Страница 97 из 102
Представьте, что творилось бы на Земле, если бы для какой-нибудь мощной производственной операции вокруг отключали свет в жилых домах, останавливали троллейбусы и трамваи, закрывали кинотеатры и т. п. Невероятно? А вот мы сидим в ЦУПе и слышим, как происходит нечто подобное. Разумеется, в своих масштабах и весовой категории.
ЗЕМЛЯ. Ребята, у вас там лампы лишние не горят?
БОРТ. Одну оставили на весь отсек, еле инструкцию разбираем.
ЗЕМЛЯ. Да?.. Хм… Все равно расход большой. Выключите «Дельту» для экономии. А холодильник отключили?
БОРТ. Еще вчера, как приказано. Резервов все меньше, а батарея все неполная. Может, еще что поищете?
ЗЕМЛЯ (посовещавшись с рабочими группами). Вот медики разрешают на четыре часа отключить медицинские холодильники. Кстати, как там температура у вас?
БОРТ (довольно сварливыми голосами). Мерзнем немного, унтята натянули, только шарфов не хватает. Не думайте, не так уж жарко!
ЗЕМЛЯ (явно неохотно). Да?.. М-м… Ладно, оставим температуру. У вас и кислорода маловато, включите регенераторы 47 и 49. «Дельту» выключили? Выключили… Ну вроде все утечки закрыли. Готовьте эксперимент. Еще виток подзарядки и должно хватить. Только пообедать не забудьте. Пока конец зоны, счастливо, до связи. Приятного аппетита.
БОРТ (уже между собой, наедине). Приятного, приятного… Хорошо, про кипятильник не вспомнили, а то прикажут отключить — сиди без кипятка, на сухомятке…
И поскольку полет уже перевалил за третий месяц, то после некоторого молчания над вымоченным в кипятке лангетом и тюбиком смородинной пасты кто-то из них добавит:
— Вообще-то у костра бы сейчас, с котелком…
— У речки… — не отказался второй.
— И чтоб комары зудели…
— Дымок понюхать…
— Может, «Весну» врубим? Высоцкого, Никитиных?
Как раз магнитофон только что починили. Своими силами. Он тоже приустал от невесомого полета и захотел в мастерскую. Но, увы, оттуда в ателье не дозвониться. Пришлось выйти в универсалы, о чем с гордостью сообщено на Землю. Не думайте, это ракету легко починить. Или космический корабль. А магнитофон… Владельцы знают.
— Нет, пока подождем. Ладно. Экономить так экономить. Может, вечером дадим концерт…
Значит, будут слушать пока стены. Они там тоже не молчат. А гудят. Непрерывным таким мерным электронным гудом.
Ясна картина. Хочешь жить — умей добывать электричество. Да, но панели… Но ракета… Тогда в счастливый час кто-то очень логично сказал: а почему одной ракетой? Почему не по частям, хоть десятью, а там не собрать вместе?
Не знаю, качали товарищи на руках того изобретателя или обошлось — но ведь это и есть главный путь капстроительства в космосе. Вывод блоков и кирпичей, а там, наверху, — сборка самых сложных конструкций, вплоть до заводов и городов. Притом автоматическая сборка давно началась — это стыковки наших кораблей и станций. А ручной монтаж немного запоздал. Лет на пятнадцать. Не так-то это просто получается. И вот наконец приступили. Впервые в космонавтике. В мировой.
Потом нам, свидетелям и очевидцам, под большим секретом признались, что в момент начала меньше половины специалистов, втянутых по службе в эту техническую операцию, верили в ее успех.
Одного-то неверующего я сразу могу предъявить. Это был лично я. Как увидел на дне бассейна аквалангиста в то голубое окошечко, так сразу и не поверил. Уж больно непривычным для громоздкой скафандровой грации казалось его тонкое занятие. Он словно плел кружева на утопленном макете станции — из хрупких конструкций, тросиков, соединительных петель. То, что удавалось гибкому и пластичному аквалангисту, могло оказаться недостижимым для толстых, пальцев скафандра, поддутых изнутри давлением. И уж больно далеко казалось тогда расстояние от дна бассейна до монтажной орбиты.
Оставалось пока верить им, испытателям. Все, за что они до сих пор брались здесь, на Земле, удавалось и в космосе. Одним из этих испытателей и был аквалангист. А сверху, с командно-смотровой площадки (каюта капитана Немо), оснащенной динамиками, микрофонами и телемониторами, ему шли указания. Их давал наш знакомый, Олег Цыганков — импульсивный, по-южному порывистый, но очень и очень расчетливый и предусмотрительный в решении инженерных задач. «Только не дергай, Толя, силы тут твоей не надо. Если не идет — остановись, подумай, в чем причина. Сплавай, посмотри внимательно и доложи». Толя, в те дни, как мне казалось, не вылезавший из гидрокостюма, гибкой черной рыбой плыл наверх, к вершине солнечной панели, обследовал некий не понравившийся им зацеп. Спрашивал: «Если трос в гнезде заклинит, мы им разрешим сплавать, выдернуть руками или нет?» «Им» — это космонавтам, которые возьмутся за эти кружева на орбите своими неподатливыми пальцами. «Нет-нет-нет! — категорически звучит в наушниках и динамиках. — Ни в коем случае! Значит, записываем. Нужен рычаг для освобождения троса с рабочей площадки. С длинной рукояткой и надежным зацепом, чтобы не соскальзывал».
По шажку и по стежке, возвращаясь и повторяя, испытатели ткут методику новой операции, изобретают для нее инструмент.
Кто такие испытатели?
Я лично думаю, что это те же космонавты, для которых пока не хватило космических кораблей. Приходится летать на дне бассейна или, в крайнем случае, в самолете-лаборатории, отрабатывая свою инженерно-техническую мысль.
Они дружелюбно объясняют суть профессии в раздевалке, прихлебывая горячий чай, в перерыве между своими погружениями. «Испытатели — люди, к которым скафандры приросли, как собственная кожа. Если у тебя боязнь тесноты или замкнутого пространства — ничего не получится. Будешь думать, как бы поскорее выбраться из этой скорлупы, измерять свои собственные ощущения и неудобства. А надо технику оценивать, искать нужный прием…»
О своем деле они думают непрерывно. В электричке, на пути в Звездный, где будущая операция преследует их своими первоначальными зазубринами и шероховатостями. И в раздевалке в обеденный перерыв, возле тумбочек с потертыми джинсами и свитеришками, возле кефирных бутылок и закипающего электрочайника. И даже во сне, где иногда приходят самые неожиданные и долгожданные решения.
Пока наконец за месяцы такой совместной, до хрипоты дружной работы всех — конструкторов, разработчиков, испытателей — не появляется толстенная бортовая инструкция и как ее конспект — документ с лирическим названием: «Последовательность работ вне изделия по монтажу ДСБ». ДСБ — это и есть дополнительная солнечная батарея, которая выведет орбитальный дом из энергетического кризиса. Чтобы ее смонтировать, надо точно и безошибочно выполнить сорок восемь технологических операций, каждую за свои минуты и секунды. Первая — «Открытие выходного люка» (одна минута). Сорок восьмая — «Закрытие выходного люка» (одна минута). Очень важно не перепутать.
Сколько эти сорок восемь строчек вместили в себя технических мук и споров — не передать. Сама конструкция батареи, способы ее доставки и крепления. Новые инструменты и всевозможные способы пользования ими. Фиксация самого себя в невесомости, без которой невозможно закрутить ни одну гайку. Страховка и закрепление десятков предметов, участвующих в процедуре. Ведь в космосе как? Выносишь из люка наружу самую маленькую отверточку — обязательно прицепи ее к поручню на шнурочек, чтобы не уплыла.
Теперь осталось передать весь испытательский опыт улетающему экипажу. И не одному. Как всегда, их готовилось сразу несколько. Еще не было ясно, кому выпадет первому проводить уникальный монтаж за бортом станции и попасть этим самым в статистику под лестной рубрикой «впервые в истории космонавтики». Не в этом, конечно, дело и счастье, а в том, чтобы не обмануть ожиданий и не подвести людей, которые на тебя понадеялись. И в том, чтобы этот шаг вперед, необходимый космонавтике, не был сорван.
Зачет сдавали Владимир Титов с Геннадием Стрекаловым, Владимир Ляхов с Александром Александровым, Леонид Кизим с Владимиром Соловьевым… Это был не конкурс — просто полетные обстоятельства и экспедиционные задачи могли заставить каждую из этих команд «полезть на мачту». Сложилось так, что первое «свистать всех наверх» прозвучало для «Протонов».