Чужеземец. Запах серы

Потрясение оказалось страшнее боли. Честно говоря, только после нескольких ударов я осознала, что тюремщик делает все возможное, чтобы пощадить меня. Но все же один-два удара оказались достаточно сильными и рассекли кожу: я ощутила острую боль одновременно с ударом.

Я зажмурилась и прижалась щекой к дереву, изо всех сил стараясь оказаться где-нибудь в другом месте. И тут услышала нечто, тотчас же вернувшее меня в «здесь и сейчас».

— Клэр!

Веревка, связавшая запястья, слегка ослабла. Этого мне хватило, чтобы сделать хороший рывок и повернуться лицом к толпе.

Это сбило с толку тюремщика, который хлестнул плетью воздух, потерял равновесие и боднул головой ствол. Это здорово повеселило толпу, посыпались оскорбления и насмешки.

Волосы, мокрые от пота, слез и грязи, залепили мне глаза и облепили лицо. Я хорошенько потрясла головой и смогла, наконец, воочию убедиться в том, что слух меня не обманул.

Джейми пробивался сквозь толпу с грозным лицом, безжалостно используя преимущество своих мускулов и роста.

Я почувствовала себя, как генерал Маколиф в Бастони по время Арденнской битвы, увидевший третью армию Паттона. Невзирая на смертельную опасность, угрожающую Гейлис, мне, а теперь и Джейми, я еще никогда не была так счастлива.

— Мужик ведьмы!

— Точно, ее муж!

— Вонючка Фрэзер! Хвастливый петух! — и другие похожие эпитеты так и сыпались среди оскорблений, направленных на меня и Гейлис — Хватайте и его! Сжечь их! Сжечь их всех!

Истерия толпы, временно утихшая из-за неприятности, постигшей тюремщика, вновь взвилась до верхней точки.

Зажатый вцепившимися в него помощниками тюремщика, Джейми остановился. На каждой его руке висело по человеку, и он пытался поднять руку хотя бы до пояса. Решив, что он тянется к ножу, один из державших его сильно ударил Джейми в живот.

Джейми на мгновение засомневался, затем сильно саданул локтем по носу ударившему его человеку, освободил руку и, не обращая внимания на второго, цеплявшегося за него с другой стороны, опустил руку в сумку, вытащил что-то оттуда и бросил. В тот же миг, как это «что-то» вылетело из его руки, он крикнул:

— Клэр! Стой на месте!

Можно подумать, мне есть куда идти, оцепенело подумала я. Прямо в лицо летело что-то темное, я хотела отступить, но вовремя остановилась. Темное пятно больно ударило меня в лицо, и на плечи опустились черные бусины — четки черного янтаря аккуратно легли мне на шею.

Нет, не совсем аккуратно — нитка зацепилась за правое ухо. Глаза от удара заслезились, я потрясла головой, и четки легли на место, а распятие небрежно закачалось между обнаженными грудями.

Лица в передних рядах толпы уставились на него с ужасом и смущением. Внезапное молчание подействовало и на тех, кто стоял дальше, и кипящий рев затих. Голос Джейми, обычно мягкий и спокойный даже в гневе, зазвучал в полной тишине. Теперь в нем не было и намека на умеренность.

— Перережьте веревку!

Висевшие на нем отошли, и толпа расступилась перед Джейми. Он быстро пошел вперед. Тюремщик смотрел на него, оцепенев с разинутым ртом.

— Я сказал, режь веревку! Немедленно!

Тюремщик, выведенный из транса апокалиптическим видением нависающей над ним рыжеволосой смерти, дернулся и начал поспешно нащупывать кинжал. Веревка лопнула, и мои руки упали, как плети, резко заболев от облегчения. Я споткнулась и едва не упала, но сильная, знакомая рука подхватила меня под локоть и помогла устоять на ногах. Потом я прижала лицо к груди Джейми, и все остальное перестало существовать.

Должно быть, я на несколько мгновений потеряла сознание, а может, мне это показалось, потому что облегчение переполняло меня. Рука Джейми надежно держала меня за талию, а его плед укрывал меня, скрывая от жадных взглядов селян. Вокруг гудели голоса, но это уже не было безумной, ликующей жаждой крови.

Голос Матта — или Джеффа? — прорезал гул.

— Кто вы такой? Как посмели вы вмешиваться в суд инквизиции?

Я скорее ощутила, чем увидела, как толпа подалась вперед. Джейми был сильным и вооруженным, но он был один. Я съежилась под складками пледа. Его правая рука прижала меня сильнее, а левая потянулась к ножнам. Серебристо-синее лезвие злобно зашипело, наполовину обнажившись, и толпа резко остановилась.

Инквизиторы были сделаны из более прочной материи. Высунув нос из своего укрытия, я увидела, как Джефф уставился на Джейми. Матт выглядел скорее смущенным, чем раздраженным неожиданным вмешательством.

— Ты осмеливаешься угрожать оружием судьям Господа? — рявкнул пузатый коротышка.

Джейми полностью обнажил меч, сверкнула сталь. Он воткнул острие в землю, и эфес задрожал от силы удара.

— Я обнажил оружие в защиту этих женщин и истины, — парировал он. — Если против них и есть что-нибудь, они ответят мне, а затем Богу. Именно в таком порядке.

Инквизитор дважды мигнул, словно не в силах поверить в подобное поведение, и снова ринулся в нападение.

— Вам нет места в работе этого суда, сэр! Я требую, чтобы вы тотчас же отпустили узницу! А с вашим поведением мы разберемся чуть позже!

Джейми холодно осмотрел инквизиторов. Я прижималась к нему и слышала, как сильно колотится его сердце у моей щеки, но руки его были тверды, как камень, одна на эфесе меча, вторая на кинжале.

— Что до этого, сэр, так я на алтаре Господнем дал клятву защищать эту женщину. И если вы пытаетесь сказать мне, что считаете вашу власть сильнее, чем власть Всемогущего, должен сообщить вам, что я подобного мнения не придерживаюсь.

Наступившую тишину нарушило чье-то хихиканье, которому тут и там вторили нервные смешки. Пусть симпатии толпы не качнулись в нашу сторону, все же напряжение, готовое ввергнуть нас в катастрофу, ослабло.

Джейми положил мне руку на плечо и повернул меня. Я не могла смотреть в глаза толпе, но понимала, что это необходимо. Я вздернула подбородок как можно выше, устремила взгляд поверх голов на маленькую лодку в озере и смотрела на нее, пока не заслезились глаза.

Джейми отвернул плед, придерживая его на мне, но открыв шею и плечи. Он прикоснулся к черным четкам, нежно качнув их.

— Черный янтарь должен прожечь кожу ведьмы, верно? — требовательно обратился он к судьям. — Еще сильнее, думается мне, действует крест нашего Господа. Посмотрите! — Он подсунул палец под бусины и поднял распятие. Кожа под ним оставалась девственно белой, хотя немного испачканной после темницы, и в толпе ахнули и забормотали.

Неукротимая отвага, хладнокровное сознание и природное умение произвести эффект. Каллум Маккензи не ошибался, опасаясь честолюбия Джейми. А учитывая страх Каллума, что я открою происхождение Хеймиша или то, что, по его мнению, мне было об этом известно, можно было понять, что он и пальцем не пошевелил, чтобы помочь мне.

Понять, но не простить…

Настроение толпы колебалось. Жажда крови, двигавшая ею раньше, рассеивалась, но в любой момент могла взметнуться, как волна, и раздавить нас. Матт и Джефф неуверенно смотрели друг на друга. Джейми застал инквизиторов врасплох, и они на время утратили контроль над ситуацией.

Вперед шагнула Гейлис Дункан. Не знаю, надеялась она до этого на что-то или нет. Как бы там ни было, она вызывающе тряхнула светлыми волосами и… ринулась в объятия смерти.

— Эта женщина не ведьма, — просто сказала она. — Ведьма — я.

Как ни прекрасно было представление Джейми, оно ни в какое сравнение не шло с этим. В поднявшемся вое утонули вопрошающие голоса инквизиторов.

Не было никаких намеков на то, что она при этом думала или чувствовала.

Высокие светлые брови оставались четкими, огромные зеленые глаза светились чем-то, похожим на веселье. Она стояла, выпрямившись в разорванном, перепачканном грязью одеянии, и смотрела на своих обвинителей сверху вниз. Когда шум и крики немного утихли, Гейлис заговорила. Она не снизошла до того, чтобы повысить голос, и этим заставила их замолчать, чтобы услышать ее.

— Я, Гейлис Дункан, сознаюсь, что я ведьма и возлюбленная Сатаны. — Это вызвало новый взрыв, и она опять с необыкновенным терпением ждала, пока они успокоятся.