Страница 20 из 69
Ну а после войны страна вернулась к мирной жизни, одним из атрибутов которой стал футбол. За четыре года люди так соскучились по этой игре! Трибуны стадиона «Динамо» во время матчей не могли вместить всех желающих.
Первые послевоенные чемпионаты — это в первую очередь противостояние ЦДКА и «Динамо», противостояние двух великих тренеров — Бориса Аркадьева и Михаила Якушина и плеяды замечательных игроков. Линия нападения армейского клуба — Владимир Демин, Григорий Федотов, Всеволод Бобров, Валентин Николаев, Алексей Гринин — была сильнейшей в стране. Федотов — самый старший и самый опытный в этой пятерке, за его плечами огромный довоенный опыт.
Борис Аркадьев применил тактическую новинку — использовал сдвоенный центр нападения. Бобров был выдвинут вперед, Федотов действовал чуть позади. Григорий Иванович слегка отошел в тень Всеволода Боброва и проявил себя не только бомбардиром, но и распасовщиком, организатором атак. Кроме того, он не чурался и оборонительной работы. Зачастую атаки соперника прерывались еще в середине поля капитаном «команды лейтенантов».
«Признаться, — вспоминал в своей книге „Самый интересный матч“ Всеволод Бобров, — я растерялся, когда увидел его на первой тренировке. „Неужели он будет заниматься с нами?“ — мелькнула мысль. Да, Григорий Иванович работал вместе с нами. Да еще как работал! Он заряжал всех своим трудолюбием, своей страстью к труду, пусть даже не к очень веселому упражнению. Прошли положенные два с половиной часа. Мокрые, усталые, направлялись мы в душ. Вдруг я почувствовал на плече чью-то руку. Оглянулся: Федотов. „Давай-ка побьем Никанорову, а?“ — попросил он. Нужно ли говорить, что такое предложение было для меня большой честью и что я, конечно, остался. И еще добрых полчаса оставался на стадионе знаменитый форвард».
Несмотря на новые функции, Федотов оставался грозным нападающим. Забивал немало. В пяти послевоенных чемпионатах он только однажды, в 1947 году, забил меньше десяти мячей — семь. В 1948 году Григорий Иванович первым из наших футболистов покорил рубеж в 100 голов. Он тогда и не думал, что через много лет клуб бомбардиров, забивших 100 и более мячей, назовут его именем.
Впервые ЦДКА стал чемпионом страны в 1946 году. Через год динамовцы вернули себе звание первой команды страны. Но в 1948 и 1949 годах победы в первенстве снова праздновали армейцы. В 1945-м и 1948-м капитан ЦДКА Григорий Федотов поднимал над головой хрустальный Кубок СССР.
А по окончании сезона-49 Григорий Иванович решил завершить выступления. В 33 года. Рано? Недоиграл? Может быть. Но травмы измучили его. Григорий Иванович никогда не жаловался на здоровье, не говорил худого слова о защитниках, не щадивших его. Играть на прежнем уровне Федотов уже не мог, а опускаться ниже установленного собой же высокого уровня не хотел. Кроме того, великолепный армейский коллектив стал понемногу рассыпаться. Всеволод Бобров не смог отказать Василию Сталину и перешел в команду ВВС. Григорий же Иванович не видел себя в ином коллективе. Он уже сроднился с ЦДКА. Вот и принял непростое для себя решение.
Завершив выступления, Григорий Федотов остался в футболе. Тренировал армейских дублеров, работал помощником у Бориса Аркадьева, затем у Григория Пинаичева. Мечтал о должности главного тренера, но в ЦДСА (таким стало новое название армейского клуба) были иного мнения. Более того, в ноябре 1957 года армейцы решили расстаться с Григорием Ивановичем. Причем сам Федотов случайно узнал об этом.
Преждевременная кончина знаменитого футболиста окутана мистикой. Осенью 57-го Федотов вместе с женой проходил мимо Новодевичьего кладбища. Вдруг его лицо погрустнело, и он, словно предчувствуя недоброе, сказал жене: «Нет, вся эта пышность не для нас. И если я умру, похорони меня на родине».
Через месяц с небольшим Григорий Иванович отправился в Тбилиси. Выражаясь современным языком, по делам селекционным — просматривать потенциальных новичков для армейского клуба. Он не хотел ехать в эту командировку, словно предчувствовал что-то недоброе. И находясь в Тбилиси, получил телеграмму о своем увольнении из ЦДСА.
«Григория Ивановича от обид никто предохранить не мог, — писал в своей книге „Вижу поле“ Стрельцов. — Помню, как получил он в Тбилиси телеграмму, где сообщали, что он освобожден от должности второго тренера. Не забуду, какое лицо у него было тогда». Кто подписывал эту телеграмму, так и осталось неизвестным. Григорий Иванович сильно простыл. В поезде ему стало хуже. Когда он приехал в Москву, спасти его уже не было никакой возможности.
8 декабря 1957 года Григорий Иванович Федотов умер на 42-м году жизни. Вскрытие показало воспаление легких. На одном легком не было живого места.
Владимир Григорьевич Федотов вспоминал, что отец подхватил вирус еще в Москве. Сначала заболел сын, потом Валентина Ивановна, а Григорий Иванович ухаживал за обоими и заразился. Но переносил болезнь на ногах, толком не лечился. Только пошел на поправку — и вот эта злосчастная и, как выяснилось, никому не нужная командировка. Стресс, обида на клуб тоже дали о себе знать. Узнав об увольнении Федотова, в Тбилиси вылетел Николай Петрович Старостин. Он хотел предложить Григорию Ивановичу пост главного тренера «Спартака». Но, как видим, и в этот раз приход Григория Федотова в «Спартак» не состоялся. Валентина Ивановна вспоминала потом: «Старостин приехал в Тбилиси: „Где Федотов?“ — „Да уже три дня его не видно“. Он — в гостиницу. Взломали дверь — Гриша лежит на полу. Вызвали врача, который поставил диагноз: „Грипп“. Обычный грипп. Взяли Федотова в поезд, положили на верхнюю полку, дали выпить, чтобы пропотел, ну, в общем, сделали всё, что делают в таких случаях».
И хотя сам Григорий Иванович хотел, чтобы его похоронили на родине, в Глухове, свой последний приют он нашел-таки на Новодевичьем кладбище. Федотов стал первым футболистом, похороненным в самом престижном некрополе страны.
Валентина Федотова: «Он так любил жизнь…»
Интервью у вдовы футболиста было взято в 1992 году.
Таких слов, как «гений», «мастер», «король», она не употребляла. И соответствующих эпитетов тоже. Могла бы? Наверное. Валентина Ивановна Федотова рассказывала о муже, словно и не было долгих лет ее одиночества, словно совсем скоро, вот-вот, он вернется с работы и поспеет к ужину. Она рассказывала о прошлом так, как это сделала бы любая женщина, счастье которой осталось там, в том самом прошлом, завешанном для нас мифами и легендами книжных полуправд. Она и по сей день жила в нем и не скрывала этого. Могло ли быть по-другому?
— Постойте, в каком это классе я училась тогда? 1936 год… Ну конечно, в восьмом. Между прочим, в Ногинске, откуда мы с Гришей родом, спортом тогда вся молодежь увлекалась. Вот как-то после легкоатлетических соревнований (а я хорошо тогда выступила, несколько первых мест взяла) собираюсь домой и слышу: музыка в школе играет. Петр Лещенко поет: «У самовара я и моя Маша…» Поднялась в зал, народу полно, вдруг подходит ко мне молодой человек, предлагает присесть на его место. Застенчиво так. Ну, конечно, тут же, на вечере, подружки мне всё о нем рассказали. Григорий Федотов, здешний уже известный футболист. И пластинки, кстати сказать, его были. А он подошел и вежливо попросил разрешения проводить меня до дома. Вот так мы с ним познакомились. Он тогда за «Металлург» выступал и после каждой игры приезжал на свидание. Потом мне Борис Андреевич Аркадьев, смеясь, рассказывал: «Ну, Валя, бывало, после игры Федотова не найдешь. Только с поля ушли, все еще водичку пьют, синяки рассматривают, а Гриши след простыл. Я брови хмурил и вопрошал у ребят: „Что, опять убежал к своей „школке““?!»
Помню, приезжает однажды расстроенный: «Валя, меня в армию призывают, Аркадьев в ЦДКА зовет». Очень ему не хотелось из команды уходить, ребята, говорит, такие хорошие. Но это был его первый и последний переход, а ведь кто только не звал…