Кольцо фараона

Офицер молчал. Было видно, что он переваривает полученную от меня информацию.

- Это сколько же времени вы были в таком путешествии? - спросил он.

- Да почитай, что два года. Из Иркутска выехали весной 1852 года, - сказал я, прекрасно понимая, что телефон и телеграф пока еще не изобретены и на проверку моей информации уйдет уйма времени, а по причине военного времени проверку оставят на период после окончания боевых действий. Маршрут свой я составлял по памяти и пусть тонкий путешественник, который объездил весь Ближний Восток, Центральную и Юго-Восточную Азию простит меня, если я где-то допустил неточность в географических названиях или караванных путях.

- Ничего себе путешествие, - удивился офицер, - сколько же нужно денег для него?

- Все деньги с собой не увезешь, - сказал я, - просто ограбят по дороге или убьют, а когда деньги вот в этих руках и в голове, то человек богат для того, чтобы делать все, что ему заблагорассудится. Я не чурался никакой работы и в качестве простого погонщика верблюдов совершил вот такое путешествие.

- А документы у вас есть какие-нибудь? - спросил офицер.

- К сожалению, нет, украли вместе с последними деньгами, - ответил я.

- А как же сабля? - поинтересовался офицер.

- Сабля еще дедовская, казачья, без сабли на Востоке никак нельзя, да это и признак моего дворянского происхождения, и на Востоке чувствовали это по моей сабле, - пояснил я.

- Извините, сразу не представился, поручик Ордынцев, - сказал офицер. - Не улыбайтесь, был кто-то в моей родне из ордынских, перешедших на службу к российскому царю. Теперь весь род наш честно России служит. Давайте мы с вами поужинаем, чем Бог послал, и поведу вас к начальнику линии капитану второго ранга Бельскому. Нужно доложиться. Чувствую я, что слушать вас будут на самом верху. Присаживайтесь поближе на банку. У нас порядки корабельные, хотя мы сейчас на сухопутье. Щи да каша пища наша. И рюмочку для аппетита. Местная, тутовая, прошибает хорошо и от всех хворей спасает.

После ужина Ордынцев отвел меня к командиру линии. У него за рассказами заполночь и заснули.

Утром у Белецкого уже был один из флаг-офицеров:

- Помилуйте, вы еще спите, а Пал Степаныч просит к себе вашего лазутчика.

- Прямо-таки сам адмирал Нахимов просит к себе? - вырвалось у меня.

- Да-с, прямо-таки сам адмирал Нахимов просит вас к себе, - невозмутимо ответил "флажок" .

Этого я не ожидал. Пришлось всю мою "одиссею" рассказывать адмиралу сначала. В подробности особые не вдавался, потому что в приемной было полно просителей и во время осады каждое слово командующего гарнизоном было на вес золота.

- А позвольте полюбопытствовать, сударь, на каком языке вы разговаривали с китайцами? - спросил Нахимов.

- На китайском, ваше превосходительство, - ответил я.

- А ну-ка скажите что-нибудь по-китайски, - предложил адмирал.

- Сказать-то я могу, ваше превосходительство, только кто поверит в то, что это китайский язык. Я лучше по-китайски напишу, вот это будет более весомым доказательством моих слов, - сказал я.

- А вот вам бумага и перо, - сказал адмирал, - напишите, что-нибудь соответствующее сегодняшнему моменту.

Я взял бумагу и написал.

- Интересно было бы узнать, что здесь написано, - сказал Нахимов, рассматривая бумагу. И сопровождавшие меня офицеры тоже с любопытством вглядывались в рукописные домики.

- Дословно здесь написано: прошу Вас разрешить мне участвовать в сражениях за Отечество. И подпись - Иркутянин, - перевел я.

- Похвальное желание, мы не только защищаем русскую землю, но и защищаем нашу православную веру, против которой объединились мусульмане и западные христиане, - сказал Павел Степанович и размашисто написал на листе: "Зачислить волонтером под командование капитана второго ранга Белецкого. Нахимов. 18 октября 1854 года" - Чем думаете заняться в боевых действиях?

- Дозвольте, ваше превосходительство, организовать команду снайперов - метких стрелков для того, чтобы на важных направлениях лишать противника управления путем поражения командующих ими офицеров, - сказал я.

Если не я, то кто-то другой все равно бы предложил заняться подготовкой снайперов. Я создам команду, а по моему почину такие команды создадут и в других подразделениях, что значительно улучшит положение осажденных войск.

- А что, дельное предложение. Вы, голубчик, - обратился адмирал к Белецкому, - возьмите под свое руководство дело создание такой команды. Если дело будет стоящее, будем распространять опыт. А я уж прослежу, как волонтер ваш обязанности свои исполняет. Не смею задерживать, дела-с.

Глава 32

Мы с Белецким пошли на четвертый бастион.

- Владимир ...

- Владимир Андреевич, - подсказал я.

- Так вот, Владимир Андреевич, - сказал капитан второго ранга, - мысль ваша хорошая, потому что мы отмечаем, что среди англичан, чьи позиции против четвертого бастиона, много отменных стрелков. Нам даже пришлось плести веревочные маты, чтобы закрывать артиллерийские амбразуры, хоть и веревки, но от пуль все же спасают. Если мы создадим группу хороших стрелков, то поубавим им спеси. У меня к англичанам особый счет. Понимаете, сразу после Синопского сражения, когда Черноморский флот под командованием Павла Степановича наголову разгромил турецкий флот, английские газеты писали, что русские моряки достреливали в море раненных турок. Это было в правилах английских рыцарей добивать раненных врагов. У вора всегда на голове шапка горит. Вор сам первый кричит - держите вора! Да за такое всех этих щелкоперов нужно на реях поперевешать без суда и следствия. О какой порядочности англичан может идти речь? Я и детям и внукам своим, если живым останусь, скажу, чтобы англичанке верили только на вершок и опасались ножа в спину, если неосторожно повернешься. Так что, Владимир Андреевич, будете защищать честь российского военно-морского флота. Возьмете себе тех, кто более подходит, и место вам для занятий вот тут, в трехстах метрах в тылу в низинке. Хотя тыл - это понятие относительное. Забыл спросить, вы в военном деле разбираетесь?

- Немного разбираюсь, господин капитан второго ранга, как бы подпоручик запаса, - сказал я.

- Вот и хорошо, - сказал командир. - Посмотрим вас в деле и будем ходатайствовать о присвоении чина подпоручика пехоты. Удачи. Ордынцев просил вас определить к нему. Я не возражаю.

Собрали мы по линии десять штуцеров. Мало таких ружей было в российской армии, зато войска коалиции почти все были вооружены штуцерами. Немного поясню. Штуцер это ружье с нарезным стволом. Потом это ружье стали называть винтовкой. Вот и мы собрали винтовки. Так что, если впоследствии прочитаете - штуцер, то знайте, что это винтовка, и наоборот. Штуцера в русской армии вообще были редким оружием. По приказу императора Николая Первого штуцерами был вооружен только один лейб-гвардии Финский стрелковый батальон. И вообще на полк положено было иметь аж целых шестнадцать штук. Остальное все - гладкоствольное оружие, которое "иностранцы кирпичом толченым не чистют" , как пытался Левша генералам нашим передать. А иностранцы уже давно на штуцера перешли.

Я осмотрел и наши штуцера. Три капсюльных и семь с кремневыми замками. И это в то время, когда уже появился телеграф и фотография. Калибр 16,51 мм (сорок пятый калибр это 11,43 мм, а штуцер это как ружье охотника 16 калибра), длина ствола 723 мм, и весил штуцер 4,5 килограмма. Заряжается порохом - дымным (черным) селитрово-серо-угольным. При выстреле из ружья выбрасывался прямо таки сноп дыма, как из пушки.

Гладкоствольные ружья стреляли на 300 шагов, а наибольший эффект достигался на дальности 150 шагов. Нарезные ружья стреляли на одну тысячу двести шагов. Вот и представьте, как пришлось русской армии воевать, если у нее штуцерами была вооружена лишь 1/23 часть пехоты. Только не думайте, что шаг это метр. По правилам, шестьдесят шесть пар-шагов равняется ста метрам. То есть, 132 шага это сто метров. Пули были свинцовые, но самой популярной была пуля Минье с "юбочками" . При выстреле пороховые газы раздвигали юбочки и пороховые газы не вырывались впереди пули, а посылали пулю точно в цель. Иногда даже ружья, которые стреляли такими пулями, называли ружьями Минье. А всего-то человек пулю изобрел.