Страница 25 из 28
Когда количество пассажиров в, идущей в область, электричке заметно поубавилось, а Платон очнулся от невольной дрёмы, его взору вдруг предстала пожилая женщина, сидевшая почти напротив него с маленьким элегантно подстриженным пуделем на руках.
Она пыталась пересадить собачонку на освободившееся место на скамье, но та, преданная, упорно возвращалась на пригретое место на коленях хозяйки.
Платон невольно вмешался, позвав собачку. Та, сначала заинтересованно взглянула в его глаза, пока оставив свои очередные попытки, потом робко протянула лапку.
Платон сразу распростёр ей навстречу свои ладони, оказывая поддержку, и та преспокойно перешла на его колени, как бы поменяв хозяина.
– «Ну, надо же? Что-то необыкновенное! Она вообще редко уходит от меня, да ещё и впервые в жизни садится к мужчине на колени!» – искренне удивилась хозяйка.
– «Галя! Иди ко мне!» – настойчиво позвала она.
Но тщетно, Галя уже полностью легла на колени незнакомого мужчины и даже прикрыла глазки. А тот гладил её короткие, после стрижки, кудряшки, что-то ласково приговаривая.
– «А Вы не волнуйтесь! Просто я… укротитель кошек, и… женщин!» – успокоил Платон, смутившуюся было неожиданным предательством верной подруги, видимо одинокую старушку, что в дальнейшем и подтвердилось в невольном разговоре с нею.
А на следующий день Платон тоже остался один, но на работе, и ничего, справился!
Он вспомнил, что раньше, на его последней работе в оборонке, часто бывало так, что его оставляли одного решать сложные задачи и разруливать трудные, а то и тупиковые ситуации. Ибо его начальники знали, что он один быстрее найдёт выход из сложной ситуации, без помех от коллег, тем более от своего руководства, примет правильное решение и реализует его.
Но производственное одиночество Платона было недолгим.
После недельного отпуска вышел Гудин.
Иван Гаврилович впервые пришёл на работу небритым, с небольшой полностью седой бородкой, на что соскучившийся от нападок на чудака Платон в присутствии женщин сразу прореагировал:
– «О-о! Он у нас стал, как «Хуймэнгуэй»!?».
Понявшая всё Нона, злорадно засмеялась, а слабая на великий и могучий тоже вышедшая на работу Надежда даже не поняла значений этих слов.
В ответ, понявший смысл Гудин, но не успевший сразу ответить предусмотрительно вышедшему Платону, пристыдил весёлую женщину:
– «Смех без причины – признак…».
Но не успел он закончить фразу, как, выходящая в коридор, нашлась находчивая:
– «Угадай, кто из нас двоих молодая девочка… глупая и невоспитанная!».
Чуть позже Платон через смежную стенку слышал восторженный рассказ старца о своём отдыхе. Но чаще до его уха доносился, пытавшийся перекричать и перебить Ивана Гавриловича, взволнованный на похвальбу голос Надежды Сергеевны.
Проходя мимо, он лишь услышал отрывок их спора:
– «У неё талия… ослиная!» – непонятно про кого, возможно про Нону, и всерьёз ли, объявил Гудин.
– «Вы, наверно, хотели сказать – осиновая?!» – решила помочь подчинённому начальница.
– «Скажи ещё, что дубовая!» – не дал тот ей этого сделать.
Но через пару часов всё стихло.
Надежа опять укатила по личным делам, оставив дачников одних, каждого в своём огороде.
Для Платона вдруг стало привычно тихо, но только лишь до первого телефонного звонка.
Заигравшийся в шарики на компьютере Гудин снял телефонную трубку:
– «Это манометр?» – спросили в трубке.
– «Нет! Иван Гаврилович!» – гордо ответил ещё не отошедший от игры.
Зато надолго отошёл от футбола Платон.
В среду, 18 августа, обещали последний жаркий и солнечный день лета.
И прогноз оправдался.
В четверг Платон решил после перерыва всё же прервать паузу и съездить на футбол. Но, оказалось, опять было не суждено. Снова разразившийся ливень с перерывами шёл весь вечер и всю ночь.
И утром в пятницу на улице оказалось всего 9 градусов тепла.
Платон ещё несколько раз пытался съездить на футбол, но у него это так и не получилось.
В результате всего за пятнадцать игровых вечеров он забил всего 18 голов, но зато в этот сезон дал партнёрам 32 результативных паса.
Но один из его голов особенно запомнился Платону, так как был им мастерски забит после удачных коллективных усилий партнёров.
Разыграв с вратарём мяч от ворот, Александр Кислов не стал по обыкновению обводить всю команду соперников и завершать атаку мощнейшим ударом с близкого расстояния, а сделал длинную навесную передачу на левый фланг атаки. Очень высокий юноша Максим с садоводческого товарищества Платона в одно касание перевёл мяч головой по диагонали вперёд, но на правый фланг, почти на границу штрафной площади соперника. И тут Платон, стоя полубоком, почти спиной к воротам, неожиданно даже для себя подпрыгнув, кивком головы, тоже по диагонали, перебросил мяч через выбегающего вратаря прямо в дальнюю от себя «девятку»!
Однако аплодисментов от партнёров и соперников в этот раз почему-то не последовало.
Платон поблагодарил, сделавших вместе с ним гол, коллег, поняв, что дети давно привыкли к его мастерству, и их теперь не удивишь даже редким проявлением того с его стороны.
Платон также обратил внимание, что в этом сезоне Алексей Грендаль стал каким-то грустным и вялым. Более того, из его тела теперь вывалился явный живот, он стал реже играть в футбол, а играя, старался меньше бегать. Как оказалось, в мае он похоронил свою мать и теперь жил совершенно один.
Он также в этом году почему-то перестал курировать голевой баланс товарища, да и другие игровые партнёры предпочитали получать пасы от дяди Платона, не давая ему ответных передач даже при более выгодном положении того у ворот соперника.
Исключение всегда составлял только лишь футбольный маг Александр Бурков, дававший всегда пасы открытому партнёру, независимо от умения того играть в футбол, да изредка, в знак уважения, соседи Платона по его садоводческому товариществу.
Так что этим летом спортивный сезон Платона не совсем удался.
Ксения лишь иногда составляла компанию мужу в бильярд, значительно чаще соглашаясь посоревноваться в настольный теннис.
Ведь теперь играть в беседке при любой погоде и в любое время суток было одно удовольствие. Но эти игры продолжались лишь до середины августа, когда на заключительный турнир прибыл и Кеша.
Иннокентий по возвращении из Анапы восстановил взаимоотношения с Кирой, и даже в этот раз привёз её на дачу с ночёвкой, составив, наконец, заждавшемуся отцу и компанию за бильярдом.
А Екатерина с Виталием так ни разу и не приехали к отцу, несмотря на неоднократные обещания посетить его дачу в этом году.
Племянник Василий Олыпин, ещё в мае помогший дяде с доставкой на его дачу нового душевого бака, со всеми своими пятью детьми от двух браков, женой Дарьей и няней, на три недели съездил на своей новой восьмиместной машине в пансионат Алушты.
И вообще они попутешествовали по всему Крыму и части Украины, договорившись и встретившись в Киеве со вторым сыном Платона Владимиром.
Их путешествие затянулось почти на месяц, а возвратившись в Москву, они принялись активно готовить младшего сына Гавриила к первому классу.
К понедельнику, 23 августа, земля, наконец, напилась. Природа совсем оживилась.
Опять появились характерные для этого времени года вкусные запахи зрелого лета.
Возможно, поэтому, Платону опять вспомнились ещё с детства знакомые запахи позднелетней после дождя Москвы.
Вечером на даче, настроившись на лирический лад, он записал: