Страница 18 из 32
Прощай мысль о плавании по Свободному морю!
У доктора осталось единственное желание — добраться до Земли Гриннела[84] с тем количеством провианта, которым он располагал, и беречь людей, чтобы они как можно дольше оставались на ногах. Но и с этим проектом пришлось распроститься. 27 апреля он отправил обратно на корабль свой отряд, решив идти дальше лишь с тремя матросами и собаками.
Только 11 мая, после пятнадцати потерянных во время перехода через пролив Смит дней, Хейс выбрался на Землю Гриннела. Когда он сравнивал свое местонахождение и свои желания, его сердце нисколько не переполнялось ликованием. К тому же широкая брешь в запасах провианта, сделанная собаками, которым пришлось давать больше пищи, чем обычно, чтобы они не сдохли от тяжкого труда, так уменьшила его ресурсы, что он уже не мог рассчитывать на дальнейшие исследования. Прожорливые зверюги ели более чем вдвое против принятого в таких путешествиях. Ничто не ускользало от их жадных клыков. Если бы не принятые меры, они съели бы и упряжь. В довершение всех бед один из трех человек, оставшихся с Хейсом, Йенсен, оступился на льду и растянул связки так, что вскоре ему стало трудно идти. Его состояние все ухудшалось, и Хейс решил оставить его на попечение Мак-Дональда и продолжать путь вдвоем с Кнорром.
Осуществив эту комбинацию, Хейс бесстрашно устремился напролом через ледяной ад, чтобы сыграть последнюю партию. Он хотел теперь пройти настолько далеко, насколько позволят его мизерные ресурсы, достигнуть наиболее высокой точки и выбрать благоприятное место для наблюдений, чтобы сформулировать окончательное мнение о Свободном море и об ускользающей — увы! — надежде спустить когда-нибудь на полярные воды корабль или хотя бы лодку. В мае он находился уже севернее, чем лейтенант Мортон из экспедиции Кейна в середине июня 1854 года, и на том же расстоянии в сто или сто десять миль от точки напротив мыса Конституции. Еще два дня пути, и он оказался перед так глубоко врезавшимся в берег заливом, что решил пересечь его по льду, а не идти по извилистой линии побережья.
Но едва он прошел несколько километров, как его сани резко остановились. Собаки, предупрежденные безошибочным инстинктом об опасности, встали как вкопанные, отказавшись идти вперед. Доктор прекрасно понял, что необыкновенное упрямство четвероногих друзей означает плохое состояние льда.
Желая разыскать проход, Хейс взобрался по скалистым выступам на высоту около двухсот пятидесяти метров над уровнем океана. Повсюду — ледяной хаос! Только середину залива рассекала трещина, которая расширялась в сторону моря. Вдалеке отсвечивал мертвенной белизной высокий мыс — самая северная суша, когда-либо обнаруженная цивилизованными людьми. И наконец за ее скалистыми выступами ошеломленный и обрадованный Хейс увидел море! Свободное море разлеглось бескрайней ширью, испещренной белыми и темными пятнами, обозначавшими те места, где лед полностью растаял. У горизонта пятна смешивались, превращались в черновато-синюю полоску и растворялись в небесном своде, где отражались его воды.
«Все свидетельствовало о том, что я дошел до полярного бассейна. Океан дремал у моих ног! Земля, на которой я стоял, заканчивалась на севере мысом, что вырисовывался перед моими глазами. Лед вдоль берегов вскоре исчезнет; не пройдет и месяца, как море освободится от чего, как и северные воды моря Баффина, и только кое-где останется подтачиваемый течениями припай.
Я достиг своей цели. Мне оставалось только поднять флаг и построить пирамиду из камней, как доказательство моего открытия. И вот над искусственной возвышенностью взвился американский стяг! Затем я написал на листке из блокнота следующие строчки:
“Здесь, в самой северной, какую до сих пор смогли достигнуть люди, точке побывали после путешествия на санях, запряженных собаками, Ф. Джордж Кнорр и нижеподписавшийся. Мы добрались сюда после тяжелейшего сорокавосьмидневного марша от места зимовки нашей шхуны у входа в пролив Смит возле мыса Александер. По моим наблюдениям, мы находимся на восемьдесят первом с тридцатью пятью минутами градусе северной широты и семидесятом с половиной градусе западной долготы[85]. Непрочный лед и трещины препятствуют дальнейшему продвижению. Похоже, пролив Кеннеди переходит в Полярный океан. Я убежден, что он вполне судоходен, по меньшей мере в июле, августе и сентябре; потому я возвращаюсь к месту зимовки, чтобы попытаться провести корабль после того, как лето растопит льды.
Без промедления первопроходцы отправились в обратный путь. Приближение весны, быстрота таяния льда, уверенность, что море отвоевало уже немалые пространства как к югу, к Баффинову заливу, так и к северу, к проливу Кеннеди, — все заставляло Хейса поторапливаться, чтобы успеть вовремя возвратиться в Порт-Фулке. Но вскоре их застигла страшная буря. Собаки настолько изнемогли, что не чувствовали ударов кнута. С большим трудом они дотащили сани до лагеря, в котором оставались Мак-Дональд и вполне оправившийся после болезни Йенсен.
Уже вчетвером они пошли дальше и вернулись в беспорядочное царство ледяных глыб. К великому счастью, ветер не успел замести следы их продвижения на север, поэтому они легко нашли маленькие склады с провиантом, отмеченные вехами. Наконец появился берег Гренландии, и путники опознали издалека утес, что высился по соседству с Порт-Фулке. Лед в проливе Смит показался прочным, и они направились по нему к утесу. В двух километрах от суши они встретили трещину, но успешно переправились через нее. Но уже совсем близко от цели вода преградила путь, и пришлось возвращаться обратно. К их великому удивлению, смешанному с ужасом, перейденная ими трещина быстро расширялась, превращаясь в разлом! Она достигала уже ширины двадцать метров! И несчастные путешественники оказались на льдине, дрейфующей в сторону открытого моря! К счастью, только один ее край двигался довольно быстро, другой же почти стоял на месте. Небольшой айсберг, зацепившись за мель, образовал как бы ось, вокруг которой вращалась льдина. Во время этого вращения она неизбежно должна была соприкоснуться с землей. Путешественники поспешили к этой точке. И вот случилось то, чего они так ждали. В момент столкновения они быстро перескочили на сушу. Умиравшей от голода и усталости четверке людей со стертыми ногами жестокий переход по суше показался бесконечным. И все-таки они шли, как бы обретя второе дыхание.
Третьего июня они вернулись в Порт-Фулке.
После нескольких дней отдыха Хейс приступил к внимательному осмотру судна, который разрушил все его надежды на новую кампанию в проливе Смит. Измочаленная льдами обшивка и износившийся такелаж[86] предлагали одно: скорее возвращаться в Штаты. Там Хейс мог бы снова экипироваться, пополнить запасы, а может, и получить в свое распоряжение пароход, чтобы предпринять новую попытку, которую, несомненно, облегчит накопленный опыт и сделанные наблюдения.
Четырнадцатого июля шхуна снялась с якоря и вернулась в Баффинов залив. В Упернавике нежданная весть, словно гром среди ясного неба, поразила Хейса — его родину разрывала гражданская война. На траверсе[87] Галифакса[88] он получил сообщение о кровавой битве возле Бул-Ран[89].
«Тогда, — сказал он, — у меня не осталось места для сомнений: прощайте, мои планы и мечты! Немедля я написал президенту Линкольну о том, что вверяю в его распоряжение судьбу своего бедного корабля и команды».
Шхуна превратилась в канонерку береговой охраны. Хейс, назначенный военным хирургом первого класса, до конца войны командовал полевым госпиталем в федеральной армии…
84
Земля Гриннела
85
Определение это не совсем точно.
86
Такелаж
87
Траверс
88
Галифакс
89
Бул-Ран