Страница 16 из 48
Бросив трубку на рычаг, я размахнулся и запустил бутылкой об стену, целясь в ближайший гобелен с еще одним портретом князя-меченосца — таким же, как на потолке в «Горках-9». Князь не был, конечно же, виноват в моих бедах. Сукин сын раздражал меня тем, что я так и не сумел вспомнить его имени.
Бутылка угодила точно в вытканный шлем, не разбилась, однако шум произвела изрядный. Не меньше трех квадратных метров паркета оказалось забрызганы красным. Им бы краску делать, а не вино!
На шум в мой кабинет вбежали сразу три Вовы-богатыря, одинаковых с лица. Первый был в форме и аксельбантах, другой — в штатском и с папкой в руках, третий — в отглаженном белом фартуке и с серебристым ведерком из-под шампанского.
Двигалась троица синхронно: одинаково моргала, дружно трясла светлыми кудрями и хором выпучивала гляделки. Живая иллюстрация к статье «Промышленное клонирование крупного рогатого скота».
— Б-быстро!! — рявкнул я на трех клонов-богатырей. — Мочу убрать! Министра обороны и начальника генштаба — ко мне!
Три одинаковых Вовы нарушили синхронность. Первый, взяв под козырек, скакнул за дверь. Третий выхватил откуда-то из воздуха половую тряпку и бросился на колени — вручную оттирать паркет.
А второй взмахнул папкой у меня перед носом и умоляюще прорыдал:
— Денис Анатольевич! У вас же в рабочем графике нет министра обороны!.. У вас сейчас встреча с президентом Румынии господином Хлебореску! В Овальном зале, через три с половиной минуты…
В России все секрет и ничего не тайна. Я размышляю об этом феномене в комнатке на третьем этаже бывшего Сената. Здесь хранятся пустые емкости для кулеров, старые электрополотеры и мониторы, отработавшие свое, и коробки с бумагой для принтеров. Ничего, что бы потребовало дорогого цифрового замка. Потому замок тут был обычный, плохонький, державшийся еле-еле. Пустяк.
Первые два дня я открывал замочек пилкой для ногтей, а вчера вечером вообще вывинтил и вставил на его место похожий — тот, для которого ключ есть у меня и больше ни у кого. Сегодня это моя суверенная территория, посторонним вход не разрешен.
У комнатки — общая стена с Круглым залом, который, в свою очередь, примыкает к залу Овальному. Стена считается глухой, но это заблуждение: когда-то здесь был проход. Со стороны Круглого зала дверь прикрыта обоями (их переклеивали дважды, последний раз — два года назад). А здесь, с внутренней стороны, она забита и просто замазана краской в несколько слоев. Но когда знаешь и приглядишься, контуры видны.
Бывшую дверь я обнаружил на одном из чертежей. До 1971 года на плане экстренной пожарной эвакуации персонала и Круглый зал, и моя комнатка были отмечены как проходные помещения. Из Овального зала через них можно было сразу выйти на запасную лестницу.
Потом дверь упразднили, но не додумались ее снять и заложить проем кирпичом. Дверь исчезла с планов, а значит, ее и не было. Русские — большие мастера заклинать реальность. Великие асы возвышающего самообмана. Они ведь чуть не построили Третий Рим, уверив себя, будто первых двух никогда не существовало…
Кстати, с поисками чертежей я справился без больших усилий. Самым продуктивным оказался путь наименьшего сопротивления.
Если бы я заявился в Исторический музей и попросил из фонда Матвея Казакова его проектные чертежи здания Сената в Кремле, меня бы промурыжили полгода, а затем все-таки отфутболили: документы раритетные, бумага старая и хрупкая, и для доступа к реликвиям нужен допуск не ниже академического. Нет? Извините.
Если бы я пришел на прием к А. А. Сдобному и стал бы выпрашивать у него поэтапные планы трех последних реконструкций Кремля, то мигом оказался бы в камере ФСБ Лефортово. Или, что еще верней, на дне Москва-реки. Более того, я вообще не уверен, что чертежи эти где-то еще сохранились: главный кремлевский ремонтник наверняка регулярно прячет концы в воду. При таких масштабах казнокрадства я бы чистил архивы не реже раза в неделю.
Собственно говоря, изначальные замыслы первостроителя Казакова и финансовые хитрости Сдобного мне вообще без надобности. Меня вполне устраивали результаты любого из двух промежуточных ремонтов Сената — 1957 и 1971 годов. Все досье когда-то хранилось в закрытых архивах Мосгорисполкома. Потом советская власть кончилась, архивы распечатали и долго не знали, куда девать тонны бумаги. Их перевозили из одного хранилища в другое, пока большинство чертежей и пояснительных записок к ним не осело в одном месте — почему-то не в РГБ, а в Библиотеке ИНИОН.
Там я их и обнаружил. Для проникновения в ИНИОН понадобился всего лишь временный читательский билет, за который я заплатил в кассу триста рублей. По-хорошему, мне следовало еще предъявить паспорт, но хватило и университетского диплома. Бланк с печатями я купил в подземном переходе на Пушкинской и сам вписал туда первые же пришедшие в голову имя и фамилию — Юрий Долгоруков.
«Почему Долгоруков? Надо было Долгорукий!» — помню, веселился у меня над ухом невидимый ангел Мисаил, а Рафаил, наоборот, ругал меня за то, что я не придумал что-нибудь стертое, а потому не столь подозрительное, — «Петр Сидоров» или «Иван Кузьмин».
На подколы Мисаила я реагировать не стал, Рафаилу же объяснил азы человеческой психологии: при отсутствии паспорта усредненные ФИО на второстепенном документе как раз и вызывают подозрение. В этом деле необходима кое-какая живинка. Пусть девушка, которая выписывает мне читательский билет, улыбнется. Это полезно.
Дверь я сперва вычислил логически, затем нашел ее на чертежах-71 и вскоре убедился в полной ее осязаемости и боеготовности. После чего мне оставались отшлифовать мелкие заусенцы. На прошлой неделе я включил на этаже «Элан», чтобы под шум дисковой машины отскоблить от двери краску и немножко поработать гвоздодером.
К вечеру вчерашнего дня дверь с моей стороны была уже целиком свободна, а со стороны Круглого зала ее удерживали только обои. Не бетон, не броня — бумага. Из всех видов обоев Сдобный закупил самые дешевые и ветхие. Достаточно крепкого пинка и…
Я вытаскиваю из сумки свой талисман, освобождаю его от обертки и смотрю на часы. До начала встречи двух президентов — три минуты и тридцать секунд… А, вот уже просто три минуты.
Часть вторая
ГНУСНЫЙ ДЕНЬ
12.20–13.30
Встреча с новым президентом Румынии
Только румына мне сейчас не хватало! Нет уж, увольте, господа хорошие, для церемониального обмена поклонами и улыбками у меня сейчас нет ни времени, ни терпения, ни сил. С такой чугунной чечеткой в башке и в таком дивном настроении, как теперешнее, переговоры не ведут: еще сорвусь с катушек и брякну что-нибудь мимо кассы. Допущу, к примеру, национально обидное высказывание про их Дракулу Кусачего. Или потребую вернуть России те золотые бранзулетки, которые их погранцы сняли с Остапа нашего Бендера. Короче, для двусторонних отношений будет полезней, чтобы господин Хлебореску поскучал без меня какое-то время. Маленькая протокольная бестактность лучше крупной дипломатической свары.
Я подманил пальцем к себе референта Вову, взял за край галстука и тянул до тех пор, пока его ушная раковина не совместилось с уровнем моих губ. После чего гаркнул ему от души в самое ухо:
— Свободен! Румыния подождет, тут Россию спасать надо! Понял?..
Первые два спасителя России объявились уже минут через десять. Оба гуся — один штатский с кейсом, другой военный с планшетом, — дружно запыхавшись, возникли в моем кабинете почти сразу после того, как уборщик Вова тряпкой пригасил яркость винного пятна на паркетном полу и был отправлен за моющими средствами.
Десять минут — неплохой результат даже для спринтеров.
Скорость, с какой министр обороны и глава Генштаба переместились из Хамовников в Кремль, меня впечатлила, но потом я сообразил, что к моменту моего призыва эти двое находились не в своем пентагоне на Знаменке, а здесь же неподалеку, среди официальной свиты, которая изготовилась было к встрече с румынским гостем.