Время лечит

— Все нормально, бурундук. Я не хочу есть.

Джэйс отбросил свою сумку и уставился в стену, пытаясь просверлить ее взглядом. Талли хотела сделать то же самое с его головой.

— Что случилось? Почему вы дома?

— Нас уволили, — сказала Талли. Ее голос дрожал от гнева.

— Мы сами ушли, — поправил Джэйс.

Мысль о том, что организованную и ответственную Талли уволили, не укладывалась у меня в голове.

— Как вы умудрились потерять работу?

— Нас не уволили, — рявкнул Джэйс. — Мы ушли сами. Я не собираюсь работать на какого-то скользкого козла...

— Он не скользкий. В отличие от тебя, он держит себя в руках.

Энджел слушала, внимая каждому слову. Я так и видела, как она максимально драматично пересказывает все произошедшее родителям.

— Энджел, иди, начинай готовить. Я через минутку подойду, присмотрю за плитой.

— Еще рано обедать! Мы только час назад позавтракали во второй раз!

Знаю, я не хотела, чтобы люди ждали от меня приказов только потому, что я Вожак Стаи, но мне бы хотелось, чтобы Энджел чувствовала необходимость слушаться меня. — Тогда иди приберись в своей комнате.

— В моей комнате чисто!

— Тогда приберись в моей!

— А что значит «скользкий»? — спросила Энджел Джэйса, стоя достаточно далеко от меня, чтобы я не успела схватить ее за голову.

— Это значит, что он не следит за своими руками и делает неприличные предложения сотрудникам.

Я подняла бровь:

— Да?

— Он позвал меня на свидание. Это не считается неприличным предложением.

— А где были его руки, если он за ними не следил? — спросила Энджел, с явным непониманием на лице.

— Энджел, серьезно, тебе нечем заняться?

— Нет, я хочу послушать про руки Адама. Он что, невалид? Его руки отвалились, как нога дяди Джозефа?

— Думаю, ты хотела сказать инвалид, бурундук.

Талли перестала зыркать на Джэйса и взъерошила волосы Энджел.

— С его руками все нормально. Твой брат просто все преувеличивает.

— Я? Преувеличиваю?! — Джэйс подскочил с кровати. — Это ты сказала, чтобы он отвалил!

— И он отвалил! Больше не надо было ничего делать!

Я пропускала мыльную оперу по телику, но мне было плевать. Становилось все интереснее.

— Может кто-нибудь рассказать, что именно произошло, и с самого начала?

— Наш начальник в бассейне, Адам, заинтересовался мной. Он часто приходил в бар, валял дурака и слишком долго разговаривал со мной о маринованных огурцах.

— Я их люблю! — встряла Энджел. — Они хрустящие и соленые!

— И пару дней назад он начал звать меня погулять. Я пыталась вежливо ему отказать, но он не понимал.

— И тогда тебе следовало рассказать мне, — добавил Джэйс.

— У тебя не было причин вмешиваться. Я могу сама о себе позаботиться.

Жалко, Талли не могла подраться с Джэйсом. Они бы разобрались быстрее, если бы их разногласия можно было бы решить кулаками.

— И сегодня в кладовке ты это отлично показала.

— Ребята. Нам нужно выгнать Энджел из комнаты, прежде чем я узнаю, что было дальше?

Энджел сидела на розовом кресле принцессы Барби.

— Ничего, Скаут. Мне уже семь. — Она посмотрела на Талли с большой заботой и пониманием. — Он хотел поцеловать тебя, правда?

Уголки рта Талли дернулись.

— Да, хотел.

— А ты не хотела?

— Нет. О чем ему прямо сказала.

Кажется, я понимала, к чему все идет.

— А Джэйс?

— Джэйс решил, что с ударом в челюсть будет понятнее.

Само собой.

— А потом вас обоих уволили.

— Нет, он сказал, что я должен извиниться, иначе меня уволят. Я сказал, что Ад замерзнет раньше, прежде чем я извинюсь, и ушел сам.

Глаза Энджел были размером с тарелки.

— Ты сказал своему боссу плохое слово?

— А с тобой что? — спросила я Талли. — Конечно, он не мог уволить тебя за отказ целоваться и за поведение Джэйса. Это было бы сексуальное домогательство, иск и огромная компенсация на блюдечке.

— Джэйсу нужно было приложить лед к руке... — сказала она.

— И?

Теперь уже Джэйс пытался подавить улыбку.

— Он сказал, что если она пойдет за мной, это будет считаться за заявление об уходе.

— И она все равно пошла за тобой?

— Джэйсу нужен был лед, — повторила она.

— Прости, Тал, но Джэйс прав. Вы оба ушли. — Я ткнула пальцем в Энджел. — И это все, о чем должны узнать наши родители, поняла?

— Талли и Джэйс уволились, потому что их босс плохо себя вел. Поняла.

Конечно, она рассказала родителям совсем не это, и Талли пришлось выслушать от мамы лекцию о том, что нельзя позволять мужчинам собой пользоваться, но хотя бы ту часть, где Джэйс бьет начальника по лицу, она пропустила, и на том спасибо. Но про ругательства она заявила с порога. Джэйс и Талли к концу недели нашли новую работу. Джэйса нанял местный лагерь, чтобы в течение недели вести четыре занятия по баскетболу в день, где он понял, что быть тренером ему нравится; а Талли устроилась в местную забегаловку, где ей пришлось раз в неделю разговаривать с матерью, так что все обошлось. К следующему полнолунию, миссис Мэттьюс умоляла дочь вернуться, но Талли решила остаться со своей стаей.

Вскоре, я поняла, что жду полнолуния. Я знала, что это безумие. Знала, что буду разочарована. Знала, что он не настоящий, но все равно ждала, что встречу серого волка. Я готова была поклясться, что несколько раз во время прогулок в лесу чуяла его запах.

Что интересно, перспектива встретить несуществующего волка была не единственной причиной моего нетерпения. Я возненавидела то, что мои чувства со временем притупились, хоть и не исчезли полностью. Я всегда знала, что происходит в доме, и чуяла по запаху, кто моется в душе. У усиленных волчьих чувств свои нюансы.

— Боже мной, неужели я останусь такой же горячей? — сказала я, встав прямо под кондиционер в комнате Джэйса. Я только что вылезла из ледяного душа, не надела ничего, кроме спортивного белья, и установила кондиционер в доме на максимально низкую температуру. И все равно чувствовала, что горю.

— Нет, однажды у тебя появятся морщины, сиськи обвиснут, а волосы станут тонкими. Но я все равно буду тебя любить.

Я зыркнула на брата.

— Я не это имела в виду.

— Я думал, ты хотела, чтобы я сбил твою ненормально высокую самооценку.

— Я хотела, чтобы ты сказал мне, что я не вспыхну пламенем. — Я оттянула топ, чтобы холодный воздух циркулировал под ним. — Как ты справляешься с этим каждый месяц?

Я знала, что Чарли поднимается по лестнице. Знала, когда он заехал на нашу улицу пять минут назад, но все равно подпрыгнула, стоило ему войти. Я была не готова иметь дело с Чарли.

— Я не думал, что на этом собрании одежда не обязательна, — сказал он, едва бросив взгляд на меня, а затем повалился на кровать Джэйса. — Серьезно, Скаут, ты не умрешь, если что-нибудь на себя наденешь, — сказал он потолку.

— Может и умру. Я просто плавлюсь. — То, что я все покраснела, тоже не особо помогало.

— Это просто лихорадка. У всех бывает перед полнолунием. Привыкнешь.

«Просто лихорадку» я ощущала последние 30 дней. Это было что-то похуже, но я ничего не сказала, потому что Чарли бы подумал, что я ною и требую внимания.

— Пойду найду Талли. — И одежду.

Конечно, именно в этот момент, Талли вышла из ванной, соединяющей наши комнаты.

— Сейчас приду. Я искала ручку.

— Я прине...

— Ничего, уже нашла.

Ладно посижу здесь в стыде и неглиже.

— Я готова вести протокол,— сказала она, держа ручку и бумагу.

— У собраний стаи есть протокол? — Я не помню, чтобы на последней встрече было что-то подобное. Хотя, я была слишком занята, будучи изгоняемой.

— Должен быть, — сказала моя супер организованная подруга. — Ты в порядке? Ты вся... красная?

— Я просто очень горячая.

— А то. Я бы убила за твои ноги. И талию. И сиськи. — Она посмотрела на свою грудь, которая не была плоской, скорее не очень выпуклой. — Может, пластический хирург Эшли сделает мне твои сиськи. Пойдешь со мной в его офис, чтобы он знал, что и как я хочу?