Страница 31 из 47
Я остался один, и положение безнадежное. Танки ревут со всех сторон, часть уже прошла мимо меня. Под ними взрываются несколько наших мин, поставленных ночью накануне.
Я сижу и жду пули или осколка. Ни малейшей надежды нет. Бесчувственными пальцами пытаюсь вытащить из карманов личные документы, письма и прочее — их нужно уничтожить, противнику они не должны достаться — так нас учили.
В кармане также фотографии — я их быстро просматриваю, как будто прощаюсь со всеми. Все больше и больше я готов встретить смерть и свыкаюсь с мыслью о ней.
Я достаю винтовку и делаю выстрел, чтобы проверить, работает ли она после разрыва снаряда. Она в порядке.
В тот же момент совсем близко мимо меня проходит танк, стреляя на ходу.
Затем происходит чудо: со стороны ячеек отделения Исо-Метсяля летит бутылка и попадает танку в борт! Танк охвачен пламенем. Значит, еще кто-то остался в живых! Хоть какая-то маленькая радость.
Еще один танк проходит так близко от меня, что я тоже решаю его подбить.
Беру противотанковый заряд. Однако вокруг сильный огонь, а мое положение в ячейке неудобное для броска — я вообще не могу приподняться.
Вот он рядом! Дергаю за шнур и бросаю заряд — но руки не слушаются, заряд пролетает всего несколько метров. Я успеваю только закрыть глаза и три килограмма тротила взрываются. От взрывной волны перехватывает дыхание, она бьет по лицу.
Теперь противник меня заметил. Танк, который подальше, начинает стрелять по мне из пушки, но не попадает в мою ячейку — меня только засыпает землей и по мне бьет ударная волна.
Затем танк едет меня давить. Я не могу удержаться от крика, когда его гусеница наезжает на меня. Меня охватывает дикий страх — неужели мой конец будет столь ужасным? Танк останавливается, я лежу под ним, как крыса в норе. Танк скребет гусеницей по земле, страшная боль и отчаяние пронизывают все мое существо — он меня раздавит, размажет, вывернет наизнанку.
Затем гусеница останавливается. Я так перекручен под гусеницей, что просто необходимо поменять положение тела. Я жив, но ужасная боль, кажется, лишает меня рассудка. Пытаюсь освободить место, пошевелив головой. Мерзлые куски земли режут лицо. Глаза заливает кровью. В результате я хотя бы вернул голову в нормальное положение относительно тела.
Затем я замечаю маленький просвет между гусеницей и землей. Ткнулся туда головой — может, удастся выбраться?
Напрягаю все силы. Наконец мне удается высунуть голову из-под гусеницы. После долгих усилий я наконец полностью вылезаю из-под танка. Отчаяние придало мне сил.
Танк по-прежнему стоит на месте. Я лежу рядом с ним на снегу, с обнаженной головой и руками. Каска, рукавицы, все мое добро осталось под танком.
Мотор танка тихо урчит. Танкисты настолько уверены в том, что я мертв, что даже не заглянули под танк. Я, совсем обессилевший, лежу на морозе. Лицо и руки, похоже, обморожены. Холодный зимний ветер бросает мне в лицо снежинки. Я понимаю, что жизнь моя по-прежнему висит на волоске.
Очевидно, меня либо не заметили в смеси из снега и земли, перемолотой гусеницами, либо посчитали мертвым и оставили в покое. Я мог бы зарыться в снег, дождаться наступления ночи и попробовать в темноте пробраться к своим. Однако сейчас только утро, и я наверняка замерзну насмерть до вечера.
И только тут в голове проскакивает мысль — а что, если меня возьмут в плен?!Нет, ни за что! Лучше умереть. Хотя о смерти думать нелегко, я еще молодой, только что 20 лет исполнилось… После смерти ничего нет? Раньше я об этом не думал. Было бы больше уверенности в этом, не было бы так страшно умирать…
Затем я собираю всю волю в кулак. Я все для себя решил и готов отойти в мир иной. Как-то мне удается найти винтовку, которая не попала под танк и уцелела. Приставляю ствол к голове, замерзшими пальцами дотягиваюсь до спускового крючка, закрываю глаза и нажимаю — быстро и резко. С губ непроизвольно срывается крик.
Тут замечаю, что я все еще жив. Осечка. Проверяю винтовку и вижу, что боек капсюль наколол — но выстрела не произошло. Ищу какое-то другое оружие — у меня же был нож, но не могу его найти, ищу гранаты, но их тоже нет.
И только в этот момент я оглядываюсь вокруг. Рядом со мной стоит группа красноармейцев. Они пристально наблюдают за моими действиями. И теперь мне нечего больше делать.
Поднимаю замерзшие, обмороженные руки в знак сдачи в плен, но жду от противника выстрела милосердия, который закончил бы все мои мучения. Ко мне подходят два красноармейца, поднимают меня на ноги, срывают остатки маскхалата. Они быстро обыскивают карманы и ведут в тыл. Когда мы подходим к какому-то танку, они меня сажают на теплое моторное отделение. Кто-то осторожно массирует мне обмороженое лицо и руки.
Танк едет в тыл. Меня ждет долгая дорога в плен.
Рисунок, разосланный в советские части после захвата танков «Рено ФТ-17» и «Виккерс» на станции Кямяря.
Танкисты 20-й танковой бригады, отличившиеся в боях на Зимней войне. Танковый техник И. Я. Загорулько, мехводитель Н. И. Палюткин, башенный стрелок П. К. Гуцалюк, радист А. И. Емельянов, командир 1-й башни Г. А. Карпов.
Перенесемся в район станции Кямяря, где была сосредоточена основная советская ударная группировка. 18 февраля 1940 года на основании боевого приказа № 2 в наступление перешел отряд 1-й легкотанковой бригады с задачей выйти в район Вяярякоски. В 10.00 совместно с частями 84-й стрелковой дивизии отряд начал атаку в направлении высоты 45,0, Пиен-Перо, Вяярякоски. Ведя атаку в данном направлении, отряд уничтожил большое количество блиндажей, 3 ДЗОТ, одну противотанковую пушку, до взвода пехоты и к исходу дня овладел южными скатами высоты 45,0.
Стрелки 84-й стрелковой дивизии за танками не двигались, а достигнув надолбов — залегли. Несмотря на многократные требования комбрига Иванова командиру 41 — го стрелкового полка, пехота не поднималась. Танки несколько раз возвращались к пехоте обратно, но и это не помогло.
В результате отряд 1-й легкотанковой бригады отступил южнее, чтобы не быть уничтоженным финской пехотой ночью. Финский 3-й батальон 61-го пехотного полка заявил о том, что в этот день трижды отбил советские танковые атаки.
На помощь к отряду уже выдвигалась со станции Кямяря группа Баранова.
20-я танковая бригада продвинулась от Кямяря на северо-запад и втянулась в тяжелые бои против опытного 13-го пехотного полка в районе хутора Менна.
Решающим днем в сражении на Промежуточной линии в районе железной дороги стал день 19 февраля 1940 года.
В этот день 20-я танковая бригада нанесла мощный удар по позициям 24-го отдельного пехотного батальона, приданного 13-му пехотному полку.
Солдаты батальона, не имеющие боевого опыта, ударились в панику и оставили позиции. В 15.00 финская оборона была прорвана, и танки Борзилова пошли вперед вдоль железной дороги. Командир 13-го пехотного полка подполковник Ваала бросил в бой резервы. В районе железнодорожного переезда Селянмяки советские танки встретил 3-й батальон 13-го пехотного полка егерь-капитана Вяйно Лааксо. В сумерках этот финский батальон пошел в отчаянную контратаку на советские Т-28, имея против них только бутылки с зажигательной смесью и противотанковые гранаты:
…Контратаки 3-го батальона 13-го пехотного полка 19 и 20 февраля с целью остановить советские танки были безнадежным делом…
…В 18.45 капитан Лааксо получил приказ контратакой вернуть утраченные позиции. Батальону удалось отогнать пехоту противника, но танки противника встали в оборонительный круг на грядах восточнее хутора Менна и продвижение рот было остановлено их огнем. Первую контратаку прервали в 23.00…