Боб – необычный кот

На следующее утро я вышел с Бобом гулять. Он направился к любимому месту в кустах, примыкающих к соседнему дому, – он так определил свою территорию. Занялся своими делами, а после уничтожил улики. Все как обычно, пара минут.

Возвращаясь, кот внезапно застыл, будто увидел что-то. Затем молниеносно прыгнул вперед. Прежде чем я вообще что-то понял, Боб, стоя у изгороди, уже держал кого-то в когтях.

Это была маленькая серая мышка, длиной сантиметров пять.

У малышки не было шансов.

– Нет-нет, ты это не будешь есть, – сказал я, – в мышах, знаешь, полно всякой заразы.

Я присел и попытался отобрать у Боба добычу. Боб не очень-то был рад такому повороту событий. Он издал что-то вроде рычания пополам с шипением, но я отступать не собирался.

– Дай мышь сюда. Боб, – приказал я.

Он поглядел на меня, словно говоря: «Зачем отдавать-то?»

Я пошарил у себя в кармане и выудил какой-то огрызочек, кусочек вкусняшки.

– Это тебе, – протянул я ему. – А мышь отдай мне. Еще пара мгновений – и он отступил. Как только он бросил свою добычу и отошел от нее, я тут же поднял крохотное тельце за хвост и избавился от него.

Коты – это хищники. Множество людей не хотят даже слышать о том, что их милый домашний питомец – прирожденный охотник, но с инстинктами не поспоришь. В некоторых странах существуют даже специальные жесткие правила, что кошек нельзя выпускать по ночам, чтобы они не переловили всех местных грызунов и птиц.

Боб доказал, что он – настоящий кот. Его хладнокровие, ловкость, быстрота были поразительны. Он точно знал, что и как делать.

Интересно, прежде чем мы встретились, приходилось ли ему каждый день вот так охотиться? Вырос ли он в доме или всегда жил на улице? Как он вообще стал таким, как теперь? Да, ему, очевидно, было что рассказать.

Мы даже и в этом, оказывается, с ним очень похожи.

Глава 3

Моя жизнь

Поскольку жил я, по сути, на улице, окружающие часто задавались вопросом, как я вообще докатился до такой жизни?

Многие любят послушать истории о том, как парни типа меня проходят через всякие ужасы. После таких рассказов своя собственная жизнь уже не кажется им такой плохой: «Ну вот, я-то тут жаловался, что мне плохо, а вишь, бывает и хуже, – думают такие вот чуваки. – Я-то ведь тоже мог оказаться на его месте».

Люди вроде меня оказываются на улице по разным причинам, но есть во всех историях и кое-что общее. Наркотики, алкоголь, проблемы в семье – вот тебе и большая часть рассказа. Моего, кстати, тоже.

Я родился в Суррее, в Англии, но родители развелись, и мама переехала со мной в Мельбурн, в Австралию, когда мне было три года. Мама нашла работу в большой копировальной компании и быстро стала одним из лучших менеджеров по продажам.

Через два года мы переехали в Западную Австралию. И жили там, пока мне не стукнуло девять. В Австралии было здорово. У меня под рукой было все, что только мог пожелать мальчишка для игр и всяческих приключений.

Но была одна проблема: я очень трудно сходился с одноклассниками, потому что мы постоянно переезжали. Мама вечно то покупала, то продавала дома. У меня никогда не было места, которое я мог бы назвать своим домом. Мы не задерживались подолгу нигде.

Потом мы вернулись в Великобританию, в Сассекс, около Хоршема. Я был рад тому, что вернулся в Англию. Но затем нам опять пришлось переехать, обратно в Западную Австралию. Тогда мне исполнилось уже двенадцать.

Мы застряли в месте, которое называлось Квинз-Рок, «Скала королевы». Большая часть моих проблем родом оттуда. С отчимом я, кстати, тоже не ладил.

В школе я всегда старался выделиться. Из кожи вон лез, чтобы произвести хорошее впечатление и понравиться. Другим детям такое поведение обычно не очень-то по вкусу. В каждой школе я оказывался изгоем. Наверное, всех доставал этот мой британский акцент и желание быть хорошим. Я стал мишенью для всяких унизительных шуток.

В Квинз-Роке было мерзко. Кстати, «скала» тут в названии совсем не случайно. Куда б ты ни поглядел, везде полно осколков известняка. То есть – идеальных камней для забрасывания ими слабака вроде меня. Когда я однажды шел из школы домой, меня погнали по улице и закидали камнями. В итоге я получил сотрясение мозга.

Мы так и продолжали колесить из города в город. Все мои ранние подростковые годы – сплошные переезды. Они были связаны с маминой работой.

Иногда у нас было полно денег, а иногда – ничего. В итоге, на пике подросткового максимализма, я бросил школу, потому что выносить издевательства больше не мог. Я превратился в такого оторву, который вечно шляется допоздна, ругается с матерью и уверен в собственной крутости. Само собой, я закончил наркотиками. Я был зол. Мне казалось, что я чего-то недополучил, что мне недодали чего-то важного.

Есть у нас такая поговорка: покажите мне семилетнего мальчика, и я скажу, какой из него выйдет мужчина. Не думаю, что кто-то угадал бы мое будущее, если бы увидел меня семилетним. Зато когда мне исполнилось семнадцать, будущее мое предстало как на ладони. Я шел дорогой самоуничтожения.

Мама все перепробовала, чтобы помочь мне. Она видела, что я творю, понимала, какие меня ждут беды. Она проверяла мои карманы в поисках наркотиков и даже запирала меня пару раз в спальне. Но замки в нашем доме открывались легко, и я быстро наловчился в этом деле.

Дела мои шли все хуже и хуже. Я был совершенно беспутным подростком, который считал, что все знает лучше всех. Мама, должно быть, ужасно страдала. А я ни о ком, кроме себя, не думал.

Когда мне стукнуло восемнадцать, я переехал в Лондон к сводной сестре.

Мама довезла меня до аэропорта на машине и уехала. Мы оба думали, что я улетаю на полгода, не больше. Но планы не всегда осуществляются.

В Британии я не смог найти достойную работу. Какое-то время работал барменом, но меня уволили. Сестра с мужем выставили меня из дома, потому что жить со мной было невыносимо. Пару раз я даже встретил отца, но мы с ним не нашли общего языка. Я стал жить на диванах и на полу у приятелей, таская с собой рюкзак с пожитками. Я бродил по всему Лондону. Можно сказать, что, «скатившись с дивана на пол», я в итоге попал с пола на улицу.

Все стало совсем ужасно.

Жизнь на улицах Лондона отнимает все. Достоинство, личность. Хуже всего то, что люди, видя бездомного, уже не считают его человеком. Вскоре у меня и друзей не осталось. Я нашел было работу на кухне – грузчиком, но меня выгнали, как только узнали, что я бездомный. Хотя в работе я не допустил ни единой ошибки.

Единственное, что бы еще могло мне помочь, – так это возвращение в Австралию. У меня был билет, но за две недели до вылета я где-то потерял паспорт. Пропала моя последняя надежда вернуться в семью. В каком-то смысле, я сам тогда тоже пропал.

Следующая часть моей жизни стала чередой из наркотиков, алкоголя, мелких преступлений и полнейшей безнадеги.

К 1998 году я оказался полностью героинозависимым. Вероятно, несколько раз я находился при смерти. В то время мне даже в голову не приходило хоть как-то контактировать с семьей. Можно только представить, как они все волновались, я ведь просто пропал.

Примерно после года такой карусели меня подобрала на улице благотворительная служба спасения. Лучшие воспоминания следующих десяти лет – это жизнь в грязных ночлежках, дешевых отелях и домах, где я делил комнату с наркоманами, которые продали в итоге все, что у меня только было. С тех пор я спал, пряча под подушку все ценное, что у меня еще оставалось. Я едва выживал.

Я по-прежнему не мог справиться с наркозависимостью и в конце концов попал в реабилитационный центр. Там раз за разом я проходил консультации, рассказывал о своей привычке, о том, как все началось и как именно я собираюсь избавиться от своей зависимости.