Злой умысел

Врач внимательно ее осмотрел и начал задавать вопросы. Он сказал, что это, возможно, и вправду грипп, но у него есть предположение куда интереснее:

– Вы, случаем, не беременны?

– Не думаю… – Она не пользовалась контрацептивами со дня рождения Абигайль, а девочке в июле должно было исполниться шесть. С тех пор Грейс так и не забеременела. – Очень сомневаюсь…

– Вы принимаете противозачаточные таблетки? – Грейс отрицательно помотала головой. – Тогда почему бы нет? Какие у вас соображения? – Доктор взглянул на Чарльза.

– Я просто так не думаю – и все тут, – твердо отвечала Грейс. Она с радостью родила бы, но считала, что уже не сможет забеременеть. Еще бы, прошло ведь уже целых шесть лет… С какой стати?

– А я считаю, что так оно и есть, – улыбнулся Чарльз. Странно, что это ни разу не пришло ему в голову. Ведь все симптомы налицо! – А вы не могли бы проверить? – спросил он врача.

– Вы сами можете купить тест-набор в аптеке на углу. Он так и называется: «Тест на беременность». Поклясться могу, что так оно и есть… – Доктор улыбнулся Грейс: – Понимаю, вам не верится. Но у вас налицо все классические симптомы. Тошнота, головокружение, повышенный аппетит, сонливость… к тому же вы чувствуете, что полнеете, да и последних месячных не было, хотя вы уверены, что все дело в нервах… Но я, как профессионал, иного мнения. Я считаю, что вы ждете малыша, и надеюсь, вы ничего не имеете против. Я мог бы проделать все необходимые анализы тут же, в клинике, но куда проще купить тест-набор в аптеке, а потом… потом позвонить вашему доктору, мэм.

– Спасибо… – машинально ответила ошеломленная Грейс. Такая мысль даже не приходила ей в голову. Она так долго и тщетно ждала, что в конце концов перестала надеяться и убедила себя, что этого никогда более не произойдет.

Они купили все необходимое в аптеке на углу, потом взяли такси и поехали домой. Чарльз все время нежно прижимал ее к себе, благодарный Богу за то, что ничего плохого не случилось. Когда он услышал в трубке голос полицейского, то сразу заподозрил самое худшее.

Дома они проделали все необходимые процедуры и исправно ждали пять минут. Чарльз отмерял время собственным хронометром и загадочно улыбался. А через пять минут оба убедились в том, что она и впрямь беременна.

– И как ты думаешь, когда это случилось? – смущенно спрашивала Грейс. Она все еще не верила своему счастью.

– Побиться об заклад могу: сразу же после того самого обеда в Белом доме! – Чарльз расхохотался, как мальчишка, и поцеловал жену.

И он оказался совершенно прав. Грейс на следующий же день пошла к гинекологу, и тот посулил им малыша в последних числах сентября. Чарльз, правда, то и дело ныл, говоря, что к тому времени, как ребенок родится, его папа будет уже стариком – ему должен был исполниться пятьдесят один год, но Грейс затыкала уши.

– Да ты же сущий мальчишка! – хохотала она.

Они оба были взбудоражены и счастливы. В положенное время на свет появился изумительный мальчик, похожий одновременно и на отца, и на мать, только очень светловолосый. И Чарльз, и Грейс настаивали, что у них в роду такого еще не было. Это был удивительный ребенок, совершенно скандинавской наружности. Они назвали сыночка Мэттью. Старшие дети с первого взгляда полюбили его. Эбби постоянно носила его на руках и называла «мой малыш».

Но теперь, когда в семье было уже трое детей, домик на Шестьдесят девятой улице стал тесноват. Зимой они продали его и приобрели дом в Гринвиче. Это был очаровательный белый особняк с чугунной оградой и просторным двором. Чарльз подарил детям чудного шоколадного Лабрадора. Жизнь казалась безоблачной и прекрасной.

Организация «Помогите детям!» продолжала активно функционировать, и Грейс дважды на неделе ездила в город, правда, ей пришлось передать бразды правления в другие руки. Она открыла еще один офис в Коннектикуте, на родине Чарльза. Малыш почти всегда был при ней.

В Коннектикуте им прекрасно жилось. Детям нравилось в новой школе. Абигайль ходила в первый, а Эндрю – во второй класс. Летом Чарльзу подал весточку Роджер Маршалл, заседавший теперь в конгрессе.

Роджер все еще подбивал Чарльза всерьез заняться политикой. К. тому же представлялась прекрасная возможность: один из коннектикутских конгрессменов снял свою кандидатуру и ушел на покой. Однако Чарльз и не думал предпринимать какие-либо шаги – так был он занят на своей фирме. Стать конгрессменом неминуемо означало бы либо переехать в Вашингтон, либо очень часто наезжать туда, что создало бы массу сложностей для Грейс и детей. Он знал, что политические кампании – дело дорогостоящее и муторное. Как-то раз во время ленча они с Роджером подробно все обсудили, и Чарльз наотрез отказался. Но когда один из конгрессменов из их региона неожиданно скончался от сердечного приступа, Роджер вновь пошел в атаку на Чарльза, и на этот раз Грейс несказанно изумила его, попросив все тщательно обдумать.

– Да ты шутишь… – Чарльз испытующе смотрел на жену. – Ты ведь не желаешь себе такой собачьей жизни, а?

Он уже успел вволю насладиться известностью, побывав мужем кинозвезды, и это пришлось ему не по вкусу. Но политика – иное дело…

В конце концов он сказал Роджеру, что подумает, и сдержал обещание. Тщательно все обдумав, он отказался от этой идеи. Грейс до хрипоты спорила с мужем. Она полагала, что жизнь его обрела бы новый смысл – он не раз признавался жене, что юридическая карьера начинает ему прискучивать… В душе он ощущал себя стариком – и это накануне пятьдесят третьего дня рождения. Единственное, что заботило и волновало его по-настоящему, – это Грейс и дети.

– У тебя в жизни непременно должны произойти перемены! – спокойно внушала она. – Тебе нужно что-то новенькое, что встряхнуло бы тебя.

– У меня есть ты, – улыбнулся Чарльз. – А этого вполне достаточно, чтобы встряхнуть любого мужика. Молодая жена и трое детей – этого за глаза довольно, дабы я по горло был занят еще как минимум лет пятьдесят. Ты ведь не хочешь, чтобы все у нас встало с ног на голову? Было бы трудно и тебе, и детям… Это же все равно что жить в аквариуме – все, кому не лень, станут обсуждать наше житье-бытье.

– Если ты на самом деле хочешь перемен, мы справимся. Вашингтон ведь не на Луне… Мы можем не продавать наш дом и время от времени наезжать сюда. В перерывах между заседаниями конгресса…

Чарльз от души смеялся над ее планами:

– Ты торопишься, дорогая, не стоит делить шкуру неубитого медведя. Скорее всего меня и не изберут вовсе..! Я ведь типичная темная лошадка, никто меня не знает.

– Ты уважаемый человек, душа общества, у тебя далеко идущие планы, ты цельная личность, тебя волнуют судьбы страны.

– Значит, твой голос мне обеспечен? – Чарльз с улыбкой поцеловал жену.

– Навеки.

Чарльз объявил Роджеру, что согласен баллотироваться в конгресс, и начал разворачивать предвыборную кампанию. В июне кампания набрала силу, и Грейс деятельно помогала: наклеивала марки на конверты, ходила по домам и раздавала листовки… Они сообща создавали образ типичного «простого парня», хотя и не скрывали, что Чарльз родом из хорошей семьи и прекрасно образован. Было тем не менее очевидно, что он предельно искренен, честен и болеет за интересы державы. Народ поверил в него, и, к величайшему изумлению самого Чарльза, средства массовой информации были к нему более чем благосклонны. Все его шаги освещались прессой и телевидением исправно и без малейших искажений.

– А почему ты удивляешься? – Грейс искренне забавляла растерянность Чарльза. Однако он знал эту кухню куда лучше, нежели она…

– Видишь ли, далеко не всегда они так справедливы. Вот подожди. Рано или поздно они доберутся до меня, и уж тогда пощады не жди.

– Послушай, не будь таким циником!

Грейс предпочитала держаться в тени – вот разве что скромно стояла подле мужа, когда присутствие ее было необходимо, и бегала по его делам, зачастую прихватывая и детей. Но желания появляться на публике она не испытывала. Ведь кандидатом был Чарльз, а вовсе не она. Его программа была весьма серьезной и важной. Об этом она никогда не забывала.