Кольцо (Кольцо Кассандры)

— Позже я вызову к вам врача. А сейчас расскажите мне все, что вам известно о брате. Словесный портрет, рост, вес.

Куда именно он отправился, во что был одет, как собирался действовать? Были ли у него в Швейцарии знакомые?

Ариана подробно ответила на все эти вопросы. Она изложила Жан-Пьеру план, который разработал Вальмар. Рассказала, что отец и брат должны были пешком пересечь швейцарскую границу возле станции Лерах, потом добраться до Базеля, оттуда на поезде доехать до Цюриха, после чего отец обещал вернуться за ней в Берлин.

— А что Герхард должен был делать в Цюрихе?

— Ничего. Просто ждать.

— Ну хорошо, а куда вы должны были отправиться после того, как отец перевел бы вас через границу?

— В Лозанну, к друзьям отца.

— А они знали, что вы должны прибыть?

— Не уверена. Вряд ли папа стал бы звонить им из дома или из банка. Должно быть, он намеревался связаться с ними из Цюриха.

— Мог ли он оставить брату их номер телефона?

— Наверняка оставил.

— Но с вами никто не связывался — ни ваши родственники, ни друзья отца?

— Никто. Манфред сказал, что отец наверняка погиб.

По ее тону Жан-Пьер понял, что девушка мысленно уже смирилась с этим. Теперь ей предстояло свыкнуться с мыслью о том, что Манфреда тоже больше нет.

— Но Герхард… — Она умоляюще посмотрела на него, и Жан-Пьер покачал головой:

— Посмотрим. Мне нужно будет сделать кое-какие звонки. А вы отправляйтесь обратно в постель. Если мне удастся что-то узнать, я сообщу вам.

— И вы меня разбудите?

— Обещаю.

Но Жан-Пьер не стал ее будить. Ему понадобилось не более часа, чтобы навести справки. Ничего такого, ради чего стоило бы будить Ариану, выяснить не удалось Девушка проспала до вечера, и Сен-Марн отправился в своем кресле к ней в комнату, лишь когда Лизетт сообщила, что Ариана проснулась.

— Добрый вечер, Ариана. Как вы себя чувствуете?

— Мне лучше.

Но выглядела она не лучше, а, пожалуй, даже хуже. Было видно, что она отчаянно борется с тошнотой.

— Новостей нет?

Жан-Пьер ответил не сразу, но Ариана и так все поняла.

Он поспешно вскинул руку:

— Погодите, Ариана, погодите. У меня нет никаких новостей. Я скажу вам все, что мне удалось выяснить, но это совсем немного. Мальчик исчез.

— Умер? — Ее голос дрогнул.

Она до последней минуты надеялась, что Герхард все-таки жив, хотя Манфред и убеждал ее в обратном.

— Может быть. Я не знаю. Я позвонил людям, которых вы мне назвали. К сожалению, этот человек и его жена погибли в автомобильной катастрофе за два дня до того, как ваш отец и брат покинули Берлин. Детей у них не было, дом продан, и новые владельцы ничего о вашем брате не слышали. Я говорил с сотрудником банка, который вел дела с вашим отцом. Он тоже ничего не знает. Не исключено, что вашего отца убили на обратном пути, когда он возвращался в Берлин. В этом случае Герхард должен был рано или поздно позвонить по телефону, оставленному ему отцом. Ему там должны были сказать, что знакомые его отца погибли. В этом случае, я полагаю, мальчик должен был связаться с банком, где работал знакомый его отца. Или же, возможно, он решил, что теперь предоставлен самому себе, закатал рукава и нашел работу, чтобы не умереть от голода. Так или иначе, ни в Цюрихе, ни в швейцарской полиции, ни в банковских кругах Лозанны о нем ничего, не знают. На след Макса Томаса выйти мне тоже не удалось.

Ариана рассказала Жан-Пьеру и о Максимилиане, надеясь, что его удастся разыскать.

Вид у Сен-Марна был расстроенный — невзирая на все усилия, поиски оказались безрезультатными. Герхард исчез бесследно.

— Я действовал и по своим обычным каналам, и через знакомых. Никто вашего брата не видел, никто о нем не слышал. Может быть, это хорошо, а может быть, и очень плохо.

— А как думаете вы, Жан-Пьер7 — Я думаю, что ваш отец и брат погибли при переходе где-то между Лерахом и Базелем.

По ее молчанию он понял, что она парализована горем, и решил говорить дальше, чтобы помочь ей взять себя в руки.

— Ариана, нам нужно идти дальше.

— Идти? Куда? Зачем? — сердито всхлипнула она. — Я не хочу никуда больше идти. У меня никого не осталось. Я одна.

— Это не так уж мало. Я тоже один.

— Как, вы тоже? — уставилась на него Ариана и высморкалась в платок.

— Моя жена была еврейкой. Когда немцы оккупировали Париж, они забрали ее и нашу маленькую девочку. — Его голос странно дрогнул, и Жан-Пьер отодвинулся на кресле в сторону.

Ариана зажмурилась. Ей стало невыносимо больно Сколько потерь, сколько смертей и несчастий! Этот мужчина, Манфред, Макс, она — каждый лишился близких, детей, братьев, родителей. Ей показалось, что комната кружится, и Ариана откинулась назад, чтобы не потерять равновесия. Жан-Пьер подкатил к ее кровати и нежно погладил Ариану по волосам.

— Я все знаю, дорогая, я все знаю.

Он не стал говорить ей, что надежда все-таки есть. К чему понапрасну обольщать девочку пустыми грезами? Дело в том, что один портье из цюрихского отеля сказал, что, кажется, видел паренька, по описанию похожего на Герхарда Тот говорил, что дожидается кого-то из родственников. Он прожил в гостинице две недели. Но потом, как утверждал портье, мальчика забрали родственники и он уехал. Таким образом, это не мог быть Герхард, ведь у него никого не осталось. Если бы какие-то родственники были, отец Арианы непременно сообщил бы ей о такой возможности Судя по всему, он был человеком предусмотрительным и обстоятельным. Портье очень хорошо запомнил, что мальчика забрала семья, состоявшая из отца, матери и дочери. Очевидно, это все-таки был не Герхард. Больше ничего обнаружить не удалось. Мальчик исчез, и Ариана осталась совсем одна, как тысячи людей по всей Европе.

После продолжительной паузы Жан-Пьер заговорил вновь:

— У меня есть предложение. Решение будет зависеть от вас — не знаю, хватит ли у вас храбрости. Я сам поступил бы таким образом, если бы был молод. Надо уехать подальше от этого измученного, разрушенного, искореженного континента Уехать и начать жизнь сначала. По-моему, именно так вам и следует поступить.

Ариана подняла голову, вытерла слезы.

— Уехать? Но куда?