Реквием по Иуде

То, что сделал Иуда, было сатанинским делом. Ибо сатана не просто помог Иуде свершить злодеяние, но счел это своим наиважнейшим делом и самолично вошел в Иуду, дабы сорвать планы Бога по искуплению мира. Если на миг предположить, что Иуда предал во имя спасения мира, то непонятно, зачем он здесь и что ему нужно. И если на самом деле это была скрытая, даже от апостолов, тайна, то Иуды здесь не должно было быть. Ибо, раскрыв ее перед нами, он бы вторично предал Иисуса Христа.

Это первое.

Второе. Ссылаясь на соучастие в свершении Божьего помысла, сей господин коварно лукавит, ибо сказано Иоанном Златоустом, что Господь предвидел предательство Иуды, но не предопределил его. Иуда свой поступок совершил, руководствуясь своей свободной волей.

Третье. Касательно сравнения с Петром. Да, грех Петра не менее велик, чем грех Иуды. И, казалось, не должно было быть разницы между их согрешениями. Но Петр стал столпом церкви, а Иуда — нарицательным образом предательства. Почему? А потому, что первый покаялся и был помилован, прощен по благодати Божией, а второй, съедаемый угрызениями совести, но без истинного покаяния, отвергнув Божию благодать, ушел в вечный мрак.

И, наконец, четвертое, об эвтаназии, или иначе, помощи мученику тела умереть. Да, человек смертен. И лишь душа его, принадлежащая Творцу, — бессмертна. Более того, он не просто смертен, а смертен внезапно. Но день и час расставания нашего бренного тела с бессмертной душой дано знать одному лишь Творцу. Ему, и только Ему, сотворившему сущее, дано право дарить и отнимать жизнь. Ибо все остальное — от лукавого.

Отшельник замолчал и зажмурился, словно силясь ухватить за кончик ускользающую мысль. Но тотчас открыл их, словно вспомнив, что хотел сказать, и обратился к присяжным:

— Зачем здесь тот, кто именует себя Иудой? Ведь вы не выписываете пропусков в рай. Быть иль не быть душе в раю — решается в небесной канцелярии, а не в муниципальном суде. Иуда ошибся адресом. Если душе Иуды рай заказан, то он — предатель по решению Божьего суда, единственного суда, не ведающего ошибок. Суда, решение которого окончательно и обжалованию не подлежит. Ибо его творит непогрешимый и всезнающий Бог.

И если Он не принял душу Иуды, то, значит, Иуда — предатель, что он и сам знает. А раз знает, значит, здесь он не ради своей души, ибо по земному суду она покой не обретет. Он пришел по наши души, куда через оправдание иль даже речи свои желает занести червь сомнения, который будет точить нашу веру, а с нею вместе и надежду на наше спасение. Спасение, которое он сам утратил навсегда.

Да, воистину прав мой православный брат, Господь ниспослал сегодня тяжелое испытание всем нам. Но почему сегодня? Возможно, потому, что мы еще никогда не были так далеки от Него, как теперь, ибо главный критерий нашей жизни сегодня — успех. В погоне за ним, некоторые сочиняют небылицы, где приписывают Иисусу Христу сошествие с Креста, земную жизнь в объятиях Марии Магдалены. Вас окружает мир, где царствует политика без принципов, богатство без труда, наслаждение без совести, знание без истины, наука без гуманности и торговля без морали. Что же до веры, то люди не ее сегодня демонстрируют в храмах, а суеверное поклонение самому обряду. Обрядоверие — затейливое по форме, но пустое по содержанию и, что самое страшное, не требующее подвижничества. Даже пожертвования делаются не в уверенности в Божием благословении, а в расчете на то, что Бог им в чем-то будет уже обязан. Но Бог не служба спасения, Бог — это Бог! С Ним нельзя договориться, в Него можно только верить! Когда тело покидает душа, оно разлагается. Подобно этому разлагается и народ, когда его покидает вера.

В этом есть и вина церкви. Ибо иерархи — те же люди, и некоторые из них заражены той же бациллой успеха. В погоне за верующими, борясь за свое влияние среди них, они отчасти утеряли открытую церкви дорогу на Небеса и, подобно заблудшим путникам, топчутся на месте.

Яхве, Аллах, Господь… Это То, как мы — иудеи, мусульмане и христиане зовем Того Единственного, имя Которого Бог. Есть и другие народы, которые, не ведая о Нем, видят основой всеобщей гармонии принцип постоянного самосовершенствования человека и общества. Но не этого ли ждет от нас и Бог? Так в чем же дело? Почему вы не можете позабыть былые распри и сообща повести за собой по этому пути все человечество?

И еще. Прожив немало лет и многое переосмыслив, я понял, что Дарвин был отчасти прав. Я сказал — отчасти, — повторил он, услышав легкий шум в зале, — ибо склонен полагать о существовании двух генезисов человека, божественного и эволюционного. Причем второй — от сатаны.

Антихрист, во всем противопоставляя себя Всевышнему, вознамерившись уподобиться Творцу, путем дьявольских химер запустил механизм эволюции и воссоздал своего человека, из обезьяны. Этим объясняется то, что более мы эволюцию не наблюдаем. Живут на свете и плодятся люди от Бога и люди от сатаны. Вопрос вопросов: кто есть кто? Что позволит нам понять, где друг, где враг, кто тот, что Богом сотворен, и кто рожден исчадием ада?

И я отвечаю — нравственность. Вот что отличает божественный проект от сатанинского. Ибо в процессе эволюции можно стать похожим на человека, но нельзя приобрести нравственность. Стать похожим внешне, как бывают похожи ядовитый и полезный гриб. Нравственность же была заложена в Божьего человека Святым Духом, что вдохнул в него при создании Творец. Трагедия сатаны именно в том, что он не зрит в человеке души, а раз не зрит, то не может воссоздать. Вместо этого он привил своему мутанту неуемную тягу к успеху.

И пусть не смущает вас, что порою так разнятся единоутробные братья или сестры. Бывает и такое. Безнравственных зачастую трудно распознать. Соединяются друг с другом нравственный и безнравственный, и чада у них получаются разные, в зависимости от того, чье из начал взяло верх.

Казалось бы, при чем тут Иуда… — сделав небольшую паузу, сказал отшельник, и, глубоко вдохнув, продолжил: — При том, что, даже если предположить, что все было не так, как знаем мы, во что я никогда не поверю, все равно… От каждого из вас, достопочтенные присяжные, впрочем, нет, от каждого из нас, возлюбленные братья и сестры, потому что на этом суде присяжными являемся мы все, от каждого из нас требуется ответ на вопрос: нравственно ли предательство, совершенное пусть даже во имя великой цели? Заслуживает ли прошения совершивший его? Ибо мы не сильны против Истины. Но сильны за Истину. Истину, имя которой Бог!

И, наконец, последнее. Нет худа без добра, как говорят в народе. В эти дни многие впервые откроют Священное Писание, дабы самим разобраться в перипетиях тех давних дней. Возможно, в поисках истины они найдут ответы и на иные, волнующие их вопросы. А найдя их, они будут обращаться к нему за советом и впредь. Так не в этом ли цель нашей веры и церкви? Думаю — в этом. И да поможет нам Господь.

А что касается Иуды, то пусть его судит Тот, Кому дано право судить по обе стороны миров. Ибо, наверное, о нем сказано: «Заблудшая душа человеческая, если тебе свыше суждено было заблудиться, то это, воистину, будет зачтено тебе в тот великий день, когда мощный судия придет в облаках славы своей судить живых мертвых и мертвых живых!..»

Сказав это, он кивком головы поблагодарил присяжных, посмотрел в зал и, найдя там батюшку, направился к нему.

А к присяжным, наклонив голову и шепча себе что-то под нос, направился католический пастор. Заняв положенное место, он поприветствовал суд и присутствующих в зале, а затем начал свою речь.

— Мои братья по вере сказали здесь все, что желали сказать. Мне к этому нечего добавить, разве что небольшие детали, которые помогут привнести в этот зал наряду с православной и григорианской атмосферой толику католического духа.

Мои возлюбленные. На свете все имеет оборотную сторону. Как орел и решка. Как свет и тень. Как жизнь и смерть. Бог отделил свет от тьмы, но не указал, что тьма — это плохо. Просто одно без другого не существует. Так и любая жизнь таит в себе собственную смерть.