Отвага

— Ничего себе, положение? Это здоровых-то мужиков кормить. Мало того, что женщины унижались, выпрашивали подаяние, так еще кнут… Несправедливо. Значит, мужчины кнутом оправдывали свое тунеядство?

— Почему тунеядство? У мужиков свое дело было. Муж ценился за умение достать хорошего коня, с выгодой продать или обменять его. Не можешь этого — копейки за тебя не дадут в базарный день. Другое дело, если умеешь ловко дела делать да если при этом песни голосисто поешь, отплясываешь лихо да обнимешь жарко — нет тебе цены…

Я все ждал, когда Арефа заговорит о самом главном. Есть ли какие вести о беглецах? Но Денисов словно забыл о цели нашего приезда. Мы сидели, пили чай, мирно беседуя. И вдруг Арефа сказал:

— Васька Дратенко не сегодня завтра должен быть в Юромске. Надо туда подаваться.

Юромск — три часа езды на поезде от Ростова.

— Помчались в город! — предложил я.

Арефа посмотрел на мою форму. Почесал за ухом.

— Больно мы с тобой заметные.

Выходит, сначала домой. Я прикинул — теряем сутки. Это в лучшем случае. Потому что возвращаться сегодня на мотоцикле в Бахмачеевскую мне не улыбалось. Арефа тоже не мальчик. Тогда и завтра день потеряем.

Обидно, до Ростова каких-нибудь тридцать километров. Полчаса езды.

В конце концов неужели Борька Михайлов не одолжит на время какие-нибудь брюки и пиджак? В крайнем случае — куртку.

Мы расстались с Арефой. Он решил заночевать в Альметьевской. Я поехал. Договорились с Денисовым встретиться в Юромске на вокзале.

Добравшись до окраины Ростова, я позвонил и услышал Борькин голос.

— Кича! Ты откуда?

— Долго объяснять. Мне нужны брюки и пиджак. Куртка тоже сойдет.

Михайлов хмыкнул:

— Ты что, голый?

— В форме, как полагается, и на мотоцикле…

— Ладно, разберемся. Жми ко мне. Ты где сейчас? Меня найти просто.

Действительно, я нашел его быстро. Но ночевать у него не остался. Честно говоря, обстановка меня смущала. Я под благовидным предлогом, что меня на улице ждут, взял у Борьки старенький костюм и отправился в гостиницу.

Утром я встал, когда мои соседи по номеру еще спали. Тихо прибрал кровать, умылся, оделся в Борькин костюм и попрощался с дежурной. Завтракая горячим чаем и сосисками, я клевал носом, потому что совершенно не выспался и чувствовал себя разбитым. Только проехав с ветерком по еще прохладным улицам города, кое-как пришел в себя.

Борька располагался в просторном кабинете, отделанном линкрустом, с ковровой дорожкой. И хотя в нем был еще один письменный стол, все равно шикарно.

— Привет! — встретил меня Михайлов, выбритый и свежий. — Какой у тебя, значит, план операции?

— Не знаю. Все будет видно в Юромске.

— Как бог пошлет?

— Вот именно.

— А я бы первым делом…

— Постой, Боб. Первым делом помоги организовать мне билет до Юромска. А там я уж как-нибудь справлюсь.

— Эх, Кича, Кича… Погубит тебя деревня. В наш век научно-технического прогресса нужно мыслить по-научному. — Он уже снял было телефонную трубку, но в это время в кабинет стремительно вошел мужчина лет сорока в форме работника прокуратуры. На петлицах — звездочка младшего советника юстиции.

— Знакомьтесь, — представил меня Борька. — Мой однокашник. Кичатов. Участковый инспектор из Бахмачеевской.

— Родионов, — протянул руку тот и тут же опустил ее на стул. — Боря, не сносить нам с тобой головы!

— Будем живы — не помрем, — улыбнулся Михайлов. Это он бодрился передо мной.

— Сейчас от прокурора области. Аки лев… — Родионов покрутил в руках крышечку от чернильницы. — Завтра прибывает зампрокурора республики. (Борька присвистнул.) Будем живы или нет, еще неизвестно… — Родионов повернулся ко мне. — Вы у себя тщательно провели проверку по делу об убийстве инкассатора?

— Проверяли. Еще до меня — я ведь всего три месяца — прежний участковый проверял. Вообще присматриваюсь ко всем проезжающим и временно прибывающим…

Родионов задумался.

— Крутимся мы вокруг вашего района, а воз и ныне там — все впустую.

— Я же предлагал получше пощупать Альметьевский, — сказал Борька. — Нет, словно свет клином сошелся на Краснопартизанском районе.

— По всем статьям выходит Краснопартизанский. А преступник словно сквозь землю провалился. Прокурор области заявил мне: «Не справляетесь, так и скажите». Понимаешь, куда загнул?

— Понимаю, — ответил Михайлов. — В конце концов выше себя не прыгнешь. Если бы что-нибудь успокаивающее сказать… Подкинули бы вы какую-нибудь новую идею…

— Какую?

— Хотя бы насчет Альметьевской.

— Самообман, — отмахнулся Родионов. — Альметьевская ни при чем. По запаху чую — преступник в Краснопартизанске. — Родионов поднялся. — Короче, Боря, к одиннадцати областной прокурор приглашает всю нашу группу.

— Перед смертью не надышишься, — засмеялся Борька. — И все же надо бы перед совещанием тактику продумать…

— Какая тактика! Все как на ладони. Тупик.

Родионов вышел.

— Зачем зампрокурора республики едет? — спросил я.

— Будет снимать стружку с начальства. А те — с нас. Родионова жалко. Вообще он опытный следователь из следственного управления прокуратуры области. Временно переселился к нам, чтобы поближе быть, так сказать, к жизни. Действительно, что следователь без нас, оперативников, а? — Борька хлопнул меня по спине.

— Я не оперативник. Я участковый. А значит, и следователь и опер одновременно, — отшутился я.

— И все равно на нас все держится! — Он посмотрел на часы. — Кича, прости, дела заедают. Пойдем, попрошу, чтобы позвонили насчет билета.

Поезд тронулся неожиданно и мягко. Замелькали лица, станционные здания, привокзальные улицы, тихие, прячущиеся за прокопченную зелень деревьев от шума и гари железной дороги…

Я решил сходить в вагон-ресторан поесть, а потом уже поспать. Неизвестно, что ожидает в Юромске, может быть, придется ехать дальше, по следам Васьки Дратенко.

В ресторане только заканчивались приготовления. Девушка в белом накрахмаленном кокошнике расставляла по столам стаканчики с салфетками и приборами. Предупредив, что придется порядком подождать, она исчезла в кухне.

За окном мелькали бахчи, сады, поля подсолнечника. Знакомая картина приятно ласкала глаз. Поблекшая зелень позднего лета, море подсолнухов и плавный перестук колес. На какое-то время я забыл, куда и зачем еду, успокоенный движением, плавным ходом поезда и предчувствием новых встреч…

Из этого состояния меня вывел знакомый голос.

— Прежде всего бутылочку боржоми. Вода холодная?

— Откуда? — ответила официантка. — А закуску?.

— Помидорчиков.

— Нету… Шпроты, селедка, винегрет.

— Милая, вокруг тонны свежих овощей…

— Мы получаем продукты в Москве.

Я повернулся. Официантка предложила мне.

— А вы, гражданин, пересели бы к этому товарищу. А то если каждый будет занимать отдельный стол…

Мне во весь рот улыбался отец Леонтий.

— Дмитрий Александрович, вот встреча! Вы никого не ждете?

— Нет.

— Пересаживайтесь.

— Давайте лучше ко мне. В уголке уютней…

Сказать честно, меня не очень обрадовала перспектива сидеть со священником в ресторане. Ведь может кто-нибудь случайно оказаться в поезде из бахмачеевских. Что подумают?

Батюшка выглядел иначе, чем дома, в станице. Укоротил волосы, приоделся в модный легкий костюм. Впрочем, я тоже в другом обличье: в штатском.

Не замечая моего официально-вежливого лица, отец Леонтий захватил с собой ворох свежих газет и перебрался за мой столик.

Приняв заказ, официантка ушла на кухню, а отец Леонтий долго смотрел мне в глаза, потом неожиданно расплылся в улыбке:

— Не бойтесь, Дмитрий Александрович, вы сидите не с отцом Леонтием, а просто с Игорем Орловым. Был батюшка, да весь вышел…

Я смешался: поздравить его или, наоборот, сочувствовать? Может быть, разжаловали?

— А теперь куда? — спросил я.

— Куда Макар телят не гонял, в Норильск. Буду детишек к спорту приобщать.