Гений зла Гитлер

Адольф Гитлер и еще семь солдат его батальона, выделенные в посыльную службу в качестве связных курьеров, должны были доставлять на передовые позиции письменные сообщения из штаба батальона, размещенного в блиндаже, у третьей траншеи, – своего рода почтовая служба для доставки запечатанных пакетов.

Они метились следующим образом: Х – обычная почта, ХХ – срочная почта, ХХХ – немедленная доставка любой ценой.

Пакет с тремя крестами, как правило, высылался в двух экземплярах и доставлялся двумя отдельными посыльными – дело было очень опасным, иной раз приходилось бежать по открытой местности, без всякого прикрытия. 7 сентября 1916 года ефрейтор Гитлер, пытаясь доставить срочный пакет, был ранен в бедро осколком снаряда. Повезло, конечно, что не убило. И потом повезло еще раз – его, потерявшего сознание, все-таки отыскали. Рана была тяжелой, полковым пунктом медпомощи было не обойтись. Адольфа Гитлера отправили в Эльзас, в тыловой госпиталь.

Когда сейчас, в 2013 году, смотришь на Европу – такую, какой она была сто лет тому назад, кажется невероятным не только то, что мировая война началась именно в Европе, а даже то, что она началась вообще. Европейские страны, в общем, были довольно похожи и даже составляли своего рода семью. Их монархи были родственниками: кайзер Вильгельм Второй доводился английской королеве Виктории родным внуком, а российскому императору Николаю Второму – кузеном. B переписке они называли друг друга Вилли и Ники.

Барышне из приличной семьи полагалось уметь говорить по-французски, вне зависимости от того, где она жила – в Мюнхене или в Петербурге. Слушать оперу, конечно же, надо было в Милане, а оперетту, конечно же, в Вене. Ну, можно и в Будапеште – какая разница, Франц Легар [5] был хорош и там, и там.

Золотые русские рубли свободно обращались в золотые германские марки – как, впрочем, и вообще в любую валюту, имеющую хождение в Европе, – золотой стандарт был один для всех, и при пересечении границ помех путешественникам не чинили.

А дальше начинается невероятная цепочка событий, каждое из которых вполне могло не случиться. Сначала какими-то совершеннейшими дилетантами, какими-то сербскими студентами-националистами устраивается покушение на эрцгерцога – и оно неожиданно удается.

Потом оказывается, что студентам помогали сербские военные. Военные в Сербии вели себя так, что гражданское правительство сладить с ними не могло, но Австро-Венгрия вдруг решает, что необходимо реагировать и «сокрушить Сербию». И просит Германию о поддержке – на тот случай, если Россия за сербов заступится. И кайзер Вильгельм Второй вдруг обещает помощь «вне зависимости ни от чего».

То есть как говорили впоследствии – «выписывает чек с непроставленной суммой».

Россия, которой вроде бы не надо лезть в эту кашу, решает, что не может остаться в стороне. С. Сазонов, тогдашний министр иностранных дел Российской империи, высказал полную убежденность, что дело вовсе не в столкновении Австро-Венгрии с Сербией, а в том, что Германия затевает превентивную войну против России.

Основания для такого суждения у него были – германский Генштаб [6] считал Россию спящим гигантом и полагал, что лет через десять русская армия будет численно превосходить германскую примерно втрое.

В России объявляют мобилизацию.

Германия, справедливо рассматривая это как подготовку к войне, тоже начинает мобилизацию, но направлена она не против России, а против Франции, с которой никакой явной ссоры в данный момент нет. Французы, понятное дело, принимают свои меры, и тут-то Грей, английский министр иностранных дел, вдруг сообщает германскому послу в Лондоне, что в случае возникновения европейской войны «неучастие Англии было бы непрактичным».

Заявление это поразило Берлин как гром – там почему-то считали, что Англия останется в стороне. Но менять что-то в уже осуществляемых военных планах было поздно – и германские войска перешли границы нейтральной Бельгии.

Великая война началась с такой же неизбежностью, с какой из-за мелкого камешка начинается гигантская лавина.

С 1815 по 1914 год мир в Европе держался на согласовании позиций «пентархии» – пяти великих европейских держав. В эту привилегированную пятерку входили Англия, Франция, Россия, Австрия и Пруссия. Считалось, что попытка любой из них существенно улучшить свое положение заставит остальные державы объединиться против нее и с этим справиться будет невозможно.

Это положение было принято на Венском конгрессе в 1815 году, когда делилось наследие Наполеона. И основывалось на здравом суждении: то, что не получилось у Наполеона, тем более не получится у кого-нибудь другого [7]. И главное – достижение европейского равновесия.

Это равновесие не сломал даже Отто фон Бисмарк со своим Вторым рейхом.

Но к 1913 году равновесие оказалось все-таки поколебленным – и не потому, что у наследников Бисмарка не хватило дипломатической ловкости. Беспокойство вызывал совершенно объективный факт – огромный, неслыханный рост германского могущества. Это можно даже проиллюстрировать цифрами – Англия в 1870 году производила 300 тысяч тонн стали, а к 1913-му – уже 9 миллионов тонн. Казалось бы, прекрасные темпы роста – производство увеличилось больше чем в 27 раз… Но Германия за тот же период времени, 1870–1913 годы, нарастила производство стали со 100 тысяч тонн до 15,7 миллиона, то есть в 157 раз [8]. Россия и Франция по этому показателю уступали Германии больше чем втрое. Такая статистика производила сильное впечатление и вызывала совершенно определенные чувства.

Германию боялись.

Но основания для тревоги имелись и у нее. Прославленный прусский Генштаб считал, что успехи Германии в производстве зависят от использования английских методов, но в более широком масштабе. Что будет, если те же методы будут применены еще шире в стране размером с континент?

Первыми на ум тут приходили Россия и Америка.

Американцы, например, в 1870 году выплавили всего-навсего 40 тысяч тонн стали, а в 1913-м произвели уже около 32 миллионов тонн – неслыханное, просто немыслимое увеличение в 800 раз. Русские на их фоне сильно отставали – начали с 200 тысяч тонн в 1870 году и достигли примерно 5 миллионов тонн в 1913-м, но скорость их развития могла и увеличиться. И если США были за океаном и имели ничтожную армию, то Россия граничила с Германией и располагала самой большой армией в мире – один миллион 471 тысяча человек. Это было примерно вдвое больше, чем у Германии.

Следовательно, в случае войны надо было положиться на то, что Австро-Венгрия примет на себя главный удар русских, а тем временем Германия успеет разбить Францию и после этого сможет перебросить свои основные силы на восток. Это было возможно – Россия с ее огромной территорией и неразвитой железнодорожной сетью отставала от Германии. Согласно расчетам Генштаба, Францию следовало разбить за шесть недель. Сделать это можно было только стремительным ударом через Бельгию – и он не удался.

В ход пошли резервы.

Война началась в начале августа 1914 года. По плану Париж должен был быть взят к середине сентября, и война на Западном фронте практически закончена. 16-й Резервный Баварский полк попал на фронт в самом конце октября, то есть на добрых полтора месяца позднее, но Париж к этому времени взят не был.

Все предвоенные расчеты всех генеральных штабов оказались неверны.

Повсеместно считалось, что секрет успеха – максимально быстрая и тщательно подготовленная мобилизация, после которой следовало решительное наступление. Планы строились на опыте великой победоносной кампании прусской армии в 1870–1871 годах.

В 1914 году оказалось, что громадные миллионные армии наступать не могут. Выяснилось, что пулеметы, траншеи и колючая проволока были в состоянии остановить любую атаку, даже самую решительную. Враждующие стороны зарылись в землю, война стала напоминать осаду, главная роль теперь перешла не к пехоте, а к артиллерии. Все запасы снарядов иссякли, потому что расход их оказался во много раз выше ожидаемого. Началась лихорадочная деятельность по усилению военного производства.