Дочь вампира

Дочь вампира

Михаил Ладыгин

© Михаил Ладыгин, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава I. Неожиданная встреча

«Человеку всегда хочется того, чего у него нет», – эта банальная сентенция оформилась у меня в голове в тот самый момент, когда я вдруг осознал, что хочу выпить коньяку.

Я ехал домой и размышлял о том, чем в первую очередь следует заняться после довольно напряжённого дня. Шёл одиннадцатый час ночи, и все магазины были уже, конечно, закрыты. Дома в баре у меня стояли водка, спирт, виски, ямайский ром и несколько сортов вин, но вот коньяка там не было, это я знал точно.

Несколько секунд я находился в «пограничной ситуации», совершая вполне свободный выбор: подавить ли порочное желание, чтобы не отклоняться от маршрута, или же дать волю внезапно пробудившейся потребности и отправиться на поиски вожделенного напитка. Вспомнив, что жизнь коротка, а радостей в ней достаточно мало, я перестроился в правый ряд и, круто вывернув руль автомашины, свернул в переулок. Услужливая память подсказала мне, что в нескольких кварталах от того места, где я находился, располагается ночной магазин.

Жребий был брошен, и сердце моё сразу же успокоилось. Довольно быстро я достиг цели и, припарковав машину рядом с автомобилем какого-то запасливого таксиста, направился в торговый зал. Разглядывая удручающе пустую витрину, где, впрочем, красовалась бутылка, этикетка которой указывала на содержащийся в ней «Наполеон», чему я не очень верил, я вновь ощутил какое-то странное беспокойство. Расплачиваясь за напиток, я одновременно размышлял, что же за напасть опять выбила меня из привычной колеи.

Внимательно осмотрев магазин, я не заметил ничего примечательного. Покачав головой и направившись к выходу, я внезапно понял, что причиной беспокойства стал пьяный бородатый старик, сидевший на ступеньках у дверей магазина. Торопясь к прилавку, я лишь мельком взглянул на него, а вот теперь ощутил, что мучительно вспоминаю, где я мог его раньше видеть?

Я быстро распахнул дверь. Бородач сидел на том же самом месте, тупо глядя на мой автомобиль. Присмотревшись повнимательнее, я с изумлением узнал в нём Нику Соколова, точнее, отца Никодима, ибо мой однокашник давно уже закончил семинарию и был рукоположен в сан. Тем непостижимее было его теперешнее состояние! Ещё будучи просто Никой Соколовым, он поражал всех твёрдостью характера и неприятием любых разновидностей порока, а уж после рукоположения…

Всё это, безусловно, требовало разъяснений. Я решительно направился к бывшему приятелю.

– Негоже, отче, срамить сан, – насмешливо бросил я.

– Изыди, – нехотя бросил он, не поднимая глаз.

– Негоже бесей тешить, – наставительно изрёк я. – Опомнись, отец Никодим, ты же не у себя дома, а почти в центре Первопрестольной.

Услышав своё имя, он тяжело поднял голову, уставившись на меня. Постепенно в его глазах появилось осмысленное выражение. Слабое подобие улыбки промелькнуло на опухшем лице, и он хрипло спросил:

– Алёшка? Выпить есть?

– Есть, есть… Вот только не хватит ли тебе, отче?..

– Горе у меня, – пробурчал он, и в глазах его прорвалась такая тоска, что у меня пропала всякая охота насмешничать.

– Поехали! – решил я, помогая ему подняться.

Не без труда запихнув ошалевшего батюшку в лимузин, я включил зажигание, а потом, бодро развернувшись, покатил домой.

– Куда ты меня везёшь? – вдруг засуетился мой пассажир.

– К себе!

– А мне говорили, что ты живёшь за городом! – беспокойно настаивал пьяный поп. В голосе его звучала тревога. Он явно чего-то боялся.

– Вообще-то прописка у меня в Москве, – объяснил я, – но живу почти всё время на даче, за городом. Однако сегодня я как раз еду на квартиру.

– Ну и ладно!

Он успокоился и задремал. Несколько минут мы ехали спокойно. В это время я следил за дорогой, почти перестав поглядывать на спутника. Это едва не стоило нам жизни. Отец Никодим вдруг истошно взревел и вцепился в руль. С огромным трудом мне удалось вывернуть из-под колес встречного МАЗа. Я уже открыл рот, чтобы рассказать алкоголику всё, что я о нём думаю, но ужас, написанный на его лице, заставил меня сдержаться. На всякий случай сбросив скорость, я теперь всю дорогу искоса приглядывал за своим пассажиром. К счастью, улицы в это время суток оказались почти пустыми, а ехать оставалось совсем немного.

Дома я сначала запихнул попа в ванну, а пока он плескался там, приготовил ужин. Душ благотворно подействовал на отца Никодима. Его по-прежнему пошатывало, но глаза смотрели вполне осмысленно.

– Может, кофе сварить? – поинтересовался я.

– Нет, – решительно возразил он. – Доставай водку.

– Тебе виднее, – пожал я плечами, предоставив ему desipere in loco1.

А потом мы пили. Я – мало и только коньяк, он – много и исключительно водку. Чем больше он пил, тем спокойнее становился. Мне даже показалось, что он трезвеет от выпитого. Но нет! Он накачивал себя до того состояния невменяемости, когда мучившие его боль и ужас притуплялись, а он впадал в полубессознательный транс.

Около трёх часов ночи его вдруг прорвало. Тогда-то он и поведал мне свою историю. Совершенно невозможно передать интонацию и особенность выражений отца Никодима. К тому же рассказанное им содержало в себе столько неправдоподобного, что в трезвом состоянии он вряд ли решился бы рассказать это кому-нибудь. Суть его исповеди сводилась к следующему. Relata refero2.

Глава II. О чём поведал отец Никодим

Никодим Соколов с раннего детства обратился к Богу и вполне сознательно избрал для себя стезю священнослужителя. Окончив семинарию в Сергиевом Посаде, он получил небольшой приход где-то под Вологдой. Ещё во время обучения он обратил внимание на одну из прихожанок и вскоре обзавёлся любящей женой, которая через положенный срок подарила ему сына. Несколько лет всё шло превосходно, но душа его жаждала подвига, а в его приходе жизнь текла удивительно благостно.

Однажды, находясь по церковным делам у местного владыки, отец Никодим узнал о том, что в одном отдаленном приходе попы мрут, как мухи. Не успеет назначенный на это место священник разобраться и обжиться в доме, как его уже несут на погост. Владыко сознался, что весьма обескуражен такой неприятной закономерностью и вот уже в течение года не решался кого-либо направить в этот приход.

– Пошлите меня, владыко, – немедленно вызвался отец Никодим.

Архипастырю понравился порыв молодого священника, но он тем не менее принялся отговаривать моего однокашника: и приход-де там очень маленький, и дороги плохие, и от районного центра далече…

Отец Никодим продолжал настаивать. Тогда владыко нехотя сообщил ему, что странный мор косит не только священников, но и их семьи. Поэтому он порешил направить туда вдового попа. На этом разговор закончился.

Прошло ещё несколько лет. И вот как-то владыко сам наведался к отцу Никодиму. Он сообщил ему что ещё два попа умерли, приняв гибельный приход, храм которого уже три года, как лишён настоятеля. Мой однокашник с прежним рвением выразил готовность отбыть на новое место. После этого владыко сам поговорил с женой отца Никодима, проявившей полную солидарность с мужем, после чего со вздохом согласился перевести жаждущего духовного подвига в опасный приход.

Дело было в конце лета. Осенью перебраться в отдалённое село было трудно, короче, лишь к Рождеству семья отца Никодима добралась до места.

Приход и в самом деле оказался очень маленьким. В селе жило всего несколько семей, преимущественно стариков, да ещё местный милиционер. Это была, как тогда говорили, «умирающая деревня». Располагалась она в глуши среди мрачных лесов и топких болот. Но в селе стояла действующая церковь, а значит, в ней следовало служить.

1

Безумствовать там, где это уместно (лат.)

2

Передаю то, что слышал (лат.)