Страница 30 из 103
— Уже практически тринадцатое, — добавил Рауль.
Раздался жесткий удар в стол, будто Огюст вогнал снизу в столешницу кинжал.
— Не калечь мой стол! — резко бросил я. Почему я сказал «мой»? И почему так зло? Хотя, этот стол мне всегда нравился, вместе со всеми рыцарскими легендами, слышанными с детства. Но Огюста я мог бы и понять. И ведь понимал.
Огюст удивленно глянул на меня и ничего не сказал. Не знаю, прочел ли он в моем взгляде запоздалое извинение.
— Быть не может! — воскликнула Диана. — Ведь десятого еще ничего не происходило! Или нам надо было за день перешарить всю провинцию? А как бы мы отличили то, что «должно быть» от того, что «не должно быть», да еще при том, что в деталях всегда есть разница? Они там все с ума посходили! Не только эти мифические «двое»!
— Может, ключевое слово — «мифические»? — спросил я. — Или, возможно, те двое как раз куда нормальней других, кто знает. — Отец бросил на меня странноватый взгляд. — И все равно не имею представления, что с ними делать, если мы их найдем. Все равно, что входить в контакт с инопланетянами.
— Да мы и сами не особенно лучше, — пробормотал Готье.
— А кто сказал, что нам надо вступать с ними в контакт? Скорее всего, от нас ждут, чтобы мы их просто убили, — мягко сказал отец.
Я кинул на него потрясенный взгляд и отвернулся. И не только я. Хотя и впрямь — что еще с ними делать?
Отец чуть насмешливо пожал плечами.
— Учитывая то, что мы знаем, а вернее, чего не знаем и знать не можем, от нас, судя по всему, ждут именно этого. Да и к чему бы еще нам теперь обращаться с оружием лучше, чем прежде? Не для того же, чтобы помочь тем, кого мы найдем, строить новое светлое будущее?
Готье хрюкнул и чуть не стукнулся носом в стол.
— Ужас, — воскликнул он. — Ужас, но смешно!..
— Но что, все-таки, могло произойти десятого, да еще у нас дома?! — вопросила Диана, с несчастным видом поглядывая на дверь. — Что-то действительно могло произойти там? Дома?
— Или в ближайших окрестностях, которые мы могли посетить, — спокойно добавил отец.
Диана моргнула.
— Я помню, с кем мы встречались. Неужели кто-то из них?..
— Десятого я видел только одного человека, которого мне хотелось убить на месте, — тут же вставил я. — Если они хотели подстроить именно это, то были очень к этому близки. Но этого не случилось!
Готье заломил бровь.
— Логично. Почти. Только Дизак похож на ученого, пусть даже на сумасшедшего ученого, как наша Изабелла — на алжирского пирата.
Изабелла нахмурилась, посмотрев на брата.
— То есть, если перевернуть это утверждение, я похожа на сумасшедшего ученого?
— Я этого не говорил! — вывернулся Готье. — Дизак — гад, но явно не алжирский пират, а честная сухопутная крыса.
— Ну, не все, перемещаясь во времени, обязаны походить на самих себя, — заметил отец.
— Но что касается увлечений… — вставила Диана.
Отец мягко покачал головой.
— Возможно, это условие было соблюдено в нашем отношении только для того, чтобы мы могли как-то адаптироваться в подобной ситуации.
— А может, нам только внушили, что у нас были подобные же увлечения, — прибавил Рауль.
— И все-таки, — сказал Огюст, — тогда выходит, что нам надо более всех подозревать либо того, кто убил Моревеля, либо тех, кто нам встречался в первый же день. Из Дизака ученый и вправду никакой, а вот… — Сейчас я сломаю этот стол… Прямо об твою голову, Огюст!.. — Поль, — осторожно позвал Огюст. — Если все было подстроено и рассчитано, может, она только чудом не разбилась?
Разумеется… способность иногда предвидеть будущее не могла сейчас казаться чем-то иным. В самом ли деле у нее не было теперь никаких предчувствий? Или это были не предчувствия, а знания, которыми она пока не хотела делиться? Разве кто-то из нас может по-настоящему верить в мистику?
Огюст не пострадал. Он приблизился к опасной точке с безопасной стороны. Я только закрыл глаза и положил голову на руки, опершись локтями о стол.
Ну вот и все… Если это и впрямь могло быть рассчитано и подстроено, то какая разница, была ли кровь на манжетах?..
— Все может быть, — сказал отец посреди гробовой тишины. — Теперь, что нам делать дальше?
— Не убивать же всех, кого мы заподозрим, — изумленно проговорил Готье. Я с благодарностью услышал в его голосе ужас.
— Нет, — тихо сказала Изабелла.
— Значит, нам остается только наблюдать, — промолвил отец. — Возможно, просто вести себя как обычно — некоторое время, смотреть и делать выводы. Не запираться в четырех стенах, но и не совершать ничего слишком необычного и из ряда вон выходящего. Если все рассчитано и подстроено, нечто должно оказаться рядом. Если все рассчитано не так точно, как мы могли бы заподозрить, то все равно надо с чего-то начать и исключить хотя бы ближайшее окружение. Значит, завтра я, как обычно, нанесу визиты некоторым старым знакомым и побываю во дворце. Вы, как обычно, побываете в городе, возможно, в любимых злачных местах, полагаю, опять же, с кем-то встретитесь. А там, посмотрим.
— Посмотрим, приедут ли в ближайшие дни Рантали в Париж? — спросил я, открывая глаза.
— В частности, — кивнул отец. В его глазах я увидел сожаление. — В частности.
Все понемногу разошлись. В комнате остались только мы с отцом. Несколько минут мы не говорили ни слова.
— Ты ведь понимаешь, почему пришлось заговорить об этом теперь?
— Лучше раньше, чем позже?
Он кивнул.
— Нам всем надо приготовиться пережить то, что может оказаться самым для нас страшным. Но, — он посмотрел на меня пристальней, — приготовиться — не значит безоговорочно верить в то, что подсказывает страх и впадать в отчаяние. Это не должно мешать нам думать.
Я молча кивнул.
— Понимаешь?
— Да… — я глубоко вздохнул, сосредоточенно глядя на расплывающийся в густом тумане стол.
Я услышал как он поднялся, подошел, а потом почувствовал его теплую надежную руку. Он потрепал меня по плечу.
— Справься с этим страхом и помоги мне, — сказал он. — Помоги остальным. Они еще более одиноки чем ты, ты это знаешь.
Я кивнул.
— Я даже не уверен, что смогу сказать им все, когда им будет трудно. Но я хотел бы надеяться на то, что всегда могу на тебя положиться. И боюсь, от тебя мне придется требовать больше чем от них.
Я снова вздохнул и, кивнув, поднял взгляд.
— Конечно. Иначе не может быть.
VIII. Не вечный город
В сухом предосеннем воздухе под пронзительно синим и поразительно осязаемым небом слышались два четко разграниченных тона. Первый — до некоторого даже отвращения знакомый шум городского рынка — «средневекового» городского рынка, как сделало поправку мое сознание, по некой старой привычке, оставшейся со времен лаконичных и не слишком содержательных школьных учебников, хотя, возможно, было бы разумней, как прежде, считать Новое время наступившим куда раньше, со времени открытия Нового Света. Но чем больше отодвигалось это время, вплоть до той точки, четыреста с лишним лет спустя от того момента, в котором я находился, эта новизна теряла остроту и находились новые способы вести отсчет. Не говоря уж о том, что столь небольшое преувеличение вовсе не казалось преувеличением при разительном контрасте того, что я помнил из двух собственных жизней. Бодрые крики торговцев смешивались с конским ржанием и гусиным гоготом, со звоном монет, оружия, садового инвентаря и поддельных драгоценностей, с визгом точил, скрипом повозок и стуком горшков. Но за всем этим шумом был и другой отчетливый тон — напряженная подстерегающая тишина. Вместо рева моторов, громкой музыки, доносящейся с разных сторон из приемников или проигрывателей и звона проезжающих трамваев. Эту тишину, казалось, можно потрогать, упереться в нее как в плотную стену, в которой можно отыскать дверь, если упорно и хорошенько поискать. Странная, не отпускающая иллюзия того, что знакомый тебе мир не может не существовать. Такое бывает и с мертвыми — мы никогда не верим по-настоящему, что те, кого мы когда-то знали, могут просто не существовать. Несуществование неестественно и необъяснимо дико для того, кто еще существует.