Страница 3 из 12
Княгиня. Быть может.
Князь. Он научился бы из них, как мы должны боготворить и уважать богинь сердец наших; узнал бы, что главнейшая обязанность мужчин состоит в беспрестанном служении прелестному полу, что человек некоторых лет может влюбляться, не будучи смешным, может любить, обожать, томиться, умирать от восторгов, целуя прекрасную ручку. (Хочет поцеловать руку княгини.) Может...
Княгиня. Без доказательств, князь. Вы не дали мне окончить, тетушка. Наша комедия будет совершенно вопреки вчерашней. Мы хотим доказать, что над мужчинами можно так же смеяться, как они смеются над женщинами.
Графиня. Вопреки! О! это другое дело; и если только можно хорошенько разбранить несносную пьесу, то пишите против нее все: комедии, трагедии, оперы и даже драмы.
Князь. И даже драмы! Прекрасно, сударыня, прекрасно! У меня есть приятель, удивительный человек для драм; ему написать драму в пяти действиях то же, что вам сыграть пулю в бостон. Если угодно, я попрошу его, и вы найдете в его драме все: жестоких отцов, несчастных любовников, слезы, вздохи, страхи, ужасы и даже, если надобно, разбойника.
Княгиня. И, князь! на что нам всю эту сволочь — ведь надобно только разругать вчерашнюю комедию.
Князь. За этим дело не станет; он разбранит ее без милосердия; выведет даже на сцену самого автора и заставит его плакать и вздыхать от первого явления до последнего.
Княгиня. Зачем же мешать невинных с виноватыми — что сделали нам бедные зрители?
Графиня. Что сделали? А разве они не аплодировали? Разве не вызывали автора? Поделом им. Да, князь, надобно путем их проучить, заказывайте смело драму.
Княгиня. И, графиня! пускай себе князь плачет и зевает сколько ему угодно, а мы будем смеяться и для того попросим Эрастова написать нам комедию.
Графиня. И в самом деле: ведь он сочинитель.
Те же и Эрастов.
Княгиня. Как вы кстати приехали, мы сейчас только о вас говорили.
Эрастов. Я только что из города. Недалеко отсюда обогнал я Изборского и графа Фольгина: они сейчас здесь будут.
Княгиня. Мы имеем до вас просьбу.
Эрастов. Приказывайте, сударыня.
Княгиня. Будьте защитником бедных женщин.
Графиня. Вступитесь за дам, которые любят играть в бостон и делать наставления молодым людям.
Князь. Умерьте публику, что не одни только те, которых должно еще водить на помочах, могут любить и нравиться прекрасному полу.
Эрастов (княгине). Изъяснитесь, сударыня, я, право, не понимаю.
Княгиня. Вы видели вчерашнюю пьесу?
Эрастов. Видел, сударыня.
Княгиня. Мы также были в театре. Нам всем досадно, что господа сочинители нападают всегда на женщин, несмотря на то что можно было бы найти много кой-чего смешного и в мужчинах — и для того намерены просить вас написать комедию, где вместо кокетки был бы выведен какой-нибудь ветреник, который, желая обманывать всех женщин, был бы сам обманут.
Эрастов. Написать комедию — вы шутите, княгиня: как осмелиться взять на себя такую обязанность, когда у нас завелись свои Мольеры[9] — свои неподражаемые комедии.
Княгиня. Про каких Мольеров вы говорите?
Эрастов. По крайней мере, так угодно многим величать автора вчерашней пьесы.
Княгиня. Тем лучше: вы докажете, что можно не только сравниться с этой неподражаемой комедией, но даже превзойти ее.
Эрастов. Конечно, сударыня, можно надеяться без дальнего самолюбия написать комедию, которая не будет иметь по крайней мере слишком разительных недостатков вчерашней пьесы; но для этого надобно, чтоб большая часть нашей публики имела более вкуса, более истинного понятия о всем изящном[10] — и для того позвольте мне не выполнить вашего желания.
Графиня. Что это, батюшка! Не хотите ли вы отказаться?
Эрастов. Я, право, графиня, не могу никак обещать.
Графиня. Если вы сейчас не согласитесь, то приятель князя напишет для нас драму.
Княгиня. И мы заставим вас прочесть ее с начала до конца.
Эрастов. До конца! Сжальтесь, княгиня! Я на все согласен.
Княгиня. У меня есть на примете прекрасный оригинал для вашего вертопраха.
Эрастов. Об этом я не забочусь. Я живу в хорошем обществе, сударыня; но интрига, план, завязка?..
Княгиня. Постойте... Да, да! Я думаю, мне удастся дать вам сюжет. Вам надобно будет только слушать и примечать.
Графиня. Послушайте, князь, время прекрасное, пойдемте теперь в сад — там в беседке можем мы покуда до гостей сыграть несколько королей в пикет. Дашенька!
Даша. Что вам угодно, графиня?
Графиня. Если кто к нам приедет, то скажи, что мы в саду. Пойдемте, князь. (Подает руку князю.) А ты что, племянница?
Княгиня. Я сейчас за вами буду.
Княгиня, Эрастов и Даша.
Княгиня. Дашенька, принеси мою шляпу.
Даша уходит.
Эрастов. Позвольте мне предложить вам мою руку.
Княгиня. Могу ли я отказать вам — вы вооружаете ее для защищения пола нашего. Я осталась с вами одна для того, чтоб изъяснить в двух словах, в чем состоять должен сюжет вашей комедии.
Эрастов. Сделайте милость, сударыня.
Княгиня. Догадываетесь ли, кто должен быть оригиналом вашего модного ветреника.
Эрастов. О! сударыня, их так много, и они так сходны между собою...
Княгиня. Например, граф Фольгин.
Эрастов. Жених Софьи?
Княгиня. Вот этого-то именно я и желаю, чтоб вы поместили его в своей комедии. Послушайте, я хочу открыть глаза Софье и доказать ей, что граф ничтожный, пустой ветреник и женится не на ней, а на ее богатстве. Теперь, я думаю, вы меня понимаете. Вам должно будет только слушать и примечать, чтоб сочинить план вашей комедии. Может быть, сегодня же доберетесь вы и до развязки.
Даша (принося шляпку). Извольте, сударыня.
Княгиня. Пойдемте, дорогою расскажу я подробнее, что вам надо будет делать.
Даша (одна). Мне из ума нейдет вчерашняя комедия; все об ней говорят: одни бранят, другие хвалят. Как бы я желала ее посмотреть. Барышня сказывала, что в ней есть также горничная девушка, которая очень похожа на меня, и будто многие говорили, что она слишком умна для служанки! Какие смешные эти господа: думают, что теперь такие же глупые горничные, как лет сто назад. Нынче умной горничной стоит только лучше приодеться да пооткрыть побольше плечи, так она, право, иную и графиню перещеголяет.
Даша, граф и Изборский.
Граф. Ах, mon cher{3}, как я измучен, как устал! По чести, мне должно было бы никуда не выезжать из дому. Несносная мостовая!
Изборский. Мы, кажется, довольно спокойно ехали.
Граф. Правда, коляска моя не тряска, а со всем тем... А! Дашенька, ты здесь, душенька!
Даша. Здравствуйте, сударь.
Граф. Ты здесь одна, малютка?
Даша. Барышня еще одевается, а графиня с вашим дядюшкою и княгинею пошла в сад.
Граф. Скажи пожалуйста, Дашенька, отчего ты каждый день делаешься милее?
Даша. И приказала вас просить туда же.
Граф. Изборский, видал ли ты где-нибудь такую миленькую субреточку?
9
...у нас завелись свои Мольеры... — А. А. Шаховского сравнивали с лучшими комедиографами прошлого, называя его «русским Мольером». «Арзамасец» Д. В. Дашков иронично обратился к нему как к «новейшему Аристофану» (Аристофан — родоначальник греческой комедии).
10
...чтоб большая часть нашей публики имела более вкуса, более истинного понятия о всем изящном... — Мысль о зависимости авторского таланта от вкуса светского общества неоднократно высказывалась карамзинистами. Еще сам Карамзин писал: «Со временем будет, конечно, более хороших авторов в России — тогда как увидим между светскими людьми более ученых или между учеными — более светских людей» (Карамзин Н. М. Избр. соч. в 2-х томах, т. 2. М.— Л., 1964, с. 184; статья «Отчего в России мало авторских талантов», 1802).