Страница 13 из 23
Так почему же, когда в понедельник утром она въехала во двор школы, то пришла в уныние, потому что перед ней возникло здание академии Финдлейтера? Она поставила машину на ее обычное место, около стены, окружавшей территорию школы, и в течение минуты сидела, глядя через лужайку на школу так, словно увидела ее впервые в жизни. Каждый, кто видел академию Финдлейтера в первый раз, всегда был ошеломлен: если это был человек, обладающий чувством прекрасного, то он впадал в оцепенение от ужаса; если это был обыкновенный человек, то от изумления и непонимания. Чудаковатый Финдлейтер начинал как богатый землевладелец и, будучи человеком энергичным и предприимчивым, пополнил свое состояние за счет торговли с Ближним и Дальним Востоком. Щедро обеспечив доходом свою семью, он вложил остальную часть своего состояния в создание школы и лично наблюдал за планированием и строительством этого здания, в котором нашла отражение его неуемная изобретательность, — качество, позволившее Финдлейтеру разбогатеть. Это качество заставило соединить вместе все наилучшее и наидостойнейшее из архитектуры Востока и Запада.
Таким образом, снаружи здание было выдержано в восточных мотивах, здесь можно было видеть луковицы куполов, невысокие минареты и стройные колонны, над которыми располагались украшенные лепным орнаментом арки, а на северной стороне, где располагалась библиотека, рисунок был готическим. При создании внутреннего убранства основатель школы обратился к архитектурным формам Старого света, при проектировании зала собраний в избытке использовались ионические колонны. Жители Данроза, когда обсуждали особенности этого здания, говорили о нем с гордостью, проявляя терпимость к эксцентричному, но такому замечательному человеку, построившему его. Преподавательский состав неизменно воспитывал в учащихся слепую любовь к школе. Иногда изменение освещения или настроения могло воскресить первоначальное пугающее впечатление, а в солнечный день игра света и тени могла придать некоторое очарование этому нелепому зданию. Сегодня, когда по темному небу неслись облака, а купола обдувал холодный восточный ветер, здание выглядело зловещим и таинственным.
— Тебе не кажется, что школа сегодня выглядит как-то мрачно? — спросила Кристина, когда заперла дверцу машины.
Эндрина, менее чувствительная, бросила на здание небрежный взгляд.
— Она всегда кажется мне мрачной в понедельник утром, — сказала она весело. — Слушай, мне надо идти и кабинет домоводства. Увидимся позднее.
И она быстро пошла прочь. Кристина шла следом медленно и неохотно, в чем должна была себе признаться. Как всегда в понедельник утром в школе было немного холодно и сыро, и как только она добралась до учительской, она включила небольшой электрический обогреватель. Она стояла около него и грела руки, когда вошла Джейн Мелвилл.
— Вы сегодня рано, Крис, — сказала она. — Вы не знаете, пришла ли Мейбл? Я просто немного о ней беспокоюсь. Я пыталась ей дозвониться в течение всего вчерашнего дня, но никто не подходил. Конечно, она могла внезапно уехать на выходные к своей сестре…
Холодок пробежал по спине Кристины. Но она только сказала:
— Еще рано. У нее вполне достаточно времени, чтобы приехать.
— Да, конечно. Я говорю глупости. Но в последнее время она страшно переживала… Если она не появится, то я поеду к ней домой, когда у меня будет «окно» между уроками, и узнаю, там ли она.
Оставшись одна, Кристина осознала, что возникшее прежде у нее опасение перерастает в глубокую тревогу. Она вспомнила, что сказала Эндрина: «Мейбл, возможно, угрожает опасность», но это было нелепо. Имелась дюжина объяснений, почему с ней нельзя было связаться за время выходных, и, во всяком случае, она, вероятно, появится, как обычно, — до богослужения еще достаточно времени…
Но на богослужение пришлось отправиться без Мейбл Глоссоп. На Кристину произвел глубокое впечатление встревоженный вид Джейн Мелвилл. Так как Эндрина, вероятно, была все еще занята в своем кабинете, то она тоже отсутствовала, и на стороне, которая предназначалась для преподавательниц, были два незанятых места. На другой стороне тоже имелись незанятые места. Дэвид сидел там на своем обычном месте, он весело ей улыбнулся, и настроение у Кристины слегка улучшилось.
Во время богослужения она позволила себе окинуть взглядом места для преподавателей. Отсутствовали трое мужчин, и один из них, сердце Кристины вздрогнуло, когда она это осознала, был Дуглас Баррон.
Начиная с этого момента, Кристина была так сильно взволнована, что во время богослужения чувствовала себя, как в тумане, совершенно механически пела, вставала и садилась. После молитвы она собрала книги и покинула учительскую так быстро, как только могла, будучи не в силах выдержать обычную пятиминутную болтовню. Она отправилась в свой класс окольным путем, чтобы зайти переговорить с Эндриной в ее кабинете.
— Мейбл Глоссоп нет в школе, и, кажется, никто не знает, где она.
— Крис! Не беспокойся. Вероятно, этому есть очень простое объяснение…
— Надеюсь, что это так. Дугласа Баррона тоже не было на богослужении.
— О! — Мгновенно глаза Эндрины расширились. — Но необязательно, что существует какая-то связь…
Я знаю, знаю. Но все-таки мне очень хотелось бы выяснить… Мы увидимся во время перемены.
Как только Кристина вошла в класс, она решительно выбросила из головы тревогу о Мейбл Глоссоп и сконцентрировалась на работе. Она без перерыва занималась до одиннадцати часов и к этому времени обнаружила, что стала спокойнее смотреть на вещи. Но когда она быстро шла в учительскую, чтобы выпить чашку кофе, то встретила Джейн Мелвилл, которая поднималась по лестнице, еще не сняв пальто. Лицо у нее было бледное, а брови нахмурены. Увидев Кристину, она сказала:
— Ее нет дома. А бутылки с молоком, Крис, стоят у двери… Что-то не так. Я собираюсь повидаться с директором, а затем думаю, что следует сообщить об этом в полицию… или связаться с ее сестрой…
— Не зайдете ли выпить кофе?
— Нет, благодарю. Я только сниму пальто и пойду к директору.
Когда Кристина вошла в учительскую, то услышала высокий звучный голос Энн Смит:
— Я только что встретила Тома Ирвина, и он сказал, что доктор Александер, руководитель кафедры, очень рассержен, так как Дуглас Баррон не явился в школу и не предупредил его. Когда позвонили ему домой, то единственное, что смогла сказать Пат: «Его нет дома». Не переходит ли это все границы? К тому же это очень странно. — Энн любила устраивать шум по малейшему поводу. — Это очень странно, — повторила она, с удовольствием жуя шоколадное печенье.
Кристина сердито на нее посмотрела, но прежде чем она успела что-нибудь сказать, Эндрина протянула ей чашку кофе и прошептала:
— Что новенького?
Кристина сообщила ей, что узнала от Джейн Мелвилл, и Эндрина рассудительно заметила:
— Это плохо.
— Но что нам делать?
— Ничего. Что ты можешь сделать? Только ждать.
Кристина же думала, что ждать невыносимо. Она была убеждена, что с Мейбл Глоссоп что-то случилось. И непонятно почему чувствовала себя вовлеченной в это дело и даже в чем-то виноватой. Она знала, что это нелепо, и все-таки не могла отделаться от угнетающего ее дурного предчувствия. Она говорила себе, что это нервы, последствия потрясения предшествующих дней. Но пытаясь дать себе, насколько это возможно, разумное объяснение, девушка не смогла противиться внезапно охватившему ее мрачному унынию. Поэтому ее едва не возмутило горячее нетерпение ожидавшего ее после перемены третьего класса. Она должна была разобрать с ними «Двенадцатую ночь»[2], и, вероятно, на ее лице было написано некоторое замешательство, так как Ангус Фрейзер сказал: «Вы говорили, что на этот урок мы пойдем в дискуссионный класс, мисс Грэхем».
Конечно! Она совсем забыла! Но не забыл класс. Дискуссионный зал был одной из оригинальных особенностей академии Финдлейтера, на которой, как утверждали, настоял сам основатель — для совершенствования важного искусства публичных выступлений. Ходила легенда, что он сам был известен своими долгими речами, самодовольно уверенный в своих ораторских дарованиях. Дискуссионный класс был крошечным залом, по размерам не превышавшим обычный класс, с помостом в одном конце…
2
Пьеса В. Шекспира.