Мои странные мысли

– Вот! Пустая! Не повезло тебе! – вздохнул Ферхат.

– Ну-ка, дай-ка сюда, – с досадой сказал Мевлют. Под стертой цветной фольгой не было ни слова, ни картинки с подарком. – И что теперь?

– Тем, кто проиграл, мы даем вот это. – Ферхат протянул Мевлюту вафлю размером со спичечный коробок. – Н-да, ты не очень везучий, но говорят, что тому, кому не везет в картах, повезет в любви. Все дело в том, чтобы научиться проигрывая выигрывать. Понятно?

– Понятно, – вздохнул Мевлют.

Они подружились. Ферхат хотя и был ровесником Мевлюта, но уже прекрасно знал язык улицы, адреса всех лавок в городе и тайны многих людей. Он-то и поведал Мевлюту, что школа на самом деле – сборище мошенников, историк Рамзес – просто идиот, а большинство учителей – негодяи, которые только и думают о том, как бы без приключений закончить урок, уйти домой да получить свое жалованье. Ферхат мог бы об этом не говорить, и так было все ясно!

В один прекрасный день Скелет организовал облаву на выстроившихся вдоль школьного забора торговцев, собрав небольшой отряд из уборщиков, поваров и сторожа. Мевлют с другими учениками наблюдал за битвой. Все были на стороне торговцев, но школа и государство оказались сильнее. Разносчик жареного нута и семечек дрался со сторожем Абдульвахапом. Скелет сыпал угрозами, что вызовет полицию или, что еще хуже, позвонит в комендатуру. Все это осталось в памяти Мевлюта как незабываемый пример обычного обращения властей – хоть школьных, хоть государственных – с торговой братией.

Новость о том, что учительница Назлы покидает школу, потрясла его. Мевлют чувствовал себя в пустоте. Три дня он не показывался в школе, а если его спрашивали почему, отвечал, что болен отец. Придя наконец на школьный двор, он опять встретил там Ферхата. Мевлют очень полюбил паренька за его шутки, острый язык и оптимизм. Они начали вместе торговать лотереей «Кысмет», вместе прогуливали школу, вместе ходили в Бешикташ и в парк Мачка. Мевлют научился у Ферхата многим новым острым словечкам и шуточкам, которые отныне собирался говорить всем своим любимым покупателям йогурта и бузы. Например, тем, кто по вечерам покупал у него бузу, он говорил: «Нельзя узнать свою СУДЬБУ, не купив себе удачу!»

Еще одним свидетельством успеха Ферхата было то, что он умел переписываться с девочками из Европы. Все они были настоящими иностранками. У Ферхата даже были их фотографии. Ферхат находил их адреса в разделе «Молодежь всего мира» юношеского журнала «Миллийет Хей». «Хей» хвалился репутацией первого в Турции молодежного журнала и, чтобы не вызвать негодования людей традиционного склада, публиковал адреса только молоденьких иностранок, а адреса турецких девочек не принимал. Ферхат скрывал от иностранок, что он простой уличный торговец. Девочки присылали свои фотографии. Одни ученики, разглядывая их на уроках, влюблялись, другие считали, что фотографии ненастоящие, а третьи портили фото от зависти, разрисовывая девичьи лица чернилами.

В один из тех дней Мевлют прочел в журнале статью, которая оказала большое влияние на его жизнь. Учитель заболел, урока не было, и учеников на этот раз отвели в библиотеку. Заведующая библиотекой Айсель выдала школьникам старые журналы – их дарили лицею престарелые врачи и адвокаты из верхнего квартала.

Она бережно раздала ученикам по одному номеру на двоих пожелтевшие выпуски двадцати-тридцатилетней давности изданий «Красота Ататюрка», «Археология и искусство», «Материя и дух», «Наша Турция», «Мир медицины», «Сокровищница знаний». Кроме того, Айсель произнесла короткую и знаменательную речь о чтении, которую Мевлют внимательно выслушал.

– ВО ВРЕМЯ ЧТЕНИЯ КНИГ НИКОГДА НЕ РАЗГОВАРИВАЮТ! То, что вы читаете, вы должны читать тихо, про себя. Иначе никакой пользы от того, что написано в книге, не будет. Когда вы дочитаете до конца страницы, не торопитесь сразу переворачивать ее, убедитесь, что и ваш товарищ дочитал ее. А затем аккуратно, не слюнявя палец и стараясь не помять бумагу, переверните страницу. Ничего не пишите на полях. Не пририсовывайте портретам усы, очки или бороду. В этих журналах нельзя только разглядывать картинки – их нужно читать! Так что сначала читайте, что написано на каждой странице, а потом рассматривайте картинки. Когда вы дочитаете журнал до конца, то тихо поднимите руку, я увижу, подойду и принесу вам другой журнал. Правда, вы вряд ли успеете все прочесть. – Заведующая помолчала, пытаясь понять, как подействовали на одноклассников Мевлюта ее слова. Затем она положила руки в карманы собственноручно сшитого передника и властным голосом османского паши, который отдает приказ своим нетерпеливым воинам захватить штурмом и разграбить стан врага, произнесла последнюю фразу: – А теперь вы можете читать.

Тут же поднялся шум, послышался шелест пожелтевших страниц, переворачиваемых с волнением и любопытством. Мевлюту и сидевшему рядом Мохини достался выпуск первого турецкого журнала по парапсихологии «Материя и дух», двадцатилетней давности (июнь 1952). Осторожно, помня, что нельзя слюнявить палец, листали они страницы. На одной из них оказалась фотография пса.

Статья называлась «УМЕЮТ ЛИ СОБАКИ ЧИТАТЬ МЫСЛИ ЛЮДЕЙ?». Прочитав ее первый раз, Мевлют почти ничего не понял, но сердце его почему-то взволнованно заколотилось. Он попросил у Мохини разрешения не переворачивать страницу и прочел статью еще раз. Много лет спустя Мевлют будет вспоминать те чувства, которые охватили его во время чтения. В тот момент он ощутил, что в мире все взаимосвязано. Читая эту статью, он понял, что уличные собаки наблюдают за ним по вечерам с кладбищ и пустырей гораздо внимательней, чем он думал. Возможно, статья произвела на него такое действие потому, что на фотографии был запечатлен обычный уличный пес.

В первую неделю июня всем раздали дневники с оценками, и Мевлют увидел, что ему предстоит переэкзаменовка по английскому.

– Отцу ничего не говори, а то он тебя прибьет, – посоветовал Ферхат.

Мевлют был согласен, но помнил, что отец хотел своими глазами увидеть аттестат сына за среднюю школу.

Он слышал, что на переэкзаменовку в качестве инспектора может прийти учительница Назлы, которая работала в другой стамбульской школе. Ради того чтобы закончить среднюю школу, Мевлют все лето в деревне зубрил английский язык. В начальной школе деревни Дженнет-Пынар не было англо-турецкого словаря, а в самой деревне – никого, кто мог бы помочь ему. В июле в соседнюю Гюмюш-Дере на собственном «форде-таунус» и с собственным телевизором приехал человек, который был на заработках в Германии, и Мевлют начал брать уроки у его сына. Каждый раз, чтобы провести час под деревом с книгой в компании паренька, который ходил в немецкую среднюю школу и говорил по-английски и по-турецки с немецким акцентом, Мевлюту требовалось идти пешком три часа туда и обратно.

Абдуррахман-эфенди. Коль уж история Мевлюта, которому улыбнулась судьба и который брал уроки английского у сына одного нашего земляка, работавшего в Германии, добралась до нашей деревни Гюмюш-Дере, то, если позволите, я тоже быстренько, не отняв понапрасну вашего времени, расскажу, что произошло с нами, злосчастными. В 1968 году, когда я впервые имел честь познакомиться с вами, мы – три мои дочки и их тихая, словно ангел, мать – были очень счастливы, видит Аллах! А после третьей моей доченьки, прекрасной Самихи, шайтан меня попутал. Мне хотелось иметь сына, и мы стали родителями четвертого ребенка. Он, и верно, оказался сыном, которого я, едва он родился, нарек Муратом. Но спустя час после родов Всевышний призвал к себе и его, и его окровавленную мать, так что мой Мурат и жена моя вознеслись к ангелам, а я остался вдовцом с тремя дочками-сиротками. Первое время дочки мои по вечерам забирались ко мне в постель, ложились рядом со мной и плакали до утра. Так что я старался обращаться с моими дочками, пока они еще маленькие, так, будто они – дочери самого китайского падишаха. Я покупал им платья в Бейшехире и Стамбуле. И всем скрягам, которые скажут, будто я сорю деньгами, хочу ответить: у такого человека, как я, который гнет спину на улицах, продавая йогурт, самая большая надежда на будущее – три дочери, каждая из которых драгоценнее самого дорогого бриллианта. Но теперь мои ангелочки сами о себе расскажут, лучше меня.