Небесные жены луговых мари

поговорим об анне и звуке а. об анне мы уже чего только не писали: и как об имени в котором полным-полно жизни — и как о мембране между мирами — ‘ей улыбается и манекен и небо’ — и о том что анну от смерти надо любыми способами спасти — и о том что все анны окажутся на небесах — и что она бывает без трусиков и занимает четвертое место в перечне необходимого мира живых.

а — позывной живых — (иначе — позывной №1) — основа единицы. звук а никогда не звучит в мире номер два: на месте звука [а] в двойке звучит [и] — (это позывной № 2) — главный позывной мертвых. фонетика антимира основана на и + сонорных звуках (сонорные это согласные которые тянутся — в них присутствуют и шум и тон — они занимают середину между гласными и согласными шумными. в русском языке это н — м — р — л — j. н (нг) — j — л — старшие сонорные в двойке. и — н (нг) — л — j — антимира основной фонетический материал. отсюда известная всем народным традициям ‘гнусавость’ мертвых и прочих представителей мира номер два).

разберем фонетическую конфигурацию имени анна: позывной живых + двойной удар по главной струне двойки + позывной живых. для живых эта конфигурация — магический идеал: избавление от страха — защита — и светлая истина. в двойке анна произносится инни — и есть ли для жизни более пугающий пароль?

инночка прости — про тебя не скажешь с наскока. инна как анна — но начинается с позывного № 2. инна — серый кардинал. она не спасает живых от страха — но уважается обеими сторонами (антимиром даже чуть нежнее). живая инна часто думает об анне — и поэтому активнее и талантливее ее. анна — состояние: инна — процесс. инна — усталый профессор. анна — студентка подающая большие надежды, но смеется над наукой и ленится учиться. инна скромнее — анна подвижнее. анна отдается утром на скамейке в парке — ризеншнауцера-страшилу тут же к дереву привязав: инна оглядываясь поздним вечером приводит гостя в дом — ключами щелкает нервно. анна чаще совокупляется: инна чаще поводит с ногами одна — пяткой морщинит простынь. инна художница поспособнее анны любовница — поотчаяннее. красавица — поненагляднее потоньше. инна у анны всегда отобьет жениха — если захочет. инна анны просто умнее. сами посмотрите — до чего мудреный вышел про инну рассказ. инна тоже мембрана — и мембрана более тонкая — резонирующая многообразнее — шире. от анны же исходит единственный звук. тоже равновесна — но равновесие в ней нарушено в пользу двойки (не смотрите что парадокс). тоже формула — но не радостный идеал. живая инна — неустроенная и не знает себе цену. мертвая — примерно то же самое. мертвая инна — ученый лингвист: комплексно исследует языки единицы и двойки: и насчет фонетики антимира мы во многом с мертвой инной советовались. да и живых хороших девчонок-лингвистов тоже обычно иннами зовут. мужчины чаще выбирают анну — а инной восхищаются и поругивают себя за изнеженность и конформизм. инна какая с виду? — худая и умная — внимательная — в очках или без очков — темноватая — маленькая — одевается обычно — раздевается эротичнее всех. голая инна — сумасшедшее удовольствие: жаль что оно изредка повторяется дважды — а трижды никогда. сколько страсти в ее умещающемся на ладони теле — как трепещут замшевые соски! сексуальность инны пряма и бесконечна — кокетство развратность равны нулю, пизда инны ни с чьей не сравнится — произносим тридцать раз. инна сама вся дорогая благородная замша — вызывает зависть уважение и восторг. инна наверно умнее даже риты — но рита глядя на инну думает: и зачем в ней столько ума? — записывает ее в лучшие подруги и созванивается редко. инна любима — и при этом одна. но инне не свойственно отчаянье — не то что анне: реве и развратнице в красных чулках. с анной они подруги. обе знают что инна умница-волшебница — а анна основной результат волшебства. смерть у инны мягче и позднее — и куда интереснее фигурнее жизнь.

бом бом бом пишу тебе в альбом — ша-ша-ша как ты хороша — лю-лю-лю я тебя люблю — хи хи хи вот и все стихи. помните такое? дом где лида родилась и до шестнадцати лет прожила с матерью — сегодня сносят. тут весь район громят — новые дома будут — и подземные пути. лида с ново-песочной и ее угловая комната станут окончательно забыты. один хлебзавод и при нем столовая продолжают стоять нетронутые. в эту столовую мы и идем — заказываем борщ компот и коржик. мама-то лиды давно отсюда переехала — но лида до сегодняшнего дня оставалась в этом доме. о лиде еще писали областные газеты. тридцать лет назад школьного повара веру константиновну частых пытались судить за убийство дочери — девятиклассницы лиды. она говорила что лидочка превратилась в пригоршню земли и рассыпалась по комнате — пока сама вера констатиновна отдыхала за ширмой — читала кулинарию. веру константиновну наблюдали в больнице — потом отпустили вовсе. из школы она ушла — стала в киоске работать. мы — лидины одноклассники — ее любившие — целовавшие в рот по дороге на ново-песочную из театра юного зрителя — знаем что с лидой произошло. напрасно она шутила — напрасно дразнила землю — напрасно на уроках по географии вертелась и тайно мастурбировала. такая была подвижная — так не любила этот несложный предмет.... а в тот самый день получила по географии сразу четыре двойки и до слез довела учительницу словами: любить науку про землю все равно что любить смерть. (с географией — дети — вообще нельзя шутить: это самая важная школьная наука.) у лидочки губки припухшие — каштановое каре — на лице и шее крупные родинки. красавица — старшеклассница — гордячка — активистка: на таких как лида сначала равняется вся школа — а потом с ужасом обсуждает неожиданный лидин поступок. лиду вся школа хоронит — либо чаще наоборот директор ходит по классам и под страхом исключения из школы запрещает на похороны ходить. к лиде не подступишься — но она первая из класса наклоняется за гаражами с невзрачным ударником из десятого ‘а’ и морщится от неудовольствия. мы обернулись за партой и заглянули в лидины глаза — что-то в них моментально кончилось сразу после того как лидочка незлыми нечаянными словами от общей тягучей жизни как бритвой отрезала собственную упрямую гибкую жизнь.

лариса растрогана: она жива. вот странная девушка. все мы слава богу живы — но не роняем же слезы чуть ли не каждые полчаса по этому поводу. лариса посмотрит на кактус — и заплачет. рукой потрогает шкаф и скажет ему: миленький. лариса — ты чего? обовьет руками — и чуть не задушит: зашепчет зашепчет — и закроет рукой глаза. складывается верное ощущение что если бы жизнь была церковью — лариса была бы при ней самой горячей певчей. пела бы и пела высоким звонким голосом о мире живых — захлебывалась бы от сердечной звонкости. и растроганность и исступленность ларисы для многих остались бы непонятны. довольно этого ‘бы’ — ведь так оно и есть на самом деле. только вот вся охваченная экстатичным трепетом перед жизнью лариса не торопится собственно жить. а скорее всего не умеет: задыхается от восторга — плачет поет и стоит на месте: не встает со стула — не выходит из комнаты — не отходит от окна. вдруг окажется замужем — вдруг родит ребенка — вдруг родит двух: но поет и поет не оставляя силы на то чтобы шевельнуть красивым коленом — тем более выйти во двор пройтись, лариса подолгу расчесывает волосы — еще дольше рассматривает потом застрявшие в расческе — упавшие с головы. она очень умная — но этот ум в высшей степени непрактичен: и в силу того ларисина жизнь непонятна и вывернута — нелепа и нелогична — а часто просто коротка. ведь жизнь не церковь — а океан со скатами и тунцами. тунцы сбиваются в стаи и носятся наперегонки — а скаты подпрыгивают и что есть силы хлопают. по воде плавниками-крыльями в брызги зелени и синевы. лариса оказывается означает чайка. очень удачный перевод. кричит от радости — зависнув над океаном-жизнью. кричит аж сердце того гляди разлетится на горячие куски. лариса напоминает залежавшуюся в магазине мебель: за нее всегда так волнуешься когда неизвестные люди выносят ее-таки и по пути надрывают защитную бумагу. деликатность и чуткость ларисы — верх человеческой деликатности. это видно во всем. лариса нарисована коротким единственным росчерком остро-остро заточенного карандаша. ларису надо беречь: лариса самая хрупкая: жизнь которую она любит больше жизни нередко разбивает камнем ее окно. в мире номер два ларисе должно быть несладко: (наверно ее обижают — над ней там смеются): такой отчаянной жизнелюбке — которой как ей самой кажется и жить-то незачем — только бы славить и славить жизнь.