Страница 7 из 12
Когда бабушка закончила читать уведомление, Дебора открыла было рот, чтобы что-то сказать, но я уже шел к двери. Арран схватил меня за руку и крикнул:
— Мы получим разрешение, Натан. Обязательно получим.
Мне не хотелось спорить, и я просто оттолкнул его в сторону. В саду стояла поленница дров и рядом топор, я схватил его и начал рубить, и все рубил и рубил до тех пор, пока топор не выпал у меня из рук.
Пришла Дебора и села со мной среди щепок. Положила голову мне на плечо, прижалась щекой. Я всегда любил, когда она так делала.
Она сказала:
— Ты найдешь способ, Натан. Бабушка поможет тебе, и я, и Арран.
Я обдирал мозоли с ладоней.
— Как?
— Пока не знаю.
— Вам нельзя мне помогать. Иначе вас обвинят в неповиновении Совету. И надолго запрут. Если не навсегда.
— Но…
Я сбросил ее голову со своего плеча и встал.
— Мне не нужна твоя помощь, Дебора. Ты что, не понимаешь? Ты ведь такая умная, а такой простой вещи не понимаешь?
И я ушел, а она осталась.
И вот Дебора получила свои три подарка и бабушкину кровь, через три года то же ждет и Аррана, ну а мне… Я знаю, что Совет ни за что не позволит произойти этому событию. Они боятся не меня, а того, кем я стану. Но если я не стану колдуном, то умру. Я это знаю.
Я должен получить три подарка и принять кровь моих предков, моих родителей и их родителей. Но кроме бабушки на свете есть лишь один человек, который может дать мне три подарка, который решится бросить вызов Совету и чья кровь может сделать меня колдуном.
Лес молчит. Кажется, он притаился и ждет. И вдруг я понимаю, что мой отец хочет мне помочь. Я знаю, что это правда. Мой отец хочет дать мне три подарка и свою кровь. Я уверен в этом так же точно, как в том, что дышу.
Я знаю, что он придет ко мне.
И я начинаю ждать.
А лес все молчит и молчит.
Он не приходит.
Тогда я понимаю, что для него слишком опасно прийти ко мне сейчас и забрать меня.
Значит, я должен пойти к нему сам.
Мне одиннадцать. От одиннадцати до семнадцати долгий путь. И я понятия не имею, как найти Маркуса. Даже не представляю, с чего начать. Зато теперь я знаю, что я должен делать.
ШКОЛА
О любых контактах между носителями половинных кодов (Б 0.5/Ч 0.5) и Белыми Ведьмами, совершеннолетними и несовершеннолетними, надлежит сообщать Совету. Отказ носителя половинного кода сообщить о произошедшем контакте наказывается прекращением всех контактов.
Контакт считается установленным, если носитель половинного кода находится в одном помещении с Белой Ведьмой, совершеннолетней или несовершеннолетней, или в иных условиях оказывается от нее на расстоянии, не препятствующем ведению разговора.
— Ну и что мне теперь делать? Пойти в погреб и запереться? — спрашиваю я.
Дебора берет у меня из рук пергамент и перечитывает его снова.
— Прекращение всех контактов? Как это возможно? — Бабушка отвечает ей неуверенным взглядом.
— Не могут же они лишить его контактов с нами? — Дебора переводит взгляд с бабушки на Аррана. — Или могут?
Удивляюсь я Деборе и Аррану; они так ничего и не поняли. Это может значить все, что угодно Совету.
— Придется составить список всех Белых Ведьм, с которыми Наган вступал в контакт. Это нетрудно. Он и так почти ни с кем не встречается, а с Белыми Ведьмами особенно.
— Не забудь про О’Брайенов из школы, — напоминает бабушке Арран.
— Список совсем небольшой. Но нам надо быть настороже и просто соблюдать правила.
Бабушка права, список невелик. С ведьмами я встречаюсь только дома да в офисе Совета, куда езжу на Освидетельствования. Я никогда не бываю на праздниках, меня не зовут на свадьбы и вечеринки — мое имя отсутствует во всех пригласительных открытках, которые нам приносят. Бабушка остается дома со мной и посылает одну Джессику, а когда Дебора и Арран подросли, то и их тоже. Потом они рассказывают мне о том, что было на празднике, но сам я на них не хожу.
Белые Ведьмы гостеприимны и рады приветствовать других Белых Ведьм, откуда бы те ни приехали, но у нас в доме почти никто не бывает. Те же, кто изредка остается у нас ночевать, смотрят на меня как на прокаженного или урода, так что я быстро привыкаю держаться от них подальше.
Когда мы с бабушкой приехали в Лондон на мое первое Освидетельствование, было уже поздно, и мы отправились к ее знакомым, которые жили возле Уимблдона; там бабушку сразу пригласили в дом, а меня оставили стоять снаружи на коврике и разглядывать красную крашеную дверь. Когда минуту спустя она выскочила на улицу, побелев в лице и вся дрожа от злости, то схватила меня за руку и буркнула:
— Переночуем в гостинице. — Помню, я скорее обрадовался, чем рассердился.
В начальных классах я учусь в маленькой сельской школе. Соображаю я медленно, сижу за последней партой, ни с кем не дружу. Как большинство фейнов по всему миру, учителя и дети в этой школе не верят в Ведьм; они не понимают, что мы живем среди них. Во мне для них нет ничего особенного — ну разве что тупость. Читаю и пишу я с горем пополам, а когда прогуливаю уроки, то у меня не хватает ума соврать бабушке. Единственное, что я усваиваю быстро, — это что лучше помирать со скуки на уроках, чем наслаждаться эффектом бабушкиных наказательных снадобий в любом другом месте. С первого урока я только и делаю, что жду, когда же закончится учебный день. Подозреваю, что в средней школе мало что изменится к лучшему.
И оказываюсь прав. В первый же день меня наряжают в старые серые брюки Аррана, которые слишком длинны, в белую рубашку с потрепанным воротом, полосатый сине-черно-золотой галстук с пятном и темно-синий блейзер, который висит на мне, как на колу, хотя бабушка и укоротила рукава. Единственное, что я получаю не из вторых рук, — это дешевый мобильник. «На всякий случай». Аррану тоже только что купили такой, и я понимаю, что, по мнению бабушки, «всякого случая» нам не избежать.
Я подношу телефон к уху, и в голове у меня тут же начинает трещать, как в телевизоре, когда идут помехи. Брать его с собой мне не хочется. Перед уходом в школу я потихоньку кладу его за телевизор в гостиной, где ему самое место, ведь от телевизора у меня в последнее время тоже поднимается в ушах какой-то свист.
В компании Аррана и Деборы дорога в школу и обратно кажется терпимой. Хорошо, что Джессика уехала учиться на Охотницу и больше не живет с нами. Охотниками называется элитное подразделение Белых Ведьм, которых Совет нанимает для борьбы с Черными Ведьмами. Бабушка говорит, что сейчас Охотники чаще работают в Европе, ведь в Британии Черных почти не осталось. Берут туда в основном женщин, но встречаются и талантливые колдуны-мужчины. Те и другие одарены и беспощадны, а значит, Джессика легко найдет среди них свое место.
После отъезда Джессики я впервые в жизни могу чувствовать себя дома свободно, но тут на мою голову сваливается школа. Я умоляю бабушку, чтобы она не отдавала меня туда, потому что это наверняка плохо кончится. Она отвечает, что Ведьмам надо «вливаться» в общество фейнов, «учиться идти на компромисс», и мне тоже, а потому со мной «все будет хорошо». Как будто эти слова имеют какое-то отношение к моей жизни.
Я жду совсем других слов и прозвищ, таких, как «противный грязнуля», «тина болотная» и мое любимое — «тупой осел». Я готов к тому, что меня будут дразнить дураком, грязнулей и нищим и что какой-нибудь идиот наверняка докопается до меня из-за моего маленького роста, но это меня не пугает. Все равно это будет только раз.
Я готов ко всему, но только не к шуму. Автобус похож на котел, кипящий голосами, воплями и шипением мобильников. В классе еще хуже — там полно компьютеров, и они издают пронзительный писк, который буравит мой мозг, и даже когда я затыкаю пальцами уши, легче не становится.