Зодиак

Она оказалась не слишком большой. Там имелся газовый хроматограф, довольно дешевенький, и кое-какие аналитические приборы, а у стены – самый странный прибор из всех и назывался он Дольмечер.

Держа в руках компьютерную распечатку, Дольмечер сосредоточенно шевелил губами.

– С.Т.! – крикнул он, чуточку громче, чем следовало бы, и спазматически заморгал, когда его контактные линзы попытались перестроиться. – Жаль, что ты не приехал в воскресенье.

– Застрял в Буффало. А ты убил кого-нибудь?

– Да! Всадил пулю прямо за ухо одному резервисту. С тридцати ярдов. Господи, как же он сконфузился.

– Понятно. Так ты тут работаешь?

– Отчасти.

– Ну и где анализатор ДНК? Где емкости для разведения бактерий? Где растущий без света табак?

– Мы же в Кембридже, – сказал Логлин и сумел разразиться на удивление добродушным гортанным смехом.

– Ага. И люди вроде меня испортили жизнь людям вроде вас.

– Господи, С.Т., – почти заскулил Дольмечер, – вы, ребята, честное слово, ставите нам палки в колеса. Мы едва-едва офисы здесь получили.

– Я тут ни при чем, – парировал я. – Гены вне моей компетенции.

Много лет назад другая группа «паникеров» пробила пару законов, осложнивших жизнь генным инженерам в Кембридже.

– Сейчас, возможно, да, С.Т., – вмешался Логлин, – но скоро это изменится.

– Да, мне уже достаточно намекали.

На секунду маска любезности сползла, и Логлин дернул головой в сторону двери. Наверное, хотел показать, что мы уходим. Дольмечер автоматически двинулся следом.

– А где остальное? – спросил я, чтобы убить время, пока мы шли по коридору.

– К сожалению, в настоящий момент у нас нет единого помещения, – отозвался Логлин. – Из-за всяких постановлений по охране окружающей среды различные отделы «Биотроникс» разбросаны по всему предместью. Здесь только штаб-квартира. И, как вы видели, скромная аналитическая лаборатория.

– Только маленькие молекулы?

– Только маленькие молекулы, – согласился Логлин, а потом вдруг повернулся, пригвоздив меня свирепым взглядом через плечо. – Принцип Сэнгеймона.

Я ушам своим не поверил. Все это время он водил меня за нос, а я даже не догадывался. Он прямо-таки умолял съездить ему по физиономии, лишь бы пустить в ход все свои нескоординированные, заработанные на «Наутилусе» мышцы. А после вызвать адвокатов.

Он привел меня в конференц-зал, где я сел спиной к окну. Логлин закрыл дверь, и Дольмечер сиротливо затоптался у порога.

– Знаете, Логлин, вы самый приятный малый из всех, кто смертельно меня ненавидел, – сказал я.

Он рассмеялся – беззаботным смехом человека с чистой совестью.

– Сомневаюсь.

Дольмечер только вертел головой, как зритель на теннисном матче. Я же старался подавить реакцию «беги-или-дерись»: попил их воды (разумеется, природной, родниковой) и медленно дышал, стараясь, чтобы голосовые связки расслабились. Интересно, это Логлин убил Попрошайку или те два придурка, Клейнхоффер с Дитрихом? Или все трое?

– Ну, начинаем презентацию? – попытался отвлечь нас Дольмечер.

– Дети есть, Логлин? – спросил я.

– Думаю, вам это покажется интересным, – сказал Логлин.

– Может, расскажем ему про секретность? – вклинился Дольмечер.

– Эти исследования не публиковались, – пояснил Логлин. – Во избежание конкуренции.

– Конкурируете с полицией?

– Со всеми прочими фирмами в нашей области. Разумеется, когда покинете это здание, можете рассказывать, что пожелаете, мы все будем отрицать. Вы добьетесь лишь того, что дадите незначительное преимущество нашим конкурентам.

– Ладно, – сказал я. – Давайте покончим с этой ерундой. Мы все занятые люди. Вы, ребята, работаете над созданием какой-то трансгенной бактерии, которая решила бы проблему органического хлора.

– Совершенно верно, – закивал Дольмечер.

– Думаю, вы купили немного времени на суперкомпьютере «Крей» или чем-то подобном, просчитали уравнения квантовой механики, выработали приблизительное численное решение гамильтонова цикла, отыскали какое-то переходное состояние между ковалентным и ионным хлором и сообразили, как ввести электрон в атом хлора, чтобы он снова стал ионным. Нашли реакцию, которую может производить какой-нибудь геном… Как вы его обозвали?

– Плазмида, – сказал Логлин.

– Плазмиду, которую можно поместить в бактерию, и та будет воспроизводиться в неограниченных количествах. А сейчас вы хотите получить одобрение экспертов, чтобы использовать эту штуку для очистки токсичных отходов. Превратить весь ковалентный хлор назад в морскую соль.

– Ух ты! – вырвалось (и не впервые) у Дольмечера.

– Вам нужна работа, С.Т.? – спросил Логлин.

– Не помешала бы. Надо покупать новый компьютер.

– Какая жалость.

– Ага. Мафия послала какого-то умника его разбить.

Ради разнообразия Логлин не нашелся что сказать. Он несколько опешил или, может, разозлился. Вероятно, думает, что наделал пару-тройку глупостей.

– Тебе следует взять один из новых, – говорил тем временем Дольмечер. – С 386-м процессором. Самое крутое, что есть на свете.

– Сволочи. Вы уже это проделали, да?

Логлин глянул на наручный «ролекс».

– Дайте посмотрю. Две недели, три дня и приблизительно четыре часа назад. Неужели вам так долго понадобилось, чтобы догадаться?

– Взяли свою волшебную бактерию и сбросили ее в гавань. Она сожрала все ПХБ. Превратила их в соль.

Логлин пожал плечами. Брови у него заползли под самые волосы – в область полной невинности.

– Вы против?

– Еще как! Сколько прошло с тех пор, как Дольмечер сварганил вам эту бактерию? Месяц, два? Когда я разговаривал с ним в яхт-клубе, он еще не закончил. Он сказал, что только работает над Святым Граалем.

– Вроде того.

– Да ладно тебе, С.Т., остынь.

– Сколько вы ее тестировали, прежде чем выпустить в окружающую среду?

Логлин опять пожал плечами.

– Нужды не было.

– Думаю, «ФАООС» будет другого мнения.

– Не считайте меня идиотом, они же тряпки.

– Увы, тут я с вами согласен, – фыркнул я. – Но вы хотя бы на минуту задумались о возможной опасности?

Он усмехнулся. Тут он меня поймал.

– О какой опасности? Бактерия поедает хлорсодержащие вещества, С.Т. Это ее пища. Когда она съест все, когда гавань будет совершенно очищена от токсинов, она умрет с голоду. Конец бактерии.

– Ага, усек. Если я попытаюсь раздобыть доказательства, эти самые бактерии, чтобы разоблачить вашу компанию, то ничегошеньки не найду.

– Не так уж плохо, верно? Потому что трансгенные бактерии в окружающей среде нам не нужны.

– И ПХБ тоже, – напомнил мне Дольмечер. Логлин за спиной Дольмечера гаденько ухмыльнулся.

– Так вы, ребята, остановили загрязнение, да? – опередил его я.

– Да, остановили. В гавани больше не осталось ПХБ. И бактерий тоже. Никаких улик, которые могли бы повредить компании. Единственный, кто тут сел в лужу, это вы, С.Т.

Дольмечер вдруг перешел на гадости:

– Да, С.Т., тебя оттрахали.

– Везде, кроме постели, – добавил Логлин.

– Логлин, приятель, – сказал я, – я и не думал, что у нас такая драчка.

Став вдруг в боксерскую стойку, он поводил перед собой кулакам и нанес внушительный хук в пустоту.

– Бой окончен. Нокдаун в первом раунде. Вы когда-нибудь боксировали, С.Т.?

– Не-а. Предпочитаю убивать беззащитных зверушек.

Дольмечер прокашлялся с таким звуком, будто галька гремела в консервной банке.

– Мы надеялись привлечь тебя на нашу сторону.

– Мы не совсем то собирались сказать, Дольмечер, – одернул его Логлин. – Мы собирались сказать: «Смотрите, мы уже заодно».

– Ты и мы, – подхватил Дольмечер.

– Слушай, Растяпа, ты брал своего босса поиграть на выживание? – спросил я. – Могу подбросить тебе парочку пуль «дум-дум».

– Глупая игра, – отрезал Логлин.

Вид у Дольмечера сделался обиженный.

– Вся амуниция твоего босса на дне гавани, – сказал я. – В его хромированном пистолете.