Страница 27 из 32
Можно было бы, конечно, дать Вам, Кирилл Владимирович, справного старшего офицера. Который бы и делал за вас всю работу, а Вы при нем командиром только числились. Но сие как-то не очень честно будет по отношению к этому Вашему заместителю. Не так ли? Поэтому я Вам предлагаю сделать с точностью до-наоборот.
Моему "Варягу" нужен старший офицер. С одной стороны, это самый боеспособный корабль эскадры с прекрасной репутацией и подготовленной, обстрелянной командой. Но с другой, старший офицер - самая "собачья" и неблагодарная должность, которая только есть на флоте. Вы будете командовать командой крейсера, но не самим крейсером. Вы и только Вы будете отвечать за все его неудачи, поломки техники и скандалы с командой, а ваш командир будет получать все лавры победителя. С другой стороны - так Вы сможете научиться руководить офицерами и матросами корабля в настоящем деле, а не в веселом яхтенном вояже, как когда-то на "Пересвете", - Руднев пристально взглянул на собеседника явно давая понять, что наслышан о разгульных попойках Кирилла во время его первого плавания на Дальний Восток, - Разве не умение руководить людьми для Великого князя Российской Империи есть самое важное? Согласны?
- Конечно, Всеволод Федорович.
- Вот и славно. Собственно говоря, я, наверно, зря Вам это все говорю, учитывая опыт Вашего последнего похода на "Нахимове" в такой же должности. Вы сами всю "сладость" жизни "старшого" помните, и даже обязанности командира исполнять Вам тогда пришлось, от Сайгона до Цейлона, когда Федора Федоровича, Царствие небесное, Господь к себе призвал... Но, не будем о грустном...
Сейчас перед Вами гораздо более сложная задача, Кирилл Владимирович. Вам предстоит стать старшим офицером, во-первых, в боевых условиях, а во-вторых, на современном, быстроходном и вооруженном скорострельной артиллерией корабле. Четырехмесячный "черепаший" поход на старике "Нахимове", с его устаревшей "дымной" артиллерией, понятное дело нечто совсем иное. Надеюсь, что Вы примете мое предложение. Прибывшего с Вами лейтенанта Кубе я тоже назначу на "Варяг". Еще один артиллерийский офицер там не помешает: в связи с установкой восьмидюймовок дел поприбавилось.
Вам же, Михаил Александрович, если согласитесь, конечно, придется еще тяжелее. Если Кириллу Владимировичу я хотя бы в общих словах могу предсказать, что его ждет, то Вас я отправляю в абсолютную неизвестность. Причем Вам предстоит распрощаться со всеми надеждами на лихие кавалерийские атаки и приготовиться к ежедневному общению с углем, сажей, машинным маслом, броней, гайками и болтами. Как по отдельности, так и в смесях различных пропорций, в зависимости от калибра вражеских снарядов. Готовы?
- Вы хотите перевести меня на корабль?
- В некотором смысле... Только корабль этот - сухопутный. Сейчас лейтенант Балк сотоварищи в обстановке строжайшей секретности, здесь, во Владивостоке, доделывает первые в России бронепоезда. Один линейный, и несколько штук поменьше. Несмотря на то, что это именно он убедил нас со Степаном Осиповичем в полезности сего нового рода вооружений, ни он, ни я, ни вообще никто в целом мире не знает пока, насколько они будут эффективны, какова должна быть тактика их применения, даже насколько они окажутся живучи под ударами снарядов противника. Английские опыты в бурскую войну не в счет - у них противник был по сегодняшным меркам почти без артиллерии.
Может, вся эта затея вообще не принесет никакой пользы и обернется роскошным бронированным гробом на колесиках и для вас, и для Балка. Но если уж выгорит, как задумывалось, - то японцы вас запомнят надолго. Формально Вы станете командиром всего этого бронедивизиона. И как мне представляется, именно Вы на этом месте - незаменимы. Потому что я хочу, чтобы этот бронедивизион не подчинялся напрямую никому из высокого сухопутного начальства и был настолько независим, насколько вообще может быть независима часть российской армии.
- Всеволод Федорович, только почему Вы сказали "формально"?
- Потому, что лейтенант Балк обладает не только несравнимым с Вашим боевым опытом, в чем Вы и сами скоро сможете убедиться, он еще и автор самой этой идеи. Которую, как выяснилось, обдумывал и вынашивал много лет. Вам же предстоит для начала все это понять, через себя пропустить, да опыта боевого поднабраться. Я не хочу, чтоб Вы дров по неопытности наломали. Или не дай бог, с Вами что нехорошее из-за этого приключилось. А мне потом ответ перед Императором держать.
Поэтому на первых порах Ваша главная функция будет, так сказать, представительской. Чтоб ни Куропаткин, ни Стессель, ни их штабные Василию Александровичу палок в колеса не вставляли. А то угробят все дело наши господа генералы каким-нибудь идиотским приказом, а лейтенантишко Балк их куда следует послать не сможет. Не по чину. Вот когда в Артур пробьетесь, тогда и примете "хозяйство" в полном объеме. Да и Балка Макаров скорее всего на эскадру заберет.
С ответом, Михаил Александрович, я Вас торопить пока не буду. Отправляйтесь-ка прямо сейчас в депо, Вас проводят. Сами на все посмотрите, с Василием Александровичем познакомьтесь. Там и решите, подходит ли это Вам. А мы пока на крейсер поедем.
Глава 5. Переход подачи.
Владивосток. Японское море. Май 1904 года.
Кирилл Владимирович Романов стоял ночную вахту на мостике "Варяга", намеренно выключенный из общего веселья, для, по выражению Руднева, "воспитания характера". Причем, к чести Великого князя и приятному удивлению Петровича, он ни звуком, ни жестом, ни выражением лица не проявил никаких признаков неудовольствия при получении приказа командира. Хотя по воспоминаниям Карпышева, в литературе князь и описывался как изрядный строптивец и гуляка. То-ли программа перевоспитания ответственностью начала приносить свои плоды, а может, мемуаристы советского периода немного преувеличивали.
Михаил же остался во Владивостоке. Балк не взял его с собой в рейд, ссылаясь на то, что кто-то должен присматривать за ходом работ в депо.
В кают-компании по традиции сначала спели "Варяга", причем канонический текст был опять несколько подправлен. Потом господа-товарищи офицеры практически насильно всунули гитару Балку и затаились в ожидании чего-нибудь новенького.
- Ну, как мне тут давеча, после купания, поведал товарищ поручик Ржевский - нас окружают замечательные люди, - издалека с цыганским заходом начал Балк, - я его, правда, заверил, что без боя мы все равно им не сдадимся, даже будучи окруженными.
Балк выдержал необходимую для усвоения материла паузу, переждав смешки офицеров и подмигнув набычившемуся было Ржевскому. Но и он, однако, быстро "оттаял", вспомнив, кто именно первым прыгнул за ним в ледяную воду. Поручик наконец-то выбрал единственно верную реакцию на все анекдоты о нем, широко рассказываемые Балком - он начал тому подыгрывать и рассказывать их самостоятельно, от первого лица. Балк, тем временем, перебрав пальцами струны, продолжил:
- Ну, раз общество настаивает, придется спеть. Но, товарищи, песня на этот раз будет не о море. Я, как вы знаете, временно списан на берег. Наверно, за слишком большую инициативность, - начал Балк, подкручивая гитарные колки, - И вот, построив там бронепоезд, по примеру Всеволода Федоровича, решил сочинить сему сухопутному крейсеру боевой гимн. Так что не обессудьте, - сегодня не о море. Ну, по крайней мере, для начала:
По рельсам скаты грохота-али,
Бронь-поезд шел в последний бой.
А ма-ла-до-о-ва машиниста
Несли с пробитой головой.
Руднев, услышав знакомую с детства мелодию, под которую и сам не раз слегка и не очень слегка пьяным распевал "нас извлекут из-под обломков", подавился шампанским. Откашлявшись и промокнув бороду салфеткой, он с ненавистью уставился на "автора-исполнителя", бормоча себе под нос проклятья по поводу "очередных васиных шуточек".