Страница 42 из 79
Однажды я попал на Хануку. Единственный праздник, на котором зажигают не 7, а 8 свечей. Праздник радостный, детский. Но вдруг я занервничал. Не сразу понял причину: девочка-подросток ставила подсвечник на окно. Там же занавески! Они же могут загореться! Меня не поняли: у южан, привыкших к каменному жилью, нет такого чувства пожароопасности, как у выросших среди дерева.
Я с огнём — в ладах. Может, предки постарались — были в родне люди, которые с пламенем работали. «Если плевок от бака трактора — камушком отскакивает, не шипит — немедленно сваливать» — запомнил.
Может — собственный опыт. Прямо скажу: весьма куцый. Но достаточный, чтобы дочка гоняла своих парней:
— Вы куда к костру лезете? Всё испортите! Меня папа учил. А он человек огня.
Очевидное преувеличение и хвастовство ребёнка. Однако, без панибратства, конечно, но пламя малость понимаю.
Если этого чувства нет, то попадировать в Русь… «мир праху его» — незамедлительно.
Выражение «любовный жар» постепенно становилось всё менее иносказательным — ступеньки лестницы за моей спиной потихоньку вспыхивали одна за другой. Несколько раз княжна вдруг начинала дёргаться. Видимо, хотела поделиться своими пожарными наблюдениями. Гримасничала, страшно таращилась, мычала сквозь одеяльце. Потом закрыла глаза и только ритмично морщила носик в такт моим толчкам.
Вот ещё чуть-чуть, вот ещё разок, вот… вот-вот настанет это самое «впереди»…
Становилось всё жарче, спина взмокла, и не только от моих экзерцисов. Помещение постепенно наполнялось гарью и вонью. И вот как только я… ещё чуть-чуть… ещё последний разок… тут сзади сильно зашипело, заскрипело, загрохотало… Бе-э-езды-енынь! Волна горячего воздуха с роем жгучих искр ударила вдоль пола, понизу. Будто синхронная атака взбесившихся ос на мою голую… часть тела.
Княжна панически распахнутыми глазами уставилась на рухнувшую за моей спиной в дыму и пламени лестницу, беспорядочно забилась в моих руках… Я тоже… несколько забился. В поисках. Всё никак не мог найти то… уютное местечко, откуда только что выскочил… из-за этих жалящих искр…
Э-эх… Увы. Поздно. «Невозможно дважды войти в одну и ту же реку». И не только в реку. И остановиться уже… Мда, второй раз с этой женщиной, и второй раз всё остаётся у неё на животе. Закономерность… Это что-то означает? Что-нибудь тайное, сакральное, заповеданное?
— Ну вот и хорошо, ну вот и умница. Что тут у нас? Вот же б… Быстренько!
От упавшей прогоревшей лестницы занялись полы и стены. Пламя не слишком быстро, но очень уверенно распространялась по помещению. Я стукнул ногой по входным дверям. Увы — ключник не пришёл. Ну и ладно.
Выдернул кочергу из под горла княжны. У неё уже глазки закатились. Она начала заваливаться на меня. По щекам наотмашь. Но не сильно, а то зашибу от… волнения.
— Стоять! Бегом!
Её голову — в подмышку, в другую руку — кочергу на изготовку, потопали. У боковой стены — закрытый люк в полу. Я его уже видел, но раньше подцепить нечем было. А вот с кочергой… Э-эх… раз. Ещё — раз… И, факеншит уелбантурен-н-н-н-ный…! Сдвинулось!
Что-то хряснуло, крышка люка со скрипом пошла вверх. А княжна — вниз и вбок. То ли — обморок, то ли — надышалась. Вот мне только юных аристократок на плечах таскать! При этом элегантно придерживая пальчиками подол собственной длинной рубахи… С кочергой в зубах… По лестнице без ступенек и перил — одни перекладины… А сверху всё сильнее ревёт пламя. И уже видно как прогорают доски пола, и тут я ка-ак… Нет, не упал.
Я уже объяснял: классический русский терем никаким ГОСТам, ОСТам и СНиПам не подчиняется — нету их. Каждый хозяин лепит в рамках своей эстетики, кошелька и потребностей. Но есть тенденции: этажей должно быть три, вокруг второго часто идёт балкон — гульбище, первый этаж преимущественно нежилой — подклеть. Вот мы в него и сверзились. А теперь надо быстро убираться. Потому что сверху горит, и всё пространство стремительно наполняется дымом. На верхних этажах дерево сухое, на солнышке да на ветерке стояло. А здесь — сырее. Дымит… В отсветах пламени увидел ещё одну дверь, сунулся туда…
Кочерга и фомка — близнецы-братья! В смысле: открывают пути-дороги.
Деревянные-то преграды и препоны — я пройду. А вот человечьи…
В непроглядном угаре пришлось возвращаться за своей «отмычкой». Нашёл чисто по звуку — она опять кашляла. Силикоз, туберкулёз, педикулёз…? На пле-чо… Ать-два!
Или наоборот:
Но таскать такую девицу на плечах… на косу бы не наступить… А с этой стороны? О! По сравнению с прошлым разом, её ягодички… А! Так она живая! Ходу, детка, ходу!
Следующая дверь просто на щеколде. А дальше… Точно! Есть ворота и засов изнутри! Он, конечно, засел крепко… забух, присох… Но кочерга… форева! Теперь — сами ворота… Раз-два навались… А фиг — снаружи снег! Но если покачать… И высунув кочергу… Она же — кривая! Она же и за угол стрелять может!
«Гоп-стоп. Мы подошли из-за угла…». И высунули кочергу…
Сзади раздался истошный вопль. Аж подпрыгнул. Пришлось возвращаться. За «отмычкой».
Княжна пыталась напрямик пройти сквозь стену подклета, сложенную из толстенных брёвен, и вопила.
От моего прикосновения в темноте подклети она увеличила громкость и попыталась вбиться в стену ещё глубже.
— Ты чего?
— Ва… ва… ва…
— Я знаю. Я — Ваня. А ты чего вопишь?
— Мы… мы… мы.
— Точно. Мы тут вдвоём. Кричишь-то чего?
— Мы… мыши…
И правда: что-то попискивало под ногами. Пожар… он же для всех обитателей. Типа: «Водяное перемирие» как в джунглях у Маугли. Тут где-то и тараканы должны спешно толпами эвакуироваться.
— Ну и что? Они же маленькие.
— Ва… ва… Ваня! Не бросай… не уходи… страшно-о-о-у-у…
Я чуть приобнял её. Она сразу переключилась со стенки на меня: прижалась, попыталась уцепиться, впихнуться, влезть с ногами…
— Тихо, малышка, тихо. Главное — спокойствие. Всё будет хорошо. Сейчас я тебя отсюда выведу, вот ручки развяжу, за плечики обниму и пойдём мы широкий двор, где почестный люд.
Её нешуточно колотило. Она пыталась глубоко вздохнуть, задержать дыхание. Но простейший метод не срабатывал, и она намертво вцепилась в мои плечи. Чуть слышно мычала сквозь плотно сцепленные зубы. А я гладил её по плечу, по спинке, мурчал успокаивающее на ухо. Потом приподнял ей лицо и мягко поцеловал в губы. Мягко, нежно. Чуть прикоснувшись…
Был риск, что она неконтролируемо вцепится зубами и… и моя морда лица резко поменяет рельеф. Обошлось. Через десяток секунд её губы вдруг обмякли. И раскрылись. И постепенно затихла дрожь по всему телу.
Она просто стояла рядом. Мягкая, послушная, безвольная, без… безвкусная? Никакая. Пустая. Это у неё такой приёмчик выработался по её княжнинской жизни? В первый раз, когда мы с ней… когда я её… Тогда был момент, когда вместо страстей жарких — она вдруг замерла. Просто пустая телесная оболочка. Притвориться мёртвым — довольно распространённая уловка в мире животных.
Я ухватил её за рукав и подвёл к щёлочке ворот. Там было видно ночное небо и кусок пустого двора.