На условиях любви

– Итак? – подсказал Ги. – Ты сядешь или будешь продолжать стоять?

Грубоватость его тона была еще более искушающей, нежели очарование, решила Кейт, усаживаясь на самый краешек стула. Расправляя юбку из аквамаринового муслина, она наблюдала, как Ги взял одну из папок, лежавших на столе, но потом ее мысли направились в другую сторону.

Десять лет назад она была бестолковым подростком, безнадежно влюбленным во французского аристократа. Сегодня она сидела перед тем же человеком – так близко, что видела серебряные пряди в его густых, слегка вьющихся черных волосах. Но теперь она была преуспевающей женщиной, сделавшей карьеру в сетевом турагентстве. Правда, какой в этом смысл, если ее сердце бьется так, что трудно дышать? В отрочестве ее переполняли благоговение и восхищение перед этим человеком, и Кейт была потрясена до глубины души, обнаружив, что граф по-прежнему будит в ней ту же сложную гамму эмоций. Только теперь дело обстоит гораздо хуже.

– Ты готова, Кейт?

Она мгновенно вернулась к настоящему. В конце концов, она пришла к этому человеку, чтобы уладить проблему, а не оценивать его в качестве потенциального любовника! Пальцы Кейт машинально поднялись к груди, чтобы проверить застежку блузки, и она тут же пожалела, что перед визитом к Ги не переоделась в один из своих костюмов от Армани. Придя в ярость от новостей по поводу коттеджа, она действовала, подчиняясь импульсу. Но наряд, который отлично смотрится на морском побережье, оказывается довольно неудобным, когда идешь на конфликт с человеком, подобным Ги де Вильневу.

Начать с того, что ее одежда слишком откровенна и производит совершенно определенное впечатление, а это сейчас Кейт не нужно. По крайней мере пока что всем своим поведением граф давал понять, что считает ее взбалмошной и несдержанной, а не решительной и уверенной в себе женщиной.

– Аккуратнее, было бы жаль испортить такую красивую юбку, – услышала Кейт.

Вполне невинный комплимент – в глазах любого, кто не знал Ги. А Кейт знала его, он не упускает из виду ничего вокруг – ничего! И об этом не стоило забывать.

– C'est tresjolie,[1] – пробормотал он, подняв голову. – Очень похоже на тебя.

На секунду Кейт была озадачена. Потом поняла, что Ги всегда будет думать о ней как о маленькой девочке, которая приезжала в его поместье на каникулы к своей тетушке. Ее сегодняшний наряд напоминал одежду, которую тетя Элис заблаговременно готовила к приезду племянницы. Яркие наряды доставляли девочке большое удовольствие, они были так не похожи на строгую одежду, которую она носила дома. Переодеваясь у тетушки, Кейт всегда испытывала ощущение, что переносится в иной мир, становится другим человеком – по крайней мере на лето. Едва вернувшись во Францию, она купила традиционную блузку и юбку – и даже не связала этот поступок со своими детскими годами. И только теперь поняла, что таким образом хотела возродить детскую мечту, которую властный мужчина, сидевший напротив, явно хотел загубить на корню.

– У меня мало времени, Кейт, – напомнил Ги.

Ну да, конечно, с раздражением подумала Кейт. Она безошибочно уловила снисходительную нотку в его голосе. Он и вправду воспринимал ее как девочку. И она сама в этом виновата. Все годы, что она отвоевывала себе место в одной из самых конкурентных областей бизнеса, – все эти годы были перечеркнуты одеждой, купленной на блошином рынке.

– Кейт! – в голосе Ги появились резкие нотки. – Прости, Кейт, но я вынужден настаивать…

Он без особых усилий переключился с роли сексуального хищника на образ финансового воротилы, которому дорога каждая секунда, и Кейт поняла, что ей остается либо подстроиться под его настроение, либо отступить.

– Я не собираюсь продавать тебе коттедж, сказала она. – Я буду в нем жить.

Ги потянулся за очередной папкой, и ничто в его лице не выдавало его чувств.

– Ты ничего не хочешь сказать? – с нажимом сказала Кейт.

– Полагаю, мне надо объяснить тебе некоторые подробности, касающиеся Ла-Птит-Мезон, – ответил он, вытащив из папки какие-то бумаги и раскладывая их на столе.

– Не стоит, – твердо парировала Кейт. Мне все вполне ясно. Коттедж принадлежал моей тете, мадам Броудбент. И теперь он принадлежит мне.

– Я помню, что упомянутый коттедж включен в наследство мадам Броудбент, – ровным голосом отметил Ги, – но до сегодняшнего дня…

–.. у тебя не было никакого понятия…

–.. кому она его завещала, – пробормотал Ги, просматривая бумаги. Потом он толкнул их в сторону Кейт.

– Прежде чем я загляну, в них, – Кейт намеренно не отводила взгляда от Ги, – я хотела бы знать, что случилось с теми деньгами, что я переводила в управление поместьем. Уж не хочешь ли ты сказать, что не осталось ни одной записи?.. – Она замолкла. Что-то в выражении лица Ги подсказало ей, что лучше помолчать.

– Я знаю о каждой выплате, сделанной в пользу Ла-Птит-Мезон, – уверил ее Ги. – Но в этих переводах было указано только название компании. – Он отобрал еще несколько листков и передал их Кейт.

Желудок Кейт сжался. Даже граф де Вильнев мог не знать о том, что «Фридом Холидейз» – ее компания. Но этот факт не извинял того состояния, в котором находился коттедж.

– Но если с выплатами все в порядке, как ты можешь объяснить, что коттедж находится в таком запущенном состоянии? – И она перебросила счета обратно Ги.

– Старые соглашения относятся к Ла-Птит-Мезон в той же мере, что и к остальному поместью. Он сдается внаем, но принадлежит поместью. Так что мне нет необходимости объяснять свой поступок. Если я решил…

– Ты решил? – выпалила Кейт, хотя логика и подсказывала ей, что Ги действовал в рамках закона.

– Certainement,[2] – подтвердил он.

– И никто не имеет на него права кроме тебя?

Ги только слегка пожал плечами.

– Кейт, а кто еще, по-твоему, владеет землей, на которой стоят все эти коттеджи?

– Ты… – Она обнаружила, что в голове стоит какой-то туман, и не могла понять, как прошла мимо столь очевидного факта. Почему она игнорировала соседство Ги де Вильнева?

А теперь оказывается, что он владеет этой землей!

1

Какая прелесть (фр.).

2

Конечно (фр.).