Страница 14 из 41
Рассуждая о «человеке-волке», психиатры и психологи (а именно они более всех искушены в этом явлении) пускаются в дискуссии, жонглируя хитроумными и вовсе мне непонятными оборотами. Одна из таких дискуссий была помещена в «Таврическом журнале психиатрии» (№ 2 за 1997 год). Волк оказался там и кастратором, и насильником, и персонажем индоевропейских поверий, а оборотень обладал «диссоциативным истерическом расстройством». Но приведенный пример современной ликантропии был весьма интересен. Его обсуждала Ирина Зайцева-Пушкаш (ее называют кудесницей юнг-анализа и специалистом по «волку», даром, что Зайцева). Итак, факты: человек начинает озлобленно реагировать на окружающих, бросает семью и теряет память. Алкоголизируетея. По наблюдению врачей, во сне и в состоянии транса рычит и скалит зубы, пытается напасть на тех, кто его побеспокоит, в целом имитирует волчье поведение.
Как оказалось, этот человек получил в свое время полный набор «средств» для превращения в «человека-волка». В детстве – деспотизм отца, энурез и иные психические нарушения, в юности – черепно-мозговые травмы. Затем служба в Афганистане, участие в карательных операциях. Но самое интересное: обследуемый рассказал, что, будучи в армии, он подвергся эксперименту по «внедрению второй сущности». В чем это заключалось? На несколько дней его с товарищами изолировали в одном помещении, давали психотропный препарат и предлагали читать книги и смотреть фильмы о волках, дабы вжиться в образ. В дальнейшем «волк» помогал при выполнении боевого задания.
По-видимому, создание таких «военных машин» по схеме «насилие – боевая подготовка – наркотики – внушение» явление нередкое. Но в мирной жизни вторая сущность становится не нужна (если только не продолжить работу в силовых структурах) и превращается в груз, психическую аномалию, побуждая к разрушению.
Члены тайных военных союзов – отнюдь не дикари. Наоборот, они всегда использовали технические достижения, превосходившие возможности обычного населения. Когда-то это были маски, яды, приемы психической атаки. Сегодня – компьютеры, спутники, самолеты и прочий «хай- тек».
Не стоит наделять «людей-волков» и демоническими качествами: это не сказочные дракулы, а обычные люди. Тайные общества вообще возникают в любой группе, едва она выходит за рамки природного социума – большой семьи. Возьмите, скажем, сорок школьников и поместите их в летний лагерь. По истечении двух месяцев откройте (задержав дыхание) крышку: внутри непременно окажется какое- нибудь «тайное общество». Пальцы не совать – могут отгрызть. (Подобная ситуация показана У. Голдингом в книге «Повелитель мух».)
Когда-то военно-мистические союзы существовали повсеместно, являясь «первобытной властью». Они вершили суд, вели межплеменную войну и создавали атмосферу мифов, слухов, домыслов. То есть являлись предшественниками юстиции, силовых структур и СМИ. По мере объединения племен власть концентрировалась в руках государства. По своему происхождению это тоже один из тайных военно-мистических союзов, одолевший конкурентов и постепенно теряющий за ненадобностью ореол секретности. Но в «смутные времена» власть центра слабела, а прочие тайные союзы крепли. Нередко они захватывали и государственную власть, что вело к милитаризации и массовым репрессиям – словно человек-волк, не встречая сопротивления, резал одну овцу за другой.
Тайные общества нельзя истребить – они существуют в самой плоти общества. Можно лишь ограничивать их рост – зная, каковы «ростовые факторы». Уничтожать же отдельных «террористов», проводя «зачистку территории», довольно бессмысленно – все признают, что от этого число «людей-волков» не убывает, а может, даже растет. Ибо это обычные люди. Способные в силу обстоятельств обернуться зверем.
Почему люди верят в Бога?
Ал Бухбиндер
Вопрос этот может показаться равно наивным, бессмысленным и безответным. Действительно, до недавнего времени большинство ученых, занимающихся социальными науками и изучением процессов познания, его игнорировали.
Положение резко изменилось в последнее десятилетие, когда возобновившиеся дебаты о взамоотношении между наукой и религией выплеснулись в культурное пространство и ученые из разных областей ввязались в споры. Недавно вышедшая в нью-йоркском издательстве книга «Почему Бог никогда не исчезнет?» («Why God Won’t Go Away?») интересно и по-новому освешает этот вопрос, особенно с точки зрения нейрофизиологии, о чем сообщает читателю подзаголовок: «Наука о мозге и биология веры».
Авторы книги – врачи из Пенсильванского университета: Эндрью Ньюберг занимается одновременно радиологией и нейробиологией мозга, Юджин Д'Аквили, ныне покойный, был профессором психиатрии. Книга написана для широкого читателя, но содержит достаточно много нового материала (особенно по нейрофизиологии мистических переживаний) даже для профессиональных ученых. По утверждению авторов, Бог никогда не исчезнет в человеческом сознании, потому что религиозный импульс укоренен в биологии мозга. Сканирование мозга, производимое во время медитации и молитв, показывает поразительно низкую активность в его задней верхней теменной доле. Авторы называют расположенный там пучок нейронов «областью, ассоциированной с ориентацией» (сокращенно ОАО), потому что главной функцией этих нейронов является ориентировка тела в физическом пространстве. Люди с поражением этой области с трудом находят дорогу даже в окрестностях собственного дома. Когда ОАО находится в состоянии нормальной спокойной активности, человек четко ощущает различие между собственной личностью и всем окружающим. Когда же ОАО пребывает в пассивном, «спящем» состоянии – в частности, при глубокой медитации и молитве, это различение теряется и, следовательно, границы между личностью и миром расплываются. Не это ли происходит с молящимися, которые чувствуют присутствие Бога, или с медитирующими, которые вдруг начинают ощущать свое единение со Вселенной?
Подлинно религиозные люди отличаются тем, что у них эти переживания достигают такой глубины, что определяют собой всю их жизнь. Ньюберг и Ак~ вили решили изучить те специфические ощущения, которые характерны именно для религиозного опыта, но при этом разделяются представителями любых религий. Одно из этих ощущений, чувство «единения со Вселенной», в свое время возбуждало Эйнштейна. Другое – это чувство благоговения, которое сопровождает мистические переживания и делает их важнее, напряженнее и подлиннее, чем любой опыт повседневной жизни.
Для проведения экспериментов исследователи с помощью своих коллег, занимавшихся тибетским буддизмом, отобрали восемь монахов, имевших опыт в медитации и согласившихся на сканирование мозга. Добровольцы приходили в лабораторию по одному, и техник вводил им в руку интравенозную трубку. Затем подопытным предлагалось медитировать, сосредоточиваясь при этом на каком-то единичном образе, обычно – на некотором религиозном символе. Нель эксперимента состояла в том, чтобы зафиксировать момент, когда ощущение человеком себя или своего «Я» (self) начинает растворяться и он начинает ощущать себя слившимся с мысленно выбранным для медитации образом. Как описывает это Майкл Бейме, один из медитировавших и одновременно участник исследовательской группы, такой переход ощущается, как «утрата границы. Как будто бы фильм вашей жизни прервался, и вы вдруг увидели тот пучок света, который проектировал этот фильм на экран».
Когда находящийся в состоянии медитации подопытный начинал ощущать появление чувства своей слитности с образом – обычно это происходило примерно через час после начала эксперимента, – ему в вену вводили радиоактивное вещество (атомы, «помеченные» радиоактивной меткой). В течение нескольких минут эти «меченые атомы» достигали мозга и распределялись по различным его участкам, собираясь в большем количестве там, где ток крови был сильнее, то есть там, где активность мозга была выше. Измеряя после этого сканером концентрацию радиоактивности в разных участках мозга, исследователи получали моментальный снимок мозговой активности в процессе медитации. По окончании эксперимента это распределение активности сравнивалось с ее распределением в состоянии покоя.