Кока-гола компани

Первой выступает дама, которую несколько двусмысленно охарактеризовали как «раздавленную болью» после того, как ее неправильно пролечили в центральной больнице. Теперь она обратилась к зарубежным специалистам — за свой счет — и на дуэли встретится с врачом, который назначил ей неправильное лечение. «Раздавленная болью» появляется в студии на некоем подобии инвалидного кресла, которое, собственно говоря, является инвалидной кроватью. Десять минут тратятся на ее причитания, затем входит главврач Рауш и получает, как говорится, по первое число. Зрители восторженно приветствуют раздавленную болью и освистывают главврача Рауша. Симпель пристально смотрит на Роберта. Придвигается поближе к нему и спрашивает, не притащил ли тот сегодня в студию кого-нибудь из его врагов «у меня блядь за спиной?» Роберт заверяет, что нет.

Вторым оказывается финансист, который рассказывает о том, как он сам и другие финансисты злоупотребляют героином. Публика ооохает, когда он рассказывает, что последние 11 лет страдает наркозависимостью. Петер Нильсен выпаливает критические вопросы. Не преувеличены ли вредные последствия употребления героина? Не следует ли подумать о его легализации, поскольку, очевидно, настоящей проблемой является контрабанда, а не злоупотребление. Разве «отморозки», болтающиеся у вокзала и в парках, ведут себя так не потому, что мешают героин с рогипнолом, спиртное с беляшкой? Разве не правда, что только по расширению зрачков можно выявить, находится ли кто-то, ну, например присутствующий здесь финансист, под воздействием героина, или нет? Вот сейчас он под кайфом или нет? Публика снова ооохает, когда тот отвечает да на этот вопрос. Ну и т. п.

И вот настает черед Симпеля, постановщик американским жестом указывает на него. Симпель поднимается со своего стула и выходит к Петеру Нильсену. Публика аплодирует и ликует. Он становится на указанное место за круглым столом, где до этого, соответственно, лежала раздавленная болью и стоял финансист, и ждет, что сделает Нильсен. Петер Нильсен представляет его с его проектом вполне корректно. Из-за яркого света Симпель почти ничего не видит.

Петер Нильсен: Симпель… ты называешь себя Симпелем. Ты сейчас сидишь в следственном изоляторе предварительного заключения по подозрению в совершении насильственного преступления. Это так?

Симпель: Да, так…

Петер Нильсен: Но то, что ты совершил, ты называешь не преступлением, а иначе. Ты называешь это акцией, или вмешательством. Не мог бы ты объяснить, в чем состояло это вмешательство?

Симпель: Ну… Значит, так… Меня просто достала диктатура духовности всех этих работников культуры, то, что все проявления культуры хоть убей должны быть духовными; называть явления духовными равносильно созданию сентиментальной картины мира, ханжеской картины. При том, что страна скоро потонет во всех этих работниках культуры, пора бы уже, казалось мне, противопоставить что-либо духовному поколению… моему поколению… пока оно не испортило все… Если как следует подумать, то уж более духовными и не стать… собственно говоря.

Петер Нильсен: И что же ты сделал, чтобы высказать свое мнение по этому вопросу?

Симпель: Я… короче, я внушил одному текстильному дизайнеру мысль, что я галерист… а потом… я ее накачал снотворным и вытатуировал слово ДУХОВНОСТЬ у нее на животе жирными буквами.

Публика ооохает и смеется.

Петер Нильсен: Иными словами, ты навечно запечатлел критику на ее коже?

Симпель: …так и есть…

Петер Нильсен: Ммм… Боюсь показаться неполиткорректным, но могу сказать, что понимаю суть твоей акции. Не так уж много найдется людей, кто в восторге от того, как работники культуры лезут во все щели, или что скажете, народ?

Публика: НЕЕЕЕЕЕЕТ!

Петер Нильсен: О-го-го… Ты у нас пользуешься широкой поддержкой, Симпель… Но это ведь не единственная проведенная тобой акция?

Симпель: Ну нет, я, это самое, провожу такие акции уже несколько лет…

Петер Нильсен: А как финансируются твои проекты?

Симпель: …У меня есть еще… компания по производству порнофильмов, она обеспечивает мне экономическую возможность полностью сконцентрироваться на моем деле…

Петер Нильсен: …И эту компанию ты сам основал?

Симпель: Да… основали ее я и один мой знакомый, именно для того, чтобы благодаря ей обрести экономическую свободу — это было предпосылкой для того, чтобы мы могли выявить проблемы… или задуматься о том, что нас окружает.

Петер Нильсен: Иными словами, критика общественного устройства с финансовой поддержкой от порноиндустрии?

Симпель: Вот именно…

Петер Нильсен: Ну и как это вам, уважаемые зрители, нравится?

Зрители: ДАААА!

Петер Нильсен: А вот ведь у вас, наверное, были проблемы из-за действующего у нас в стране законодательства в отношении порнографии?

Симпель: Если уж быть до конца честным, я на него более или менее какать хотел. Я все равно свое дело делаю. Но, конечно, совершенно ясно, что властные структуры не должны бы указывать людям, что им можно потреблять…

Петер Нильсен: А что скажут зрители — это так?

Зрители: ДАААА!

Петер Нильсен: А другие проекты — они в чем состояли?

Симпель: Ну в общем плане они вращались вокруг понятия мизантропии… или человеконенавистничества. Я отталкиваюсь от тех вещей, которые не дают мне покоя, а это, если честно сказать, по большей части всё… ну и делаю с этим что-нибудь. Моя мизантропия состоит в общем неверии в то, что предпринимают и создают люди. Если уж совсем просто выразиться, я в глубине души не верю в то, что деятельность человека ведет нас вперед. Весь предшествующий опыт показывает, что это не так. Акции, как правило, направлены против тех вещей и взглядов и поведенческих типов, которые слишком глубоко вторгаются в мой мир. Если задуматься, то нет такой ситуации в мире людей, которая не была бы завязана на какой-нибудь подлости, нечестности или ханжестве. Самые благородные из намерений идиотичны, от них просто разит. Потому мои акции охватывают широкий спектр действий, от акций против пассажиров трамваев до акций против помощи странам третьего мира, педагогов, интеллигенции, барыг, налоговых инспекций, семейной жизни, культуры, СМИ, деловой активности, да против чего я только их не проводил.

Петер Нильсен: Ну что ж, не ты один, должно быть, злился и отчаивался из-за таких… как мы их назовем? Институтов?

Симпель: Да на здоровье…

Петер Нильсен: Симпель… Если я назову тебя освободителем, человеком, который претворяет желания и чаяния людей в практические действия, борется с тем, что их раздражает… совпадет это с твоим представлением о себе самом?

Симпель: …Ну как сказать… я не считаю себя самого посредником или чего-то вроде этого… то, что я делаю, я делаю потому, что меня от людей тошнит… люди меня раздражают… все, что делают люди, меня раздражает… меня тошнит от какой угодно внешности, взглядов и стилей жизни… так что в этом смысле я не могу сказать, что я борюсь за чье-то дело… что я осуществляю чьи-то там мечты или желания, или как ты там сказал… То, что я делаю, я делаю для себя самого. Это я один против всего. Я говорю нет… в том числе и людям, не имеющим отношения к тем институтам, которые я только что назвал.

Петер Нильсен: Но ведь все противники чего-либо имеют то или иное представление о прекрасном на другом конце тоннеля? Об альтернативе?

Симпель: Нет.

Петер Нильсен: Нет?

Симпель: …Я не верю в людей, не понимаешь, что ли? Я не верю, что человечество ждет что-то хорошее. Ну неужели, блин, так трудно понять? Я не думаю, что все стало бы намного лучше, если бы вместо такого говнюка, как ты, до руля дорвался бы и формировал бы мнение народа такой говнюк, как я… у всех идеи отстойные и мертворожденные и жизнь отстойная и мертворожденная все равно…

Петер Нильсен: У всех, да?

Симпель: СЛУШЬ, КОНЧАЙ ВАНЬКУ ВАЛЯТЬ, А? НУ ЖЕ, ЧЕРТ ТЕБЯ ДЕРИ! ВСЕ В ГЛУБИНЕ ДУШИ ТУХЛЯКИ! ПОШЕВЕЛИ МОЗГАМИ-ТО!