Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 16 из 16



Климов достал из стола листки, полученные днем от Николая, стал их читать и переписывать аккуратным ученическим почерком. Банду Серого в одну сторону, остальных — в другую. А этого парня Климов вроде знает, встречал где-то… Около двадцати лет, среднего роста, русоволос, кудряв, веснушки на носу и щеках… В скобках стоит буква «м».

Климов, как мальчишка, хлопнул в ладоши. Мошенник! Этот САМЫЙ мошенник, чьи приметы он сегодня перечитывал много раз. Вот ловко! Климов вылез из-за стола, открыл дверь и крикнул в гулкий коридор:

— Витун! Витун, зайди на минуточку!

Через минуту Конов вошел в кабинет. Климов сразу отметил происшедшую в парне перемену: портупея исчезла, вместо щеголеватого полувоенного костюма старенький пиджачок и полузамызганные клеши, на ногах — стоптанные штиблеты.

— Тебя не узнать, Витун. Прямо блатной с Сухаревки, — сказал, улыбаясь, Климов.

— Вконец замучили, — Конов покосился в коридор. — И какой я представитель в этом наряде? — он одернул пиджак и поправил сползающую на живот кобуру.

— Сейчас ты им нос утрешь, — Климов протянул Витуну листок с фамилией и адресом мошенника. — Возьми машину и езжай. В квартиру входи вместе с шофером и тащите его сюда, паршивца. Обыск не делай, никаких доказательств не надо. Завтра вызовем всех потерпевших. Они на очных ставках преступника опознают. Он вмиг расколется.

— Где же вы его отыскали, Василий Васильевич? — спросил Витун удивленно. — Я ноги до крови стер, бегая по городу, а вы два часа — и… — он хлопнул рукой по листку.

— Его отыскал другой человек. Но для ребят жулика нашел ты, — Климов подтолкнул Конова к дверям: — Давай, давай, пока машина на месте.

Затрещал телефон.

— Климов? Слушай, Климов, говорит Власов из политпросвета. Ты почему молчишь?

— Тебя слушаю, — ответил Климов.

— Вот, ты слушай. Ты почему саботируешь? Бывший красный командир — и саботируешь партийные мероприятия. Ты почему молчишь?

— Тебя слушаю, — повторил Климов.

— Ты слушай, слушай. Я на тебя жаловаться буду, ты уклонист, Климов. Я четыре раза тебе звонил и предупреждал, что в четверг у нас митинг, посвященный смычке с деревней. Звонил?

— Звонил, — Климов вздохнул. — Ты понимаешь, Леша, у меня в этот вечер получилась нечаянная встреча с бандитами. Постреляли малость.

— В тебя?

— Ив меня тоже, Леша, — ответил Климов и улыбнулся, представив озабоченное лицо приятеля. — Но не попали.

— Так зачем же вы, товарищ Климов, мне об этом рассказываете? И не называйте меня по имени, я вас, кажется, не в кино приглашаю. Я вас категорически предупреждаю, что буду жаловаться. Послезавтра у нас митинг, посвященный благоустройству Москвы. В семь часов. Вы знаете, что в Москве полтора миллиона жителей и жилой площади не хватает. Знаете? Попробуйте не прийти!

Климов пожал плечами и повесил трубку. Телефон, снова захлебываясь, затрещал.

— Василий Васильевич, это я, — раздался глухой голос Панина. — Жду на углу Кадашевской набережной и Старомонетного переулка. Приезжайте скорее и обязательно на машине.

Что могло случиться?

Машину можно вызвать из управления. Но пока дозвонишься, пока она придет. Климов буквально слетел с лестницы и побежал. На полпути он остановился, вспомнил, что наган остался на столе, махнул рукой и побежал дальше. На Ордынке еще гулял народ, и кто-то свистнул ему, заулюлюкал, затопал ногами.

Вот и Старомонетный, еще немного — и набережная. Климов, тяжело дыша, перешел на шаг, вглядывался, напрягая зрение, стараясь рассмотреть, где может его ждать Николай. На углу стояла повозка, темная маленькая фигурка копошилась около лошади. Климов нарочно вошел в бледный круг уличного фонаря.

— Сюда, — сказала фигурка и махнула рукой.

— Ты? — удивленно спросил Климов, с трудом узнавая Панина в мужицкой рубахе и картузе. — Что случилось?

Панин молча стоял и держал лошадь под уздцы, и было в его молчании и одеревенелой неестественной позе что-то такое, отчего у Климова ноги сразу стали чужими, и он тяжело навалился на возок.

— Лавров жив? — спросил он.

— Лавров жив, — ответил Панин.

И тут Климов почувствовал под своим локтем чьи-то ноги и негнущимися пальцами ощупал тело под мешковиной.

— Вот, — Панин протянул руку и медленно разжал пальцы. На вздрагивающей ладони лежало пенсне со шнурком.



— Кто? — спросил Климов, отыскивая под мешковиной голову, погладил.

— Свисток узнал, — Панин отвернулся. — Забирайте. Мне надо возвращаться.

Климов поднял маленькое тело.

— К себе не несите. Я должен был его утопить. Если у вас его увидят, то моего тела не получите, — зло сказал Панин, вскочил в возок и хлестнул лошадь.

Климов сгорбился и прижал к себе мертвого Фалина.

— В четыре будь на Зубовской, — сказал он тяжело и зашагал по набережной.

Климов нес Фалина, как носят детей, держал крепко, но не очень, будто боялся причинить боль. Каждый шаг отдавался звенящей болью, в голове было пусто, и обрывки мыслей появлялись и пропадали, как титры на экране кинематографа.

«Утром он живой и веселый радовался полученному заданию… подушечка на стуле… Куда же ты, дружище, пошел, если тебя могли узнать?»

На углу Ордынки ему удалось остановить извозчика. Пролетка заскрипела и сильно наклонилась на один бок, а извозчик, не оборачиваясь, сердито буркнул:

— Напиваются до зеленого змия. Если измарает карету, платить будешь.

Климов продолжал держать Фалина на руках, уложил его голову себе на плечо и сказал:

— Гнездниковский переулок.

В кабинете начальника Фалина уложили на диван и пригласили доктора.

Климов сидел в кресле, грыз мундштук потухшей трубки и смотрел на происходящее со стороны, будто это его не касается. Врач, высокий полный мужчина, молча раздвинул стоящих у дивана людей, склонился над Фалиным, приподнял ему веки, пощупал пульс, бережно положил маленькую ручку обратно на грудь и так же молча пошел к выходу. В дверях он закашлялся, снял очки и прикрыл глаза тяжелой ладонью.

Оперативные работники стали расходиться, каждый украдкой бросал взгляд на Климова, за дверью раздавались их приглушенные голоса, потом все стихло.

В кабинете остались, как и утром, трое: начальник, Климов и Фалин.

— Кто? — спросил начальник.

— Свисток, простите, Володин узнал.

— Кто привез?

— Панин.

— Смелый парень.

— Смелый, — Климов поднял голову, — Как же можно было Фалина посылать, раз его бандиты знают?

Начальник заскрипел стулом, что-то переложил на столе, взял карандаш, неожиданно швырнул его в корзину для бумаг и глухо сказал:

— А кого здесь не знают, Василий? Нет таких. Людей всего-то, — он растопырил пальцы, — раз-два и обчелся. Где их взять, людей-то? Сашка был отчаянный парень и умница редкий. На самые опасные задания ходил. Позавчера по его данным мы ликвидировали банду в Марьиной роще. Почище твоего Серого были налетчики.

— А мне Фалин говорил…

— Знаю, — начальник вышел из-за стола и сел на диван в ногах у Фалина. — Знаю, Василий. Он всем одну и ту же сказку рассказывал, мол, бумажной волокитой занимается. Но у него пальцы на правой руке почти полностью парализованы были и писать он не мог. Стрелять левой рукой научился, а писать нет. А может, и умел, да скрывал. Фалина разве поймешь? Хитрющий мужик.

Начальник рассказывал о Фалине то в прошедшем времени, то как о живом, в настоящем. Говорил медленно, теряя нить, тер голову ладонями и повторял последнее слово.

— Настоящий человек Сашка, и жил красиво. У Деникина в штабе четыре месяца провел, и люди рассказывали, что он один дивизии стоил. Феликс Эдмундович мне звонил, интересовался, как живет Александр, и привет передавал. У Фалина туберкулез легких в тяжелой форме, потому-то он такой и худенький. Я как узнал про болезнь Фалина и про работу в разведке, начал беречь его. В прошлом году мы Сашку лечиться отправили, да разве он лечиться будет? Доктор мне говорил, что безнадежно у Александра с легкими. Он и сам это знал, потому и лез в самые опасные операции. А как почувствовал, что я его от дел потихоньку отстраняю, такой скандал устроил, что в этом кабинете люстра дрожала.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.