Страница 12 из 22
Все это противно, поскольку несет определенную, совершенно недостойную концепцию. И в определенном духе воспитывает. Даже вроде бы «проходной» разговор двух каких-то случайных ребят на площадке вагона вовсе, как оказывается, не случаен. Разговор такой: «Ты шпаргалками пользуешься? – Пользуюсь. – А без них можешь? – А зачем?» И дальше, после небольшой паузы: «Ты комсомолец? – А зачем?»
Если соотнести этот разговор с последующими военными сценами, где в центре действия не комсомолка Зоя Космодемьянская, а девушка легкого поведения Варя, то для молодых зрителей должно быть очевидно, что не было якобы никакой особой роли комсомольцев в той войне…
В статьях про «Детей Арбата» и «Московскую сагу» пишут: у историка, беллетриста и телережиссера – разные задачи. В чем-то действительно разные. Но как историк, так и беллетрист и режиссер могут быть либо честными, либо бесчестными. И их отношение и позиция в оценке исторических событий проявляются в выполнении политзаказов на телесериалы.
В этом суть.
Превознесение предательства
Первый фильм по единственному, как отмечено некоторыми критиками, роману Александра Солженицына просмотрен. Десять телевизионных серий сделал режиссер Глеб Панфилов, обещав смонтировать затем из этого две серии для киноэкрана. Работа большая, широко разрекламированная. Для чего же предпринята она именно сегодня? Что это, всего лишь осуществление давней творческой мечты режиссера, прочитавшего тридцать лет назад запрещенный роман в «самиздате» и якобы сказавшего уже тогда: «Вот бы экранизировать!»?
Всякое рекламное признание перед телепремьерой за истину принимать, конечно, нельзя. На меня, например, если уж предаваться воспоминаниям, роман в то время не только не произвел какого-то особо сильного впечатления – наоборот, он вызвал сильное разочарование. И не у меня одного. Помню разговоры в кругу молодых научных работников космического НИИ: «Ну, это не «Матренин двор». Даже высказывалось мнение, что роман – вообще не солженицынский жанр, что рассказы у него получаются лучше. А здесь и схематизм, беглость в обрисовке характеров, и недостаток художественной изобразительности, преобладание прямолинейной публицистики и нарочитая заданность многих ситуаций. Особенно фальшиво выглядел абсолютно карикатурный Сталин.
Однако я допускаю, что Глеб Панфилов все это мог воспринять совсем иначе. Во всяком случае, режиссерский его талант и положенные немалые труды – как при подборе актеров, работе с ними, так и при создании того, что называется атмосферой художественного бытия, – дали свой результат. В чем-то, пожалуй, при переводе книги на кинематографический язык ему удалось преодолеть явные изъяны солженицынской первоосновы. Но сложность в том, что, какое бы произведение этого автора мы ни взяли, его трудно вычленить из политического контекста. «В круге первом» среди них, если говорить о политической направленности, безусловно, на одном из первых мест.
Так что режиссерская мечта режиссерской мечтой, а появление на телеэкране сериала о советских зэках в январе – феврале 2006 года прежде всего следует объяснить повышенным интересом к данной теме со стороны тех, кто с подачи власти заправляет телевидением. Очевидность этого подтверждается всем телерядом последних месяцев, в который вписано солженицынско-панфиловское творение. Здесь же, на канале «Россия», совсем недавно показали «Мастера и Маргариту», придав этой работе антисоветский смысл и даже привнеся соответствующую добавку к Булгакову. На «Первом канале» прошел редкостно бездарный и антирусский по сути, но и опять-таки густо антисоветский «Есенин», а потом здесь взялись повторять одиозную «Московскую сагу».
А в каком непосредственном соседстве зрители смотрели «В круге первом» на том же главном государственном канале? Едва кончается «сталинская шарашка» – диктор истошным закадровым голосом вопит о сенсации из архива, которую должны посмотреть все. И что же? Оказывается, тухлятина про «немецкие деньги Ленину». Или следует «Терроризм в стиле ретро», а главные террористы в истории, оказывается, большевики. Или пускают Сванидзе с приторным восхвалением Ельцина как успешного борца против коммунизма…
Да, от ПАСЕ с его антикоммунистической резолюцией до государственного телеканала «Россия», от Полтавченко и Никиты Михалкова с гробокопательской инициативой «захоронения Ленина» до экранизации романа Солженицына. А в перспективе маячит и еще целая серия обещанных сериалов – антисталинских и антиленинских, антисоветских и антикоммунистических. Четко видя политический заказ (сомневаюсь, что кто-то еще не замечает!), что же всерьез разбирать художественные достоинства и недостатки таких произведений? Тут можно говорить разве что о мере убедительности, с какой впаривается в сознание зрителей под соусом художественности тот или иной политический тезис.
В послесловии к сериалу сыгравший главную роль молодой актер Евгений Миронов сказал, что его семью и близких эти ужасы прошлого, к счастью, миновали. Более того, дед строил первый, еще деревянный ленинский Мавзолей, а у тети портрет Ленина был рядом с Христом. «Так было у этих поколений», – говорит артист, и чувствуется: чего-то очень важного при всех своих усилиях он все-таки понять никак не может. Хочет понять, но – не выходит у него, концы с концами не связываются.
Ну да, Александр Исаевич одержал победу, о чем артист, конечно, говорит вполне искренне. Но как относиться теперь к деду и тете, к отцу и матери, ко всем тем людям советского поколения, которые, ограничивая себя во многом и жертвуя многим, строили страну не в ГУЛАГе и не в «шарашке», защищали не в штрафбатах и не под дулами заградотрядов? У Солженицына, и не только в этом романе, повторяется мысль: отстояв страну во время войны, сделали ее окончательно «вотчиной Усача» (так изящно называется Сталин). И что же, не надо было отстаивать, а лучше сразу сдать? И все те, кто шел в бой с именем Сталина и у кого портрет Ленина был рядом с Христом, они кто же – дураки (поскольку ничего не понимали), преступники (поскольку защищали сталинскую «шайку» или «банду»), и не подлежат ли они теперь вместе со всей страной международному суду не только в Страсбурге, но и в Гааге?
Мы видим сегодня уже достаточно ясно, что такой суд становится все более реальным. Да что там, фактически он уже идет! Со всех сторон – от стран Балтии до Украины и от Вашингтона до ПАСЕ. Все при этом переворачивается с ног на голову – все оценки и критерии. Освободители стали оккупантами, а героями – бандеровцы и «лесные братья». Вот они точно были против Сталина, а значит, настоящие герои, вне всяких сомнений. И как же теперь нынешнее российское государство, юридически ставшее правопреемником Советского Союза, будет спорить с прибалтами и восточноевропейцами по поводу бесчисленных претензий, которые они предъявляют, если вместе с Солженицыным признает Советскую власть преступной?
Не ушел я от фильма. Нет, наоборот, приближаюсь к теме, которая и в романе, и в фильме, на мой взгляд, центральная, хотя при обсуждении стараются ее обходить. Вот и в телевизионном послесловии к сериалу, когда собрали жену писателя и «правозащитника» Лукина, ученого Сергея Капицу и актера Миронова, едва лишь коснулся кто-то «неудобной» темы, как сразу и ведущий Киселев, и другие постарались разговор от нее увести.
Между тем как замолчать-то, если с этого фильм (и роман) начинается, это образует главный его сюжет и этим же все завершается. Конечно, вокруг накручено много чего, и даже можно сказать, как некоторые критики и говорят, что именно это накрученное и есть самое основное – разговоры, споры в «шарашке», определение разными действующими лицами линии своего поведения, нравственный выбор, который делается тем или иным заключенным. Но нельзя при этом уйти от выбора, сделанного дипломатом Володиным в первых же кадрах сериала, как и на первых страницах романа.
А выбор этот следующий. Государственный советник второго ранга, что значило подполковник дипломатической службы, Иннокентий Володин, которому каким-то образом стал известен строжайший государственный секрет, решает выдать его, позвонив в посольство Соединенных Штатов. Речь идет не о чем-нибудь, а о важных технологических деталях производства атомной бомбы, которые должен получить советский разведчик в Нью-Йорке. И вот этого разведчика дипломат выдает своим звонком из будки телефона-автомата. Вопрос: кто он, дипломат Володин, – герой или предатель?