Страница 88 из 91
Итак, все довольны, и праздники опять-таки продолжаются — как это ни печально…
В замке у нас нашелся еще один повод для веселья. Кей по хозяйственным соображениям поспешил вперед, а когда мы его догнали, он носился по замку с мечом в руке и ревел как голодный лев, изрыгая проклятия и обещая разорвать на части первого из «подлых рабов», что ему попадется. Все слуги, понятное дело, попрятались и не высовывались, подальше от греха. Только при нашем шумном вторжении откуда-то из-под лестницы летучей мышью выскочил перепуганный Огам в сопровождении еще пятерых храбрецов в качестве поддержки: двух женщин — посудомойки и поломойки, двух мужчин — факельщика и меняльщика тростника и мальчика с кухни, и все они гуртом попадали мне в ноги. Произошло это так неожиданно, что вокруг завизжали было выдергиваемые из ножен мечи. Однако так как «нападающие» не проявляли других признаков жизни, кроме как завывали и тряслись, превратившись в кучки тряпья на полу, трогать их, конечно, не стали.
— Ах вот вы где, сволочи! — рявкнул Кей и угрожающе пошел к ним.
— Что случилось? — вопросил я, поднимая руку, чтобы задержать разъяренного Кея.
Огам, воспользовавшись случаем, мертвой хваткой вцепился в мои пропыленные сапоги. Я покачнулся, но решил пока не падать.
— Видел бы ты, что творится в пиршественном зале! — рыкнул Кей.
Огам тихонько взвыл:
— Мы не виноваты! О прекрасный король, божественный луч света в жестоком мраке! Прости и защити нас! Нам приказали под страхом лютой смерти и вечного проклятия!
— Бывает, — сказал я. — Кто приказал?
— Друид Маэгон, жрец великий и ужасный, внушающий трепет!.. Да варится он в котле перерождения вечно и не возвращается на землю! Он пригрозил, что псы Аннона будут вечно глодать наши кости!
— Очень на него похоже, — согласился я. — Тут люди и посолиднее пошли у него на поводу. Так что же случилось?
Огам опять принялся подвывать, хор сподвижников ему подпевал, а Кей бранился. В конце концов, выяснилось, что за время нашего недолгого отсутствия пиршественный зал претерпел некоторые изменения, превратившись в укрупненное подобие той подземной кельи, которую не так давно обнаружил Гавейн, и по поводу которой Маэгону уже было прочитано внушение.
Я возжелал лично взглянуть на это безобразие, и мы отправились туда с Кеем, Огамом и небольшой кучкой избранных. Огам жался поближе ко мне, его свита жалась к нему — с одной стороны им угрожало чудовище по имени Кей, а с другой — зловеще ухмыляющийся Мельвас. И неясно, что было страшней, рык одного, или ласковая улыбка другого.
Ввалившись в пиршественный зал, мы принялись таращиться по сторонам со смесью восхищения и потрясения.
Тростник с пола исчез, обнажив разбитые выщербленные плиты во избежание распространения огня от выложенного почти посередине здоровенного очага с кучей наваленных дров и хвороста. Опять возникли пресловутые камни и деревянные идолы, расставленные по сторонам света. С потолочных балок свисали просмоленные петли, не так далеко от очага стоял огромный не то чан, не то котел, наполненный водой — я сразу взял себе на заметку, что из него выйдет отличная ванна.
— Хорошая скорость! — воодушевленно воскликнул Олаф. — Ведь умеют работать, когда захотят!
Мельвас наигранно беззаботно рассмеялся:
— Это ведь они для нас приготовили! Вот, где бы мы оказались, если бы проиграли!
— А мы и так здесь. — Я пожал плечами. — И что значит, «если бы проиграли», если меч все равно цел? Огам, прекрати выть и виснуть. Надоело мне тебя поднимать. Значит, так — петли убрать, котел тут тоже ни к селу, ни к городу — уберите и хорошенько почистите. Потом пригодится. Очаг пусть остается — с удовольствием попляшем вокруг. Алтарь тоже можно оставить — пусть поливают вином, если захотят. Столы расставьте по кругу и тащите сюда все вкусное. Что такое bruiden, в конце концов, как не пиршественный зал?
Мерлин указал на алтарь.
— Знаешь, некоторые христиане могут быть ущемлены таким присутствием. Не всем хватает чувства юмора.
— Да? Ладно. Алтарь тоже уберите.
— Кстати, — напомнил Галахад. — Ты упоминал, что алтари, запятнанные человеческой кровью или к этому предназначенные, будут считаться оскверненными и предназначенными сожжению. Как насчет начать?
— А это мысль! Ну-ка, давайте сгрузим все в очаг. Веселее будет!
С самым непростительным отношением к предметам старины священной, мы собственноручно покидали идолов в костер, а камнями укрепили заграждение очага. Огам взирал на все это с отвисшей челюстью, побледнев как козий сыр, а может даже, как рокфор. Мы же за этим занятием совсем развеселились.
— Не убирайте далеко чан с водой, — посоветовала Нимье. — Вдруг придется что-нибудь тушить.
— Ладно, — сказал Ланселот. — А теперь, не умыть ли нам руки?
Это было дело хорошее и разумное, и мы решили так и поступить, пока все не будет готово.
Когда Огам смиреннейше поинтересовался, какое ему и прочим слугам будет назначено наказание, я предложил им, если это совершенно необходимо для очистки совести, оставить самих себя без завтрака, и посчитал вопрос закрытым. Кей смеялся до слез и в итоге тоже подобрел и всех простил.
До ужина меня успел навестить Лот. Естественно, речь шла о Гарете.
— Ты не сказал мне, что он у тебя, — сказал Лот, пытаясь как можно проницательней заглянуть мне в глаза. Он не прошел внутрь больше двух шагов и не сел, напряженно остановившись почти у двери.
— А стоило? — спросил я.
— Почему? — спросил Лот. — Ты мог получить меня на свою сторону.
— Только из страха?
Лот опустил голову, задумчиво рассматривая пол.
— Скорее, из страха я оказался на той стороне, — наконец сказал он. — Ведь все мы боимся.
— Чего именно? — спросил я, так как он этого ждал.
— Проклятия. Ножа в спину. Ядовитой змеи под ногой. Ведь что есть проклятие? Благословение на предательство, по меньшей мере.
— Я знаю, — кивнул я.
Он быстро глянул на меня.
— Конечно. Думаю, что уже знаешь.
— Мне кажется, Гарет не слишком доволен своей жизнью, — заметил я.
Лот пожал плечами.
— А кто доволен? Я знаю, о чем ты. О том, что он тень своей матери, потому, что так все и выглядит. Но так безопасней для него. Я во всем доверяю своей жене — она мудрая женщина. — Лот вдруг улыбнулся неожиданно нежной улыбкой. — Сколько раз именно она помогала мне укрепить свою власть или даже сохранить ее.
Помимо воли я испытал легкий укол ревности и потому промолчал.
— Она, и значит, ее брат Кадор, — немного отрешенно продолжил Лот. — Он действительно сильнейший. Если не он, то его сын непременно станет верховным королем… О, прости, так мы считали до того, как появился ты.
— Все это верно, — ответил я. — И все же, это не совсем подобающее воспитание для принца — быть всегда в тени.
Кто бы говорил, конечно… Но это совсем другой случай.
— Я думал об этом, — признался Лот.
— И о том, что он вряд ли выживет рядом со своим старшим и более сильным кузеном, если станет претендовать на самостоятельную славу? — негромко добавил я. — Лучше стелить ему тихо и мягко, с умом, но потом, может, и Константину будет жестко спать?
Лот глянул на меня со смехотворным испугом.
— Ты уверен, что ты не дьявол? — спросил он, когда снова обрел дар речи.
— Меня просто учили истории, — признался я. — Сплошь и рядом все повторяется.
— Ах, ну да, — кивнул Лот, заметно успокоенный. — Тогда конечно, ты все понимаешь. Он усмехнулся и покачал головой. — Вы с Моргейзой действительно похожи. На удивление!
— Иногда мне кажется, она и от меня ждет подвоха, — закинул я пробный шар.
— Обычная осторожность. Тем более что она ничего о тебе не знает, и не знает еще, чего от тебя ждать. Ты ведь так до сих пор так и не рассказал, где тебя прятали столько лет.
— В разных местах, — ответил я небрежно. — Слишком разных, чтобы дать этому какое-то определение. Учили всякому. Вот и все. Примерно по той же причине, по которой остается в тени Гарет.