Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 40 из 79



Выполнять порученную миссию — убивать указанного младенца… Мне — не надо. Мне надо — выбраться. Труп младенца… абсолютно не коррелирует с моей целью. Моя цель — выбраться отсюда живым.

Вход — я нашёл. Теперь как бы отсюда… Справа какой-то неосвещённый проход. Точно — лестница вниз! Быстренько ссыпаюсь… могучие двери заперты на замок снаружи. Факеншит! Чёрт бы побрал святорусских замочников! Не были бы они такие умные — двери бы просто засовами изнутри закрывали!

Тыкаюсь ещё в пару проходов у подножия лестницы. Темно, заперто. Душники закрыты. Открыть-то не проблема, но… вырос я, не пролезу. А топать назад по своему следу… Там остался «салоп» и, вероятно, уже поджидают другие… «мастера»…

Глава 299

Над лестницей, откуда я только что спустился, женские голоса, шаги, смех… Ещё какая-то бабская толпа подвалила… Прячусь под лестницу. Среди непрерывного дамского щебета ухо вдруг улавливает:

— И подержать дам, и потетёшкать, у тя ж, княжна, и свои такие скоро будут…

О! Блин… По Мюнхаузену: между львом и крокодилом… Княжна — наверное, та самая, которую в зале видел. «Самая великая». Которая обещалась меня со свету сжить…

«Обещанного — три года ждут» — русская народная мудрость. Время пока есть… А применить её? Прямо сейчас! В смысле: не — мудрость, а — княжну! Захват заложника! Ножик ей к горлу, вызвать тысяцкого, рассказать про планы кравчего…

Ага, и потребовать лимон баксов и фанеру до Уругвая… Чтоб было чем над Парижем пролетать…

Ситуации тысяцкого я не понимаю. Нормальный человек — испытывал бы благодарность за спасение сына. Но политический деятель… Прирежут. Просто чтобы не говорил официально то, что все и так знают неофициально. «В России всё секрет и ничего не тайна». Раскрывать секреты из общеизвестных «не-тайн» — смертельно опасно.

Надо выбираться самому. Что невозможно. Кравчий — не дурак. Опыта в подобных мероприятиях… мой против него — просто незаметен. Сам-один, без ансамбля… Наверняка — нет. А вот… Как с той сероводородной свечкой — не удалить, но привнести…

Единственный шанс — княжна. Использовать высокородную особу в качестве отмычки… Х-ха! А ведь для меня — не ново! Ведь уже использовал так боярыню Марьяну Акимовну. Для проникновения в Рябиновку. Суть полученного опыта? — Сначала делаешь ей «плохо», например, мордуешь на болоте в очередь с жужжащими радужными кровососами, потом делаешь «хорошо»: доставляешь в родительский дом. В промежутке интенсивно сношаешь и утешаешь.

Мда… разнообразные картинки того и другого… Ванька!!! Твою итить молотить! Ты можешь думать о чём-нибудь серьёзно?! Тебе тут вот-вот голову оторвут, а ты… Вон, шуба уже оттопырилась!

Кстати о шубе… и о пеньковом вороньем гнезде на голове… Прямо по Беллману: «Если не использовать наилучшим образом имеющееся сейчас, то и потом…». У меня — просто не будет «потома»! И вот из этого барахла… используя его наилучшим образом…

Чистенько у них тут. И воздух свежий. Но не надолго. Вот бы сюда мою свечку! Смеху было бы… Ничего, и так повоняю. «И дым отечества нам сладок и приятен». Во! Сща! Сща сделаю «сладко и приятно»!

Накатывал восторг, кураж. Ощущение полной безысходности, бессилия сменилось надеждой импровизации, перерастающей в радостную уверенность сумасшедшего, рискованного, авантюрного, расплывчатого… но — плана! А вот я счас ка-ак уелбантурю…!

Тихонько поднялся по лестнице, прислушался к женским восторгам в детской — вроде, никто не собирается выходить. Скинул с себя лишнее. То есть — всё, кроме рубахи, сапог с ножиком и нижнего платка — для согревания лысинки. Обильно полил кучу тряпья содержимым снятой внизу лампадки. И аккуратненько поднёс вторую лампадку, прямо от божницы в этом… предбаннике перед детской.

Огонёк лениво полизал смоченные маслом тряпки. Он не хотел, но я настаивал. Занялось. Подтащенный шерстяной половичок позволил чуть отрегулировать пламя и запихнуть всю кучу под лавку у стенки. А самому убраться к лестнице.

Я тихонько считал про себя. Пламя исчезло под половичком. Потом вылезло и заплясало сбоку, на одной из моих пеньковых косичек. Из-под лавки повалил дым. Всё гуще. Клубами. Кто-то из детской открыл дверь:

— Что-то шерстью палёной…! Ой! Пожар! Беда! Горим!

От сквозняка пламя прыгнуло из-под лавки, поднялось, зацепило рушничок у божницы, какие-то занавески на стене и мгновенно взвилось. Встало столбом огненным!

Тут уже все заорали. Десятка полтора-два баб бывают очень шумными. А бывают — ещё более, чем очень: несколько дам метнулись на выход, первая же споткнулась о сбитый коврик, свалилась, на неё — остальные. Девушки на «Святой Руси» в церкви и в доме — не убирают косы под платки. А горят волосы стремительно. На один пых. Ор подскочил ещё на десяток децибел.

Орали со всех сторон, комнаты затягивало чёрным вонючим дымом. К истошным воплям добавился такой же кашель. Я попытался помочь копошащимся среди комнаты девицам, выдернул и выкинул в сторону верхнюю. Вторая пришла мне в руки сама, на четвереньках.



— О! Княжна! Какая встреча!

— Т-ты?!!! В таком…?! Думала — обозналась… Что…

Я вздёрнул её на ноги, ухватив за подмышки. Она собиралась что-то сказать. Возможно — умное, наверняка — резкое, безусловно — княжеское. Ничего другого она не может сказать по определению — самая великая княжна же! Но не смогла — захлебнулась кашлем. Воткнулась мне в плечо и колотилась об него головёнкой.

Вокруг горело, дымило, орало и воняло. Воняло хорошо: у меня аж глаза резало. Антураж наполнял пейзаж эпичностью и этничностью: пожар — это так по-нашему, так по-русски!

«Красный петух». «Красный» на Руси — синоним красивого. «Красна девица» — не та, что дымом исходит да в трубу вылетает, а приятная на взгляд и… и во всех отношениях.

Пора убираться. Ухватил княжну по-удобнее: болтающуюся косу на кулак намотал, и пошёл искать выход.

Приезжие красавицы сначала кинулись по тому пути, откуда пришли. Нахлебавшись дыма, теперь они толпой пробежали в другую сторону, через детскую вслед за местными. Кроватка была пуста. Как и глаза немолодой полной женщины, сидевшей рядом.

— Выход где?

Пришлось потрясти её за плечо. Остановившийся взгляд медленно переместился на меня.

— Выходы? Заперты. Ключи? У ключника. Ключник в городе.

И женщина — нянька? служанка? кормилица? — снова уставилась в никуда. Ступор. От осознания неизбежности.

Итить…! Вот же… уелбантурил! Я — кретин! — А это разве новость?!

И как теперь отсюда выбираться, если все наружные двери заперты? Параноидальное стремление к целостности охраняемого периметра находится в оппозиции к шизофрении пожарной безопасности… Чего это я такое заумное только что подумал?

— Идиот! Отпусти! Ну!

Княжна вывернулась, отбросила мою руку, зло посмотрела на меня, на отблески пламени в соседнем помещении, временами прорывающиеся сквозь пелену густого чёрного дыма.

— Чего встал, болван?! Давай следом!

Она рванулась в ту сторону, куда убежали её спутницы. Еле успел поймать. Девичья коса — очень удобный инструмент управления нервной индивидуйки юного возраста.

— Дура! Двери все заперты! Ключи у ключника. Пока он прибежит да откроет…

Она зло выдернула у меня свою косу. И растерянно спросила:

— Так мы что…? Мы сгорим?!!!

Ужас в её глазах, внезапное осознание близости смерти… «в шестнадцать девических лет»…

— Тихо, малыш, тихо. Главное — спокойствие… Мы пойдём другим путём. Идём… идём в… вниз.