Страница 1 из 1
Елена Мищенко
Александр Штейнберг
ВЕЛИКИЙ ШОУМЕН ИЗ МАЛЕНЬКОГО ШТЕТТЛ
Эл Джолсон (Al Jolson)
«А сейчас послушайте мою новую песню, – сказал певец, подойдя к краю сцены, и протянул руки вперед к маленькой хрупкой женщине, сидевшей в первом ряду. – Я посвящаю ее тебе, мама», – и он запел. С последними звуками песни зал встал и приветствовал Хесси – женщину, которая заменила мать знаменитому певцу, шоумену Элу Джолсону.
В двадцатых годах прошлого столетия его называли «поющим циклоном». Он пел и танцевал, шутил с эстрады, записывал пластинки, он создал свой, непохожий ни на кого имидж и стиль. Эл Джолсон первым исполнил песни Джорджа Гершвина и Ирвинга Берлина.
Рожденный в России, он воспевал Миссисипи и Аляску, места, которые ему довелось увидеть, лишь когда ему исполнилось сорок лет. Америка стала его подлинной родиной, подарившей ему счастье быть признанным артистом. Была в его обширном репертуаре самая главная Песня, исполнением которой он гордился больше всего. В 1948 году, после создания государства Израиль, по предложению студии «Уорнер Бразерс», Эл Джолсон записал на пластинку гимн Израиля. «Я посвящаю ее всем своим собратьям. Я горжусь вами», – сказал он. И никто не сомневался в искренности его слов: Эл Джолсон всегда был верным сыном своего народа.
Этот маленький городок Средник, похожий на другие еврейские местечки в Литве, наверное, обозначался на карте маленькой точкой. Но это отнюдь не означало, что там не происходило ничего интересного. Напротив! Там так же рождались, любили и умирали, как и в больших городах. На праздники жители Средника надевали свои лучшие платья и шли в синагогу. А там прихожан встречал ребе Кантор. Он здоровался с каждым, осведомлялся о здоровьи и, когда все рассаживались по местам, начинал службу. Он ее вел вместе со своим учеником-красавцем Моисеем Иолсоном, на которого часто заглядывались местные барышни. Голос у Моисея был замечательный: сильный, звучный, все восторгались им. «Нашему Моисею нужно петь в опере, в Санкт-Петербурге», – говорили горожане. Правда, никто из них не был в этой опере, но все считали, что Моисей был бы ее украшением. Однажды после службы реб Кантор пригласил Моисея к себе домой на обед. В доме было чисто и тепло, на столе лежала белая крахмальная скатерть, вкусно пахла свежеиспеченная хала, а зыбкое пламя свечей отражалось в огромных глазах Наоми, младшей дочери ребе Кантора.
Спустя две недели после этого обеда Наоми и Моисей ответили «да» на вопрос ребе Кантора, и это означало, что они стали мужем и женой.
Весь город был на свадьбе. Мужчины надели пахнувшие нафталином черные сюртуки, а женщины – свои лучшие парики. Музыканты играли громко, скрипка и бубен соревновались друг с другом… Все потом долго вспоминали свадьбу Моисея и Наоми.
Год молодожены жили в доме старого Иоси Иолсона, у них родилась первая дочь, которую назвали Роза.
Став отцом семейства, Моисей оставил мечту петь в петербургской опере и пошел в обучение к раввину. Моисей был старательным учеником и в конце обучения получил разрешение быть раввином.
На экзамене присутствовали самые уважаемые люди города: бучер, портной, молочник. Они все согласились, что Моисей замечательно трактует Талмуд. Пять лет спустя после их женитьбы старый Иося Иолсон умер. Это было очень трудное время для молодой семьи – старик был большой поддержкой, а Наоми опять ждала ребенка. Родился мальчик, ему дали имя деда, в семье уже было два мальчика, и Моисей начал учить их петь. Он мечтал сделать из них настоящих канторов. И как он был горд впоследствии, когда во время службы в синагоге его сыновья пели вместе с ним.
Семья была на редкость дружной. Небольшой деревянный домик был чистым, на столе всегда стоял начищенный до блеска самовар, Пейсах и Ханукка были любимыми праздниками.
Но однажды это благополучие закончилось. Даже в маленький литовский городок докатилась волна погромов. Люди отсиживались в своих жилищах, стараясь поменьше общаться друг с другом. Однажды ночью грянул погром, казаки собрали молодых евреев и отправили их в Вильно, а оттуда – в Сибирь. Спаслись лишь немногие, те, кто сумел скрыться. Позднее, когда волна погромов стихла, они отправились в Америку за призрачным счастьем.
В доме Моисея Иолсона тоже обсуждали это – ведь у Моисея в Америке был родной дядя. Но как оставить семью и отправиться в столь далекий путь? Правда ли, что там улицы покрыты золотом, а каждый живет в отдельном дворце?
Когда собрался семейный совет, Наоми сказала, что Моисей должен ехать в Америку, обустроиться там, а потом вызвать семью.
ВОТ ОНА, АМЕРИКА!
Письма из Америки регулярно приходили в дом Иолсона. Каждое письмо было долгожданным – когда же, наконец, Моисей скажет им: приезжайте! Прошло четыре года, прежде чем он смог вызвать семью. Путешествие было долгим и мучительным, зато какой радостной была встреча!
Моисей получил место кантора в вашингтонской синагоге. Он этим гордился, работая неустанно, посвящая все свободное время изучению ученых книг и пению. Мальчики – Гирш и Иося – тоже с удовольствием пели, отец давал им специальные уроки. Сестры учились шить на машинке и готовить. Жизнь постепенно входила в русло. Одно было плохо: Наоми слабела с каждым днем и однажды утром была не в силах встать с постели.
…Похороны матери запомнились как один из самых страшных дней в новой стране. Со смертью Наоми в доме стало неуютно, и куриный бульон, который варила старшая сестра Рози, казался не таким вкусным. Моисей все чаще задумывался над тем, что в доме нужна хозяйка. Он написал в Средник большое письмо Хесси, двоюродной сестре Наоми, чтобы она приехала в Америку. Хесси не заставила себя долго ждать и вскоре прибыла в Вашингтон. Она оказалась молодой, симпатичной, смешливой, но дети отказались ее поначалу принять, понадобилось много усилий и времени, чтобы Хесси стала своей.
Мальчики приходили домой лишь поздно вечером, днем они продавали газеты, шныряли возле лоточников и знали каждый закоулок большого города. Они стали похожими на американских мальчишек, поменяли имена: Гирш стал Гарри, Иося – Элом. У них появилась мечта: поехать в Нью-Йорк, посмотреть, что это за город, о котором они столько слышали. И вот, накопив денег на самые дешевые билеты, они отправились в город своей мечты. Нью-Йорк заворожил мальчиков, оглушил звуками транспорта, ослепил огнями. Они решили пожить там немного. Ночью спали на скамейках в Сентрал-Парке, днем делали любую работу: подносили багаж, продавали газеты, чистили ботинки. Однажды Эл, идя по Бродвею, услышал пение, доносившееся из открытых дверей небольшого театра. Он остановился и заслушался. «О, Рози, ты моя любовь!», – пел мужчина красивым голосом и протягивал руки к стоящей перед ним актрисе. Эл решил войти внутрь, благо дверь была открыта. Он сел в кресло и, никем не замеченный, сидел до конца репетиции. Выйдя из театра, он, идя по Бродвею, все время напевал запомнившуюся песню. Он был поражен увиденным, это было первое в его жизни театральное действо. Он шел по Бродвею, бесконечно повторяя услышанные песни. Запах еды, доносившийся из ресторана, пробудил чувство голода. Зайдя туда, он подошел к владельцу ресторана и спросил: «Вы дадите мне немножко еды, если я вам спою?» Хозяин ресторана, очевидно, был добрым человеком, искренность мальчика тронула его, и он согласился. Эл вышел на маленькую эстраду и запел чистым мальчишеским голосом: «О, Рози, ты моя любовь!» В прокуренном помещении сразу стало тихо, все повернули головы к эстраде, аплодисменты завершили пение Эла. Так впервые в жизни он съел некошерную пищу и выступил в роли, ставшей главной в его жизни.
РОЖДЕНИЕ ЭЛА ДЖОЛСОНА
«Я прошел замечательную школу жизни, я пел всюду, где только можно», – эти слова отнюдь не преувеличение. Братьев Джолсонов – так они теперь себя называли – можно было услышать на улицах, в парках, во дворах. Их репертуар был огромным. На деньги, которые они зарабатывали пением, можно было купить поношенную, но вполне приличную одежду, как вдруг… грянул гром среди ясного неба. Однажды утром Эл обнаружил, что его мальчишеский дискант исчез, вместо него вырывались хрипы. Он никогда не слышал о том, что в определенном возрасте у мальчиков голос меняется, и был испуган, что потерял его навсегда. Потеря голоса означала катастрофу. Нечего было делать, пришлось возвращаться в Вашингтон. Там его встретил сердитый отец и веселая, спокойная Хесси. Но ей тоже было не до мальчиков, она недавно стала матерью, и все внимание было направлено на ее первенца.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.