Сумеречный мир

Наличию магии я тоже обязана маме — эмпат второй категории, как и все женщины по ее линии. Но главное — светлая, и это обстоятельство висит надо мной бетонной плитой с самого детства.

— Ксень, ты сегодня очень занята? — привлекла мое внимание заботливая мамочка.

— Так суббота, мне Сережка звонил, хотел поговорить. О чем‑то важном. Мы на два часа договорились встретиться, — я пожала плечами, наслаждаясь вкуснейшим хрустящим оладушком, — а что?

Мама нахмурила идеальные темные дуги бровей, наверняка хотела о чем‑то узнать, но передумала и попросила отца:

— Игорь, включи новости, узнаем, что в мире творится. А то со своей работой даже вас мало вижу.

С экрана телевизора полился чистый безмятежный голос ведущей новостного канала. Мы уже заканчивали завтракать под аккомпанемент новостей экономики, политики, чрезвычайных и не очень происшествий, когда ведущая суровым проникновенным тоном, в котором зрители должны были прочувствовать ее патриотизм, произнесла:

— Внимание! Уважаемые жители Крупнограда, напоминаем: двадцать пятого апреля в двадцать один час по столичному времени будет проводиться Всемирная Лотерея. Победителям направят уведомления. В этом году Правительство приняло решение о проведении церемонии вступления в защитники Мира в нашем регионе. Храните Свет в ваших сердцах и проявляйте мужество во благо всего человечества!

Новости сменила реклама презервативов, вызвав в душе резкий диссонанс. Почти ненависть к незнакомым людям, устроившим балаган из будущей трагедии.

— Ксень, может Сережа сегодня решил сделать тебе предложение? — старательно сдерживая слезы, мама, похоже, все‑таки высказала ту самую мысль, которая пришла ей в голову, когда узнала о моей встрече с другом.

Затем она нервно потерла виски и беспомощно посмотрела на папу, не замедлившего прийти ей на помощь:

— Дочь, ты у нас одна, подумай, ведь тебе двадцать пять уже. Другие сразу же женятся и детишек… рожают.

Я медленно поставила кружку с недопитым чаем, встала и, чувствуя родительский страх и озабоченность, виновато ответила:

— Не знаю, что он решил. Честно сказать, если предложит замуж, скорее всего, откажусь.

— Но почему? — потрясенно выдохнула мама, обессилено опершись о столешницу. — Миллионы людей женились еще подростками, чтобы избежать участия в лотерее, до того, как ввели ограничение по возрасту для вступления в брак. Забеременевшим раньше двадцати одного года сроки раздают направо и налево. А ты… откажешься?

— Дочь, ты уже четвертый год подряд рискуешь получить уведомление. Чего ты ждешь? — начал злиться отец.

И я его прекрасно понимаю. Он перенес сложную операцию после страшной аварии, детей у него больше не может быть. Точнее, у обоих родителей, потому что их любовь неизмерима, ее можно лишь прочувствовать, живя с ними под одной крышей, ощущая всепоглощающую нежность, заботу друг о друге, радость и нужду, когда один касается другого. Мама никогда не оставит отца и не предаст. Их любовь, как говорят, с первого взгляда и навсегда. Как же мне, эмпату, проникшемуся их чувствами, сроднившемуся, жить с мужчиной, не испытывая того же? Нет, я не в состоянии. Жаль, до сих пор не нашла того, кому без оглядки бы доверила свое сердце и жизнь, не думая о разумности этого поступка. Без сомнений.

Сдула челку, упавшую на лоб, тем самым давая себе секундочку, чтобы закрыться от мамы эмоционально, и спокойно ответила:

— Я не смогла его полюбить. Надеюсь, все изменится между нами и… не знаю, — увидев, что отец хочет возразить и начать уговаривать, добавила: — Не надо, папа. Я чувствую твои эмоции и понимаю вас, но и ты пойми меня. Главное — быть честной с самой собой. Ты же сам мне это говорил в детстве. Обман, как правило, разрушает не только планы и жизнь, но и тебя самого.

— Лучше бы я тогда соврал, — рыкнул отец, вскакивая. — Забила себе голову чушью: хочу быть честной, хочу свободной, хочу…

— Игорь! — воскликнула мама, останавливая его. — Ксеня права, лучше не надо… сейчас. После лотереи учить жизни будешь…

— Но… — отец грузно плюхнулся на табурет. Потом непривычно беспомощно посмотрел на любимую женщину. — Можно же сейчас что‑то придумать…

— Пап, разводы упразднили еще сто лет назад, лазейки магам, задумавшим увильнуть от лотереи, перекрыли напрочь. А я не готова прожить оставшуюся жизнь с нелюбимым мужчиной. И рожать от него детей.

— Но ведь Сергей хороший парень и любит тебя и…

— …он тоже светлый, которому предстоит участие в лотерее! — припечатала я. Потом, чтобы не оставлять в семье гнетущую атмосферу, добавила с грустной улыбкой: — Вероятно, он все же сделает мне предложение сегодня.

Отец с матерью вскинули на меня взгляды, исполненные надежды и отчаяния.

— Ксения, не спеши отказывать, — дипломатично посоветовал папа, обнимая маму за плечи. — У тебя будет время его полюбить, вот увидишь.

— Он‑то точно к тебе не равнодушен, — добавила мама, прижимаясь к отцу. — Тебе будет приятно ощущать его любовь, глядишь — и ответная придет…

Я с горечью усмехнулась: вторая категория эмпатии означает двустороннее восприятие. Можно как считывать чужие эмоции, так и делиться, а точнее — навязывать свои. Хотя восприимчивость к чужим гораздо выше, чем транслирование собственных. В общем, недостаточно хорошо контролируя свои способности, я выбрала специальность экономиста, позволившую сократить круг ежедневного общения. Сергей — менталист, закончивший медицинский университет и сейчас, наконец получивший лицензию для работы психиатром.

Мы познакомились на студенческой вечеринке, и вскоре он стал моим первым мужчиной. Надо отдать ему должное, Сережка сильный, умный — идеальный вышел бы муж, но у меня никогда не получалось соврать ему о своих чувствах, мыслях, о наших отношениях. Он не спешил, ждал от меня взаимности, за что я была ему премного благодарна. Может и правда — согласиться стать его женой?

С такими мыслями я собиралась на встречу со своим парнем.

Глава 3

Зеленый свет светофора — и я мягко трогаюсь с места, разгоняюсь. Езжу как черепаха, но, тем не менее, люблю большие машины, которые принято считать мужскими, «агрессивными». Плавно въехав на стоянку возле ресторана с прямо‑таки говорящим названием «Встреча», я припарковала свой вишневый «меркос». Мысль о том, что это тихое уютное место сегодня, похоже, предназначено для важного разговора, заставила трепыхнуться сердце в груди.

Возле входа меня ждал Сергей, приветливо улыбнувшийся, когда я помахала ему рукой. Как обычно, в светлых джинсах, легком хлопковом бежевом блейзере и светло — коричневых туфлях. Мой стильный, яркий голубоглазый блондин, предпочитающий одежду пастельных тонов, очень соответствует образу светлого мага. По крайней мере, подобными их частенько изображали на картинах и в хрониках, посвященных защитникам светлого мира, добровольно (или не совсем) отдавшим свои души на создание и поддержание стены.

Пока я выключала двигатель и забирала сумку, Сергей подошел к машине и, помогая выйти, предложил, внимательно разглядывая меня:

— Привет, Ксюш, может, просто прогуляемся? — ему явно не терпится высказаться.

Оглядевшись вокруг, я увидела пустующую зеленую террасу и предложила:

— Давай лучше на воздухе кофе попьем?!

Сергей согласился и, пока у нас принимали заказ, молчал, продолжая пытливо всматриваться в мое лицо.

— Ты хотел поговорить о чем‑то? — начала я, положив ладонь на его руку.

Еще добавила чуточку расположения в общую эмоциональную атмосферу. Я чувствовала: мужчина нервничает, очень, хоть и пытается это скрыть, успокоиться.

— Да, — вздохнул он, откидываясь на спинку стула и убирая руку со стола.

Мои пальцы скользнули по Сережиным, невольно желая удержать, а в сердце закралось нехорошее предчувствие.

— И? — я пригубила латте и посмотрела в голубые глаза напротив.

— Мы должны расстаться, — слишком спокойно заявил Сергей.

И если еще несколько минут назад он сомневался, то сейчас сомнения испарились.