Флиртующая с демонами

Мужчина улыбнулся, и я, застонав от желания, бросилась на него. Крепкие руки сжали меня и подняли, я обхватила его ногами и впилась в теплые, мягкие, многообещающие губы. Внутренний огонь все разгорался, охватывая все существо, заглушая разум. «Я» не видела ничего, кроме него, ощущала только непередаваемый аромат его кожи, чуть солоноватой на вкус. Я гладила мускулистые плечи (кажется, оторвав, а не расстегнув пуговицы на рубашке), постанывая от наслаждения, а он массировал мне ягодицы, ласкал бедра. Кровь стучала в висках, сердце грохотало, «я» не замечала, как мы срывали друг с друга одежду, как стояли возле кровати, полуобнаженные, впиваясь друг в друга губами, уже даже не целуя — кусая. Стоны и громкое дыхание звучали в ушах, как небесная музыка, оратория страсти, аккомпанемент к главной теме — любовному накалу.

«Мяу!» Кот с порога наблюдал за нами. «Я» этого не замечала, поглощенная жаркой прелюдией. На нас осталось лишь белье, и «я» уже стягивала с мужчины оранжевые боксеры. Кота заметила лишь я, настоящая я, — какой-то отдаленный уголок в сознании. Животное вело себя странно: напряженно выгнув спину, блестящими глазами уставилось на меня. Возможно, именно эта странность позволила обратить внимание и на другие — к примеру, в комнате стоял тяжелый, давящий дух благовоний. На ковре вокруг кровати находились совсем уж непонятные вещи — старинного вида бронзовые жаровенки, в которых курились какие-то травы. Видимо, они и создавали завесу ароматов, прямо-таки осязаемым коконом окружающую «меня» и мужчину.

От запахов кружилась голова, но это только позволяло глубже погрузиться в волны сладострастия, расходящиеся по телу. «Я» стонала все громче, все плотнее приникая к мужчине, который опять ускользал, смеясь, мешал снять с себя белье. А я с трудом сохраняла возможность наблюдать хоть краем глаза за странной квартирой. Что за пучки трав под потолком развешаны? Я видела похожие у бабули, но та-то была травница, увлекалась народными методами лечения. Зачем они тут? И свечи рядом с жаровнями?

Желание почувствовать мужчину внутри себя стало нестерпимым, голод возобладал над разумом. Одним движением «я» просто порвала его оранжевые боксеры на две тряпки. Он предстал передо мной обнаженный, прекрасный, как древнегреческий бог, с идеальной фигурой, мускулистый, широкоплечий, с выступающими кубиками пресса — и восхитительно возбужденный. Рот переполнился слюной, и я стала опускаться на колени…

Но он поймал меня и поставил на ноги. Ладонями поднял мое лицо и, глядя прямо в глаза, наклонился. Я не смогла ждать и жадно приникла к его податливому рту. Он с силой ответил на мой поцелуй, его язык властно раздвинул мне губы и сплелся с моим. И затем дернул.

С кончика языка сорвалось что-то и выскочило из меня, как пушечное ядро. Меня словно ударили мячом в грудь, я свалилась на пятую точку, едва успев подставить ладони, чтобы смягчить удар. Цепочка на груди порвалась, медальон упал рядом. Кот зашипел, шерсть у него на загривке встала дыбом, хвост превратился в туалетный ершик. В воздухе надо мной висела какая-то голая сущность. Не в том в смысле, что чистая квинтэссенция, а просто… ну, голая! Бесстыдно обнаженная полупрозрачная девица — таких форм, что обзавидуешься. Красиваяааа… Сквозь нее просвечивали предметы, и это несколько портило впечатление.

Прозрачность ее была скорее природы текучей воды, чем, скажем, воздушной дымки, так мне показалось. Ее почти скрывали плотные испарения стоящих вокруг жаровен. Девица заметалась между ними, и я вдруг поняла, что расставлены эти предметы старины вовсе не беспорядочно, а по углам пентаграммы, как и свечи. И создают защитный контур.

Девица взмыла под потолок, но там благовония были даже гуще, и она развернулась к нам лицом. Я увидела, как исказились от ярости прекрасные черты, губы приподнялись, обнажая острые клыки. Она мигнула синим светом и вдруг стала материальней, плотнее, хотя все равно осталась полупрозрачной. Выставив руки со скрюченными пальцами, на которых были опасного вида когти, она бросилась на нас.

Мы стояли возле кровати, вернее, хозяин квартиры стоял, а я по-прежнему сидела на полу. Неожиданно он вытащил из-под одеяла сплетенную из чего-то непонятного петлю. То есть удавку! Зачем это ему? Громкий щелчок стукнул по ушам, и девица отпрянула. Развернулась, плотоядно щерясь, — и прыгнула на меня.

Мое движение было рефлекторным. Рука с зажатой цепочкой поднялась и опустилась, бабулин медальон шмякнулся на голову текучей девицы и разломился пополам. Травяная пыль, находившаяся в медальоне, осыпала ее с ног до головы.

По комнате разошлись круги мерцающей ряби — из точки, где медальон соприкоснулся с полупрозрачной головой. Энергетические волны проникли сквозь стены и угасли в глубинах пространства. Я вскрикнула от неожиданности, хозяин квартиры охнул, а прозрачная женщина с растерянно-злобным возгласом распалась на мельчайшие брызги — и исчезла.

Совсем.

Напрочь.

Как будто и не было никогда.

Мне почудилось, что внутри что-то откликнулось. Некая часть меня, скрытая очень глубоко, которая раньше не давала о себе знать… хотя нет, несколько лет назад, когда бабушка надела мне медальон, было похожее чувство, всего на пару секунд: будто вся кровь взбурлила, наполнив тело жидким огнем, готовым вырваться наружу и все уничтожить.

Это ощущение тут же прошло.

— Ого! — воскликнул сочный мужской баритон. Мне помогли подняться. — Ты изгнала демона!

Я помотала головой, пытаясь прийти в себя. Получалось плохо: благовония пьянили, а обнявшие меня мужские руки были такие теплые и так крепко сжимали… По телу прошла дрожь.

— Быть такого не может! — продолжал удивляться хозяин квартиры. — Так ты на самом деле… Ну-у, это было неожиданно! Слушай, а что за медальон?

Я не ответила, только задрожала сильнее. Он это заметил и, обхватив меня за талию, заглянул в лицо. Собрался что-то сказать, но лишь тряхнул головой и решительно подхватил меня на руки.

Вся атмосфера в комнате: и запахи, и красные обои, красное покрывало на кровати и мерцающие свечи — все было чарующим. Какой-то миг я колебалась, не оттолкнуть ли его, но поняла, что не хочу делать этого. То, что началось и чуть не произошло в этой квартире, требовало завершения.

Он отнес меня к кровати, повернулся и лег на нее спиной, посадив сверху. Я наклонилась, прижалась к нему, впившись губами в губы, раздвигая их языком. Заерзала, ощутив под собой твердое. Он подсунул ладони под мои бедра, приподнял, стягивая трусики. И потом у меня возникло ощущение, что он посадил меня на горячий каменный столб. Я вцепилась в его крепкие широкие плечи, вся дрожа, села глубже, коленями сжимая его бока, и стала раскачиваться, едва сдерживаясь, чтобы не стонать. Он двигался в такт моим движениям, все быстрее и быстрее. Мне казалось, что я качаюсь на каких-то головокружительных качелях, и с каждым движением сверкающее, сладостное, горячее солнце вспыхивало внутри меня, в нижней части живота — все ярче и ярче, все неистовее. Не знаю, сколько это продлилось, я не осознавала ход времени. Кровать, спальня, весь мир раскачивались вокруг, а сладкое солнце внутри разгоралось ярче, ярче… Потом оно набухло, переполнило меня — и взорвалось. Я выгнулась, запрокинула голову и вскрикнула, упершись кулаками в его напряженную твердую грудь, чувствуя внутри себя тоже напряженное и твердое.

Он громко выдохнул, приподнялся, потом снова упал на кровать. Притянул меня к себе, прижал щекой к плечу. Я зажмурилась, все еще чувствуя его внутри себя. Горячее сладкое солнце в моем теле погасло, по нему разлилось счастье, тихий покой. Было очень удобно лежать вот так верхом на нем, чувствуя, как он внутри меня расслабляется и постепенно перестает быть таким жгучим…

Больше минуты мы оставались в этом положении, а затем я вдруг ощутила неловкость. Слезла с него, легла рядом и потянула на себя одеяло. И пробормотала:

— Я же даже не знаю, как тебя зовут.

Черт, такого со мной еще не случалось!