Ад

Пока ничего не было замечено ни по показаниям тепловизора, ни полагаясь на обычное зрение иными членами экипажа. Даже водитель в звании лейтенанта вёл бронетехнику при открытом люке, так было удобнее всего и менее жарко. К тому же на голове шлемофон.

Вот в нём и раздался низкочастотный звук, резанувший по ушам. Ход БМД застопорился.

— Почему встали? — обратился поспешно Глеб к лейтенанту, выпуская на мгновение из виду монитор тепловизора.

— Вижу! Оно… — ткнула Люба пальцем в разметку электронного прибора. — И здесь…

— Без паники! — приказал Глеб, положив руку на подствольник.

Не сказать: ему повезло — он разжился очередным "вогом", кои имелись в небольшом количестве у десантников. И вряд ли их количества хватит отбиться от крылатого чудовища.

Борта БМД заскрежетали, сминаемые местами мощными когтями. Бронетехнику подкинуло в воздух — и только. Полёт для экипажа закончился на высоте метра-полтора. Но тряхнуло изрядно.

— Это оно… — поднялась паника.

Всем стало очевидно: крылатое чудовище стремилось захватить их, да вот попытка не увенчалась успехом — не рассчитала силы. Но это не значит: отказалась от борьбы с людьми. Зашла во второй раз, пикируя на БМД.

У Любы затряслась рука с пальцем, коей изначально ткнула в монитор тепловизора, а сказать так ничего не получилось — опешила.

Растерянность сквозила и в действиях десантников. Исключением являлся Глеб и Шизука. Самурай порывался наружу, как какой-нибудь средневековый рыцарь из героического эпоса или былин, намереваясь сразиться один на один с драконом.

Снова послышался скрежет и лязг металла — чудовище с новой силой обрушилось на непосильную ношу и вновь умудрилось оторвать порядка 7,5 тонн от земли. На этот раз она сумела ухватиться за торчащую из башни трубу.

— Пли! Огонь! — подобно крылатому чудищу обрушился Глеб с криками на стрелка.

Прогремел выстрел. И не то что бы вовремя, но уж лучше поздно, чем никогда. Ситуация для экипажа ухудшилась — последовало очередное падение и на этот раз с высоты в 3–4 метров. Адскому порождению вновь не удалось поднять БМД выше и утащить не далее десятка метров. На втором и состоялось падение с приземлением.

Глеб не сразу пришёл в себя от увечий, огляделся. Люба лежала рядом и… стонала, что без меры порадовало его. Вот если бы молчала… Кто и конкретно — один из десантников, а другой уставился на него округлившимися глазами. И было из-за чего. У напарника из-под одежды торчали окровавленные окончания костей — рёбра сломались и прошли насквозь мышечную ткань с кожным покровом. А голова вообще была неестественно повёрнута на бок, если и вовсе не сломана.

Стрелок на месте, и лейтенант никуда не делся. Кого-то всё-таки не хватало.

— Шиза-А-А… — зашёлся Глеб.

Японец не мог вывалиться, притом, что крышка люка на башне открыта. Глеб рванул туда, и ощутил резкую боль в спине. Ему досталось, но обращать внимание на мелочи жизни подобного рода было не с руки. Он ухватился ими за край люка, чуть подтянулся, поскольку ноги также не слушались и подкашивались, сгибаясь предательски в коленях.

— Шиза… — раздался новый выкрик спецназовца. На этот раз снаружи БМД.

В ответ ни слова, зато какие-то иные посторонние шумы. На них и отреагировал Глеб. На глаза попался бесстрашный самурай с бивнем в руках, вогнав его едва ли не до середины в чудовищное око адского порождения. То дёрнулось, пытаясь стряхнуть головой того, кто причинил ему нестерпимую боль, нанеся смертельно-опасную рану, лишая части зрения.

— Шизука… — не удержался Глеб от очередного выкрика в адрес японца.

Тот отлетел от чудища, завалившись на спину.

— Сука-А-А… — дал очередь из "калаша" Глеб, стараясь зацепить дракона, а соответственно привлечь внимание к себе — БМД.

Чудовище взмахнуло крыльями — расправить не получилось. Они превратились в рваные тряпичные лохмотья, свисая кусками грубой и толстой кожи. Взвыло от боли и увечий.

— Что, не нравиться! Ха-ха… — разошёлся Глеб не на шутку. — На ещё — получи…

Он добавил из подствольника, метя крылатой твари в пасть. Граната звякнула по клыкам и детонировала.

Прогремел взрыв. Чудовище больше прежнего зашлось от боли причинённой ей людьми. Оглушило их душераздирающим рыком, из-за которого казалось: вот-вот лопнут ушные перепонки.

— Гранату-у-у… — выл подстать Глеб.

Никто его не слышал. Десантники были сбиты с толку запредельным уровнем обрушившихся на них децибел в ультразвуковом диапазоне. Их охватил страх, и они уже не соображали, что делали.

Держаться дольше наверху у Глеба не осталось сил, пришлось вернуться внутрь. На глаза угодил стрелок.

— Орудие к бою!

Тот не повёлся, и держался руками за уши — орал так, словно ему в лоб угодил бронебойный заряд.

Пришлось пойти на крайние меры. Глеб оттолкнул его, и сам всё сделал, наводя орудие на крылатое порождение. То ревело и ползло к ним, полагаясь на лапы и крылья, работая ими подобно передним конечностям — значительно приблизилось.

В прицел Глебу казалось: оно вот-вот сомкнёт свои мощные клыки-бивни на стволе орудия, и люди окажутся беззащитны перед смертельной опасностью. В том случае конец очевиден и неизбежен. Не стал целиться — выстрелил наобум. Грохот орудия заставил его скорчиться от боли.

Из повреждённого ранее уха снова стало кровоточить, но он ничего не замечал, кроме дракона, и не чувствовал. Всё его внимание было сосредоточено на дуэли с адским порождением. По-видимому, снаряд рикошетил от толстой шкуры с чешуйчатыми пластинами, из коих конному отряду гладиаторов в пору было ладить щиты. Больше он не мог себе позволить промашки. Да и промазать сложно в той ситуации, какой оказался, как стрелок.

Чудовище раскрыло свою ужасающую пасть, готовясь в последующий миг вонзить свои клыки в БМД и сокрушить мощь брони. Это практически и последовало, но чуть раньше на опережение повторный выстрел в исполнении спецназовца. Затем новый рык и… гнетуще затяжная тишина, похоже, что гробовая.

— Глеб! Глеб… — уловил он помимо голосового обращения к себе ещё и приступ боли.

Его трясли, а не сам он от шока.

— Ой, Люба… — вскрикнул спецназовец.

— Тебе больно? Где болит?

— Нигде, ты сама мне люба…

— Дурак! Я ж испугалась! Ты напугал меня!

— А почему не хренозавр?

— Да что с тобой говорить… — поддалась эмоциям боевая подруга.

— Отпусти, ты делаешь мне больно-О-О…

— Так всё-таки болит! Где, не молчи! Всё равно это выясню, только хуже будет!

— Хм, я и не сомневался, что ты на это способна-А-А…

На глаза подруги навернулись слёзы.

— Рано, я ещё жив-Ой…

— Лежи тихо и не двигайся, родной ты мой…

— Да я сразу и изначально, если бы сама лишний раз не трясл-А-А…

Люба отпустила Глеба, убрав руки от груди, и тот в очередной раз ощутил боль, стукнувшись обо что-то затылком.

— Ой, я не хотела! Само как-то всё нелепо вышло!

— Ты бы вышла, а…

— Прогоняешь, Глеб? Меня!? На верную погибель…

— Дура! Молчи…

— Угу, — свела Люба руки на устах, зажимая ладонями.

Глеб зажмурился, не в силах перенести то, что вытворяла подруга.

"И за что только полюбил!?" — промелькнула предательски подспудно странная мысль и не к месту. Опомнился.

— Шиза! Шизука! Он снаружи…

— Ага, я поняла… — кинулась Люба из БМД.

— Нет, стой! Куда? Опасно!..

Превозмогая боль, Глеб инстинктивно дёрнулся за подругой. Выбраться без посторонней помощи из БМД оказалось не под силу, но дотянуться глазом до прицела…

Через него он и взглянул на то, что творилось снаружи, а соответственно сам натворил. Видимость отсутствовала. Туша крылатого порождения лежала на БМД, скрывая всякий обзор.

— Летёха! Лейтенант, твою дивизию! Десант, подъём! — сорвался Глеб на новые крики.

В ответ разве что стоны и хрипы.

— Проклятье, — дошло до него. — Застряли — и надолго!

Опасаться стоило падальщиков со стервятниками, а не тех порождений, что в очередной раз столкнулись с людьми в оазисе, используемый ими не только в качестве места кормёжки, но также по всему видать ещё и в качестве перевалочного пункта сродни островка при перелётах по бескрайним просторам пекла.