у-у-у-а-а. Ответила и волчица. По телу белогрудого пробежала дрожь. Волнение отца передалось широколобому. Усевшись на задние лапы, он затянул неумело: у-у-о-о-о, но, почувствовав зубы отца, взвизгнул от боли и замолчал. В предутреннем воздухе послышался голос человека:
— Ну и мастер же ты, Митрич, подвывать, у меня даже мурашки по коже забегали от твоего воя.
— Не впервые, — довольным тоном прогудел бас, — теперь не уйдут. Становись по местам!
Над степью поднялась оранжевая полоска света, а вслед за ней яркие лучи невидимого еще солнца полыхнули по небосклону. Волчица выбежала из кустов и, наткнувшись на флажки, метнулась в сторону.
Раздался выстрел. Второй. Высоко подпрыгнув, волчица упала. Детеныши заметались по кустарнику. Выстрелы участились.
Белогрудый припал к земле и, прячась в кустах, пополз к опасной бечеве. Подражая отцу, широколобый следовал за ним. Преодолевая страх, Казбек перемахнул через флажки. За ним пружинным броском оторвался от земли и широколобый. Вскоре их серые фигуры замелькали далеко в степи. В балке остались трупы матери-волчицы и ее шестерых детей.
На вторые сутки белогрудый с сыном устроили себе логово в прибрежных камышах, где и встретил белогрудого Бисимбай.
Надвигалась осень. Побурела трава. По Тургайской степи, гонимые ветром, стремительно неслись серые клубки «перекати-поле». На озерных плесах стаями собирались птицы. Над сумрачной землей низко плыли туманы, с серого и холодного неба доносился печальный крик журавлей. Длинными косяками на юг летели казарки[9]. Образуя полукруг, тяжело махали крыльями дрофы, и в воздухе было слышно их дробное: кррр! кррр! Проносились стремительные чирки. Птичий гомон над озером не умолкал ни днем, ни ночью.
Белогрудый лежал в кустарнике, чутко прислушиваясь к осенним шорохам степи. Он ждал сына, который стал заметно чуждаться отца, пропадая по нескольку дней подряд. К этому времени широколобый вырос в крупного волка. Он обладал острым нюхом, зорким глазом и хитростью. Для домашних животных он стал настоящим бичом. Охота на овец у широколобого превращалась в буйное озорство. Он губил их целыми десятками. Вот и сегодня, загнав пугливых животных к озеру, он разбросал их трупы по всему берегу, а сам направился к отцу.
Перед утром выпал снег. Потом выглянуло солнце и вновь спряталось за тяжелую тучу.
В тот день к юрте Бисимбая подъехал старый казах. На высокой луке седла сидела большая птица.
— Рустем не был? — спросил он хозяина после обычного приветствия.
— Нет, — ответил тот.
— Охоту на белогрудого волка начнем с утра, — заявил гость. — Беркута кормить не надо, — сказал он сердито Галии, которая хотела подать орлу кусок мяса. — Чем голоднее, тем злее будет птица. С белогрудым надо покончить. Восемь овец в моей отаре зарезал.
— А у меня пять, — сообщил с порога входивший в юрту Рустем.
— А какой он из себя? — спросил Бисимбай старика.
— Большой волк, с белым пятном на груди. Так рассказывал мой сосед Нуриман, который видел его близко.
— Тот самый, которого ты встретила на берегу озера, — шепнул жене Бисимбай.
То, что приписывали Казбеку, было делом широколобого, который за последние дни участил свои набеги на овец.
Пообедав, казахи сели на коней и, захватив с собой беркута и короткие палки, выехали в степь. Обогнув озеро, старик отстегнул кольцо, к которому был прикреплен орел, и, сняв с него кожаный колпачок, подбросил птицу вверх. Описывая спирали, беркут поднимался все выше и выше. Не спуская с него глаз, медленно ехали охотники.
В это время с противоположной стороны озера показался новый всадник. Подъехав к юрте Бисимбая, он спросил Галию:
— Где хозяин?
— Уехали на охоту с беркутом ловить белогрудого волка.
— Бе-ло-грудого?! — протянул с изумлением незнакомец. — А давно он появился здесь?
— С зимы прошлого года. Такой огромный, с белым пятном на груди. Так он меня напугал, хотите, расскажу?..
Но гостя в юрте уже не было. Вскочив на коня, он помчался к месту, где кружил беркут.
— Сомнений нет, это Казбек. Наконец-то я его увижу, — шептал всадник, подгоняя коня. Это был Абдурахмат.
Степной орел продолжал кружиться, разыскивая добычу. Вдруг, сложив крылья, он комком упал на кустарники, из которых выскочили два волка. Один из них — широколобый — помчался к озерным камышам, а на втором, вцепившись в спину острыми когтями, сидел беркут.
Пытаясь сбросить с себя птицу, Казбек повалился на землю. Орел взлетел. Белогрудый помчался в степь. Тяжело махая крыльями, беркут снова настиг его. Началась ожесточенная борьба. Белогрудый падал на спину, вскакивал и вновь падал. Беркут не отставал. Остерегаясь зубов, он бил его острым клювом, рвал густую шерсть и, когда тот падал на землю, взмывал вверх.
Охотники были уже совсем близко. Вслед за ними с криком: «Стой! Стой!» — мчался Абдурахмат. Но в азарте погони они не слышали его голоса. Изнемогая от усталости и ударов клюва, белогрудый напрягал последние силы. Беркут тяжелой ношей сидел у него на спине. Сделав последнюю попытку сбросить орла, Казбек упал. В тот же миг его настигли люди. Сильный удар палкой оглушил белогрудого.
— Стой! — соскочив на ходу с коня, Абдурахмат растолкал охотников и наклонился к собаке.
— Казбек!
По телу белогрудого пробежала дрожь. Точно из тумана ему послышался голос хозяина.
— Казбек! — юноша прижал к груди голову своего друга.
Белогрудый сделал попытку подняться на передние лапы, но не смог и, ослабев, свалился на землю.
9
Казарка — степной гусь.