Страница 3 из 85
В 1928 г. увидела свет объемистая монография Ван Тун-лина «История китайской нации» (в 1934 г. она была переиздана в расширенном и доработанном варианте) [Ван Тун-лин].
Ван Тун-лин предлагает в ней свою периодизацию этнической истории китайцев, которую он делит на несколько этапов. Первый из них — это период первоначального формирования «китайской нации», который охватывает время с глубокой древности до середины I тысячелетия до н. э. Всю последующую этническую историю Ван Тун-лин делит на семь периодов, три из которых он считает временем «укрепления и развития» (сю-ян шидай), четыре — временем «перерождения и изменения» (тохуа шидай), причем периоды того и другого типа поочередно сменяют друг друга. Первый период «перерождения и изменения» соответствует времени Чуньцю-Чжаньго (VIII–III вв. до н. э.), второй — Троецарствию и Династиям Юга и Севера (III–VI вв. н. э.), третий — Пяти династиям, Сун и Юань (X–XIV вв.), четвертый — Цин (XVII–XX вв.). Соответственно первый период «укрепления и развития» приходится на время царствования династий Цинь и Хань (III в. до н. э. — III в. н. э.), второй — Суй и Тан (VI–X вв.), третий — Мин (XIV–XVII вв.).
Вопрос о формировании китайского этноса Ван Тун-лин решает на основе привлечения китайской письменной традиции. По его мнению, общей прародиной человечества является район Памира, откуда предки современных людей расселялись по ойкумене. Часть из них двинулась на запад и заселила Среднюю Азию, Афганистан, Белуджистан, Персию, Месопотамию, Малую Азию, Аравию и Европу, — впоследствии на этой основе сформировалась белая раса. Другая часть переместилась в восточном направлении и заселила Синь цзян, Цинхай, Тибет, Монголию, Маньчжурию, Корею и внутренние районы Китая (впоследствии здесь возникла желтая раса) [там же, 2].
Предки желтой расы, продолжает Ван Тун-лин, в процессе своего движения на восток разделились на два потока. Первый заселил территории от бассейна Янцзы до Вьетнама и Таиланда (предки мяо, яо, лоло и аборигенов Вьетнама), север Китая и бассейн Хуанхэ (китайцы), Цинхай и Тибет (тибетцы). Второй направился на северо-восток Китая (тунгусы), территорию Монголии (монголы) и в район Алтая (тюрки) [там же, 2–3].
Что касается предков собственно китайцев, то Ван Тун-лин выделяет в истории их формирования четыре волны. Первая из них достигла территории Китая во времена первых из пяти мифических императоров — Фуси и Шэньнуна. После того как последний правитель этой ветви предков китайцев — Яньди был разгромлен предками мяо, из района современной Внутренней Монголии на территорию Китая проникла вторая волна предков китайцев во главе с Хуанди. Наконец, третья волна пришла на Среднекитайскую равнину с запада — это были чжоусцы, а затем оттуда же двинулась и последняя, четвертая волна— население царства Цинь. Взаимодействие между этими волнами и привело к возникновению собственно китайцев [там же, 5–8].
Иначе рисует картину этногенеза древних китайцев другой китайский историк, опубликовавший свое исследование на эту тему в 1937 г., Вэй Цзюй-сянь. Он полагает, что в процессе формирования этнической общности китайцев всегда господствовало дуалистическое начало. Наличие двух основных компонентов в генезисе этнической общности китайцев Вэй Цзюй-сянь аргументирует данными мифологии (род Яньди и род Хуанди), орнамента (геометрические и произвольные фигуры), языка (односложная и многосложная лексика), письменности (иероглифы, написанные тонкими и толстыми линиями) и т. д. [Вэй Цзюй-сянь, 1–6].
Один из компонентов китайского этноса, считает Вэй Цзюй-сянь, — иньцы. Они южного происхождения, первоначально сформировались в Сычуани, а затем продвинулись на север по берегу моря [там же, 6—10]. Второй компонент этногенеза китайцев— ся. Это племена, сформировавшиеся в северо-западных районах Китая, по своему физическому типу относились к кавказской расе [там же, 36]. Чжоусцы были потомками ся [там же, 43–44].
Оценивая сегодня эти взгляды (а некоторые из них не могут не поражать своей фантастичностью), нетрудно определить источник их общих недостатков. Авторы уверены в том, что проблемы этногенеза какого бы то ни было народа, в данном случае китайцев, можно решить, опираясь на один определенный вид исторических источников — на данные письменной традиции.
Последующие десятилетия не дали сколько-нибудь значительных исследований, в которых этногенез китайцев рассматривался бы как совокупность ряда исторических проблем. Достижения археологии и антропологии не привели к существенному сдвигу в этом отношении. В современной китайской исторической литературе господствуют представления о том, что истоки формирования этнической общности китайцев относятся к периоду, отстоящему от нас на несколько десятков тысячелетий. Непосредственным следствием такого подхода к проблеме является стремление многих китайских историков считать синантропа и других архантропов, найденных на территории Китая, прямыми предками китайцев [Ван Юй-чжэ, 17 и др.].
Что касается западноевропейской и американской историко- этнографической литературы, то на протяжении последних десятилетий в ней доминировали теории происхождения китайцев и их цивилизации, исходящие из примата диффузии и миграций в процессе этно- и культурогенеза. На этих позициях стоит и советский исследователь Л. С. Васильев, посвятивший проблемам происхождения древнекитайской цивилизации специальную монографию [Васильев Л. С., 1976]. Книга Л. С. Васильева имеет подзаголовок «Формирование основ материальной культуры и этноса». Характерно, однако, что вопросы этнического развития, в сущности, почти не интересуют автора: в центре его внимания находятся процессы заимствования тех или иных культурных достижений. В этой связи уместно было бы напомнить высказывание венгерской исследовательницы X. Эшеди о том, что, занимаясь изучением древнекитайского этноса и его культуры, нам в первую очередь следовало бы ответить на вопрос: «Какие же черты характеризуют собственно китайский этнос?» или, точнее: «На основании каких критериев оказывается возможным отличить основателей и представителей китайской цивилизации от других народов Азии, в особенности Восточной Азии?» Нельзя не согласиться с X. Эчеди, констатирующей: «В изучении этнографии Китая подобный вопрос, к сожалению, еще не поставлен» [Ecsedy, 1974, 333].
Источники изучения этногенеза древних китайцев
Комплексный подход к использованию данных ряда смежных наук — непременное требование к любому этногенетическому исследованию. В советской этнографической науке это положение давно уже общепризнано; нет необходимости в его специальном обосновании. Вопрос заключается лишь в том, каково соотношение различных по своему характеру источников, используемых для решения проблем этногенеза.
Как наглядно продемонстрировал В. П. Алексеев, эти источники имеют различную хронологическую «глубину». Они, кроме того, содержат в себе данные лишь определенного рода, в связи с чем возникает задача правильного соподчинения разнородных источников [Алексеев В. П., 1974, 184–193].
Исследователь этногенеза китайцев находится в более благоприятном положении, нежели многие его коллеги. В его распоряжении имеются многочисленные и разнообразные по своему характеру источники, относящиеся ко всем периодам древнейшей истории Китая. В наиболее общем виде эти источники могут быть разделены на шесть категорий: палеоантропология, археология, эпиграфика, письменные памятники, лингвистика, этнография.
Антропологические данные отличаются от других источников изучения этногенеза тем, что только с их помощью можно достаточно уверенно говорить о преемственности древнего населения на определенной территории. Палеоантропологический материал позволяет зафиксировать и результаты смешения различных этнических групп, тогда как появление новых элементов в языке или культуре отнюдь не обязательно свидетельствует о процессах этнического смешения: эти элементы могли появиться и вследствие культурных контактов, не сопровождавшихся миграциями населения. Изучение ископаемых остатков человека на территории Китая имеет уже более чем полувековую историю; начало ему было положено находкой в 1923 г. в Чжоукоудяне коренного зуба архантропа, позднее отнесенного к виду Sinanthropus pekinensis [Ларичев, 1969, 324]. С тех пор наукой накоплено уже весьма значительное количество палеоантропологических материалов, относящихся к различным историческим эпохам. Большая их часть введена в научный оборот; неопубликованные данные, хранящиеся в музеях и научно-исследовательских учреждениях КНР, были изучены одним из авторов настоящей монографии, Н. Н. Чебоксаровым, и также использованы при написании соответствующих разделов книги.