Страница 28 из 33
— Ты встать сможешь?
— Попробую.
— Надо бы трупы в лес оттащить, а к вечеру я их закопаю.
Ваганов с трудом поднялся, его пошатывало. Он сделал шаг, второй и опустился на траву:
— Башка кружится…
— Лежи, я сам. Смотри не засни. У Марата в палатке оружие, и как бы Захар не пожаловал. Он хоть и слепой, но подползти сумеет.
— А пушка на что? — Ваганов достал из-за пояса «кольт».
— Ладно. Если что, стреляй в воздух. Я минут через десять вернусь.
Перетащить трупы с отмели в лес оказалось непросто. Через каждые десять метров присаживался отдохнуть. В горячке я не заметил, что у меня повреждено левое запястье. Видимо, подвернул его, когда упал после удара Ганса. Теперь кисть опухла, и я с трудом шевелил пальцами.
Когда я вернулся к палаткам, Ваганов сидел в той же позе, держа на коленях пистолет.
— Захар не появлялся? — спросил я.
— Нет.
— Далеко он не ушел. Где-то рядом прячется.
— Ну и черт с ним!
— Ты как себя чувствуешь?
— Спасибо, хреново.
— Может, съешь чего-нибудь? Давай я тушенку открою.
— Не хочу, — покачал головой Андрей. — Глаза закрою — и опять вижу трупы… Если к вечеру в себя приду, закопаем?
— Закопаем…
Я вытащил из палатки Марата все оружие. Оба карабина СКС и двустволку. В двух сумках лежали боеприпасы — штук триста патронов к карабинам и пачки с патронами к двустволке. Почти все заряды были картечные или пулевые. Вооружены бойцы Монгола были основательно и отнюдь не для охоты на уток.
Кожаный кейс Марата с наборным цифровым замком был закрыт, и я отковырнул крышку охотничьим ножом.
Там лежал замшевый мешочек с золотом, которое мы добыли после визита Монгола, деньги в целлофановом пакете и стопка разных документов.
Я вслух пересчитал деньги:
— Семьсот двадцать долларов и шесть миллионов с мелочью — наших…
— Хватит до дому добраться, а потом бежать куда глаза глядят, — сказал Андрей. — Мне-то еще ничего, а у тебя семья.
Кроме документов на оружие и разных бумажек, я обнаружил разрешение, выданное фирме «Хоуп-Север» на производство разведки и добычи ценных ископаемых в долине реки Нора. Предусмотрительные ребята — ничего не скажешь!
Под бумагами лежала запасная обойма к «кольту», картонная коробка пузатых 9-миллиметровых патронов с покрытыми красной эмалью капсюлями и пара наручников.
— Я посплю, — зевая, сказал Андрей. — А ночью подежурю. Я хорошо вижу в темноте… как кошка.
— Ты и правда на кота похож, — засмеялся я. — Только ободранного.
Напряжение страшного дня давало о себе знать. Смех звучал почти истерично.
— Может, выпьем? — предложил Ваганов. — Меня до сих пор трясет.
Мы выпили еще по полстакана, а когда Андрей проснулся, лег спать я. Сон словно оглушил меня. И все же я мгновенно вскочил, услышав выстрел.
Ночь, подсвеченная убывающей лунной горбушкой, висела над распадком. Отражение луны серебрилось в речных струях… Ваганов разжигал погасший костер. Вспыхнула береста и сразу же занялись мелкие сухие ветки.
— Захар? — спросил я, хотя и так догадался, в кого стрелял Ваганов.
— Он самый!
— Попал?
— Еще бы! В такую тушу не промахнешься. Вон там валяется, шагов сто отсюда, — Андрей показал направление. — Если хочешь, сходим посмотреть.
— Чего на него смотреть…
— Тебе его жалко?
— Нет.
— Тогда все в порядке!
— Слишком много смертей для одного дня.
— Не мы с тобой это начинали. Нас бы они тоже не пощадили.
Мы сидели возле костра и ели консервы с заплесневевшим хлебом. Сваренную покойным Маратом уху из хариусов я выплеснул в кусты: это была еда мертвых. Мы допили семисотграммовую бутылку «Столичной», и Ваганов принес фляжку со спиртом. Он заметно опьянел, и мне это не нравилось: завтра мы должны с этого места исчезнуть и уйти как можно дальше.
Монгол прилетал на Илим дней восемнадцать назад, так что вертолет можно ожидать дня через три-четыре, а может, и раньше. Впрочем, скорее всего, Монгол не станет слишком спешить. Лишние дни — это несколько тысяч долларов. А оставлять нас здесь еще на один срок уже не получится — на носу якутская зима.
Я снял с костра закипевший чайник и засыпал в него горсть заварки. Где-то неподалеку вдруг отчетливо завыл волк.
— Мертвецов чует, — со смешком проговорил Ваганов.
— Там, где золото, всегда смерть рядом!
Я много раз слышал эту фразу. Наверное, так оно и было. Золотая россыпь Илима безжалостно увеличивала счет погибших. И вряд ли старик Захар будет в этом ряду последним.
— Я по старательским артелям с семнадцати лет мотаюсь, — прикуривая сигарету, рассказывал Ваганов. — Много чего насмотрелся. Видал, как люди за граммы песка друг другу глотки грызли. И сам убивать научился. Рассказать? Я про это никому не рассказывал… Лет двенадцать назад искали мы артельно золото на Туре. Неудачный был сезон: дожди, холод и самое поганое — нет фарта. К июлю артель распалась, остались мы с Колькой Брянцевым. Некуда нам ехать. Харчи кое-какие имелись, решили еще с месячишко песок поковырять… И вот что, значит, вышло. Отлучился я по каким-то делам, прихожу к стану, а там двое гостей. Не знаю, кто они были. То ли из колонии сбежали, то ли просто уголовники, но явно, что сидели не по одному разу. Татуированные, разговор сплошь блатной и морды такие, что добра не жди. Один уже нашу двустволку в руках держит, у другого — берданка. Колька связанный лежит, лицо в крови. Ну, скрутили они и меня и давай выспрашивать про наши капиталы. Любой разговорится, когда ему горящую головню в лицо сунут. Только дым от волос да шкура как на свинье трещит. Деваться некуда — выдали мы им все свои капиталы: грамм семьдесят золотого песка да сорок рублей денег. Вначале они поверили, что больше ничего у нас нет, только водку все искали. Потом накурились анаши — она у них с собой была — и совсем охренели. Одежку более-менее справную с нас содрали, консервы в свои мешки покидали и давай снова допытываться, где мы золото прячем. И пинали, и головней жгли. Потом Кольку изнасиловали… Под утро, когда они заснули, выпутался я кое-как из веревок и сначала одного, а потом другого лопатой по башке. Там их и закопали. А Колька со мной с той поры ездить перестал. От стыда, значит, и от злости…
16
У нас оставался единственный выход — дойти до заброшенного прииска, сколотить плот и спуститься по Норе до поселка Нелькан, откуда можно добраться до Большой земли. Нам предстоял долгий опасный путь по своенравной реке, и, если в ближайшие дни появится вертолет, он легко обнаружит плот на фоне узкой голубой ленты Норы. Но пешком через тайгу мы пройти не сможем.
Мы закопали тела убитых и сожгли все вещи, которые не смогли взять с собой. Полтора десятка километров до «Медвежьего» одолели лишь к вечеру следующего дня. Ваганов едва шел, рана на ноге воспалилась, и я тащил на себе почти весь груз. А его набралось изрядно: два карабина, спальные мешки, топор, пила, запас консервов.
Сложив вещи в бревенчатой конторке и забив единственное окно досками, мы принялись за строительство плота. Нам повезло, что на территории прииска оказалось множество сухих сосновых бревен и досок. Необходимо было только пилить их по размеру и сколачивать. Одна ножовка вскоре сломалась, и приходилось с большой осторожностью пользоваться второй. Хорошо хоть не поленились захватить с собой обе.
Куда сложнее оказалось связать плот. Мелкие гвозди, которые мы принесли со стана, для этой цели не годились. Принялись разыскивать скобы и гвозди крупного размера. Большинство железяк за прошедшие четыре десятка лет проржавели и никуда не годились. За два дня мы кое-как наковыряли десятка три скоб и полсотни гвоздей, которыми скрепили-таки между собой бревна и доски.
Готовый плот стоял в заводи, оставалось вытесать весла, руль. Был вечер, и освещенные заходящим солнцем старые лагерные бараки в полутора километрах от прииска остро напоминали мне прошлое. Мы очень спешили, вертолет мог появиться в любой день, но я собирался хоть на час сходить в бывший лагерь, побывать на кладбище, если оно еще сохранилось. Однако у Ваганова сильно воспалилась нога. Размотав бинт, я долго рассматривал багровую опухоль, ползущую вверх.