Страница 52 из 105
— Все в порядке, милая. Со мной ты в безопасности.
Манфред ласково улыбнулся, и ее подбородок поднялся еще выше.
— У меня такое ощущение, что с меня не спускают глаз — Только потому, что ты такая красивая.
Но она знала, что даже рядом с ним не может чувствовать себя в полной безопасности. Эти люди способны на все: они могут снова отобрать у нее дом, могут убить Манфреда, могут посадить ее в тюрьму. Но эти мысли в Рождество, в самый разгар танцев, казались нелепыми. Кружась в вальсе, Ариана вдруг вспомнила нечто такое, что заставило ее рассмеяться:
— Знаешь, а ведь именно здесь я была на первом в своей жизни балу! Тогда меня привез сюда отец.
Она вспомнила тот давний вечер, вспомнила свой страх, свое волнение.
— Значит ли это, фрейлейн, что я должен терзаться от ревности?
— Вовсе нет. Мне было лишь шестнадцать лет, — пренебрежительно пожала она плечами, и Манфред засмеялся.
— Разумеется, Ариана. Ведь теперь ты у нас зрелая дама.
Однако она и в самом деле за эти три года повзрослела на целую жизнь. В нынешней Ариане мало что напоминало ту девочку в белом органди, с цветами в волосах, танцевавшую здесь когда-то. Казалось, с тех пор миновало целое тысячелетие. От воспоминаний ее отвлекла вспышка фотоблица. Ариана испуганно взглянула на Манфреда.
— Что это?
— Ничего особенного. Просто нас сфотографировали.
На подобных балах всегда полно фотографов, делавших снимки дам и кавалеров. Потом эти фотографии появлялись в газетах, украшали собой стены офицерских клубов, многие посылали их родственникам.
— Тебе это не нравится, Ариана?
Манфред расстроился. Еще полгода назад он пришел бы в ужас от мысли, что его сфотографируют на балу с женщиной, но сейчас все изменилось — он хотел, чтобы их фотографию видели все, чтобы ее напечатали в газете. Тогда его счастье станет еще более осязаемым и реальным. Ариана поняла, о чем он думает, и с улыбкой кивнула:
— Конечно, я не против. Просто он застал меня врасплох. Нам потом пришлют фотографии?
Получив подтверждение, она заулыбалась.
Они провели в Опере больше часа, а затем, взглянув на часы, Манфред шепнул, что пора уходить, и отправился в гардероб за ее пальто. Опера была лишь первым пунктом их праздничного вечера, главные события ожидались впереди.
Манфред хотел, чтобы Ариана перестала бояться мундиров, любопытных взглядов и фотовспышек. На втором балу Ариане будет уделено еще больше внимания. Кроме того, не исключено, что там будет сам фюрер.
У входа в королевский дворец Манфред сразу заметил черный «Мерседес 500-К» — личный автомобиль Гитлера.
Все вокруг было оцеплено охранниками, а бывший тронный зал империи сиял позолотой и блеском зеркал. Манфред почувствовал, как Ариана судорожно сжала его руку. Он посмотрел на нее с нежной улыбкой. Последовали официальные представления. Манфред и его невеста должны были представиться всем многочисленным генералам с их женами и любовницами. Ариана церемонно наклоняла голову, грациозно протягивала руку, и сердце Манфреда преисполнялось гордостью и любовью. Встретила Ариана и старого знакомого — генерала Риттера. Плотоядно вцепившись в ее тонкие пальцы, он воскликнул:
— Фрейлейн фон Готхард? Какой приятный сюрприз! Риттер недовольно покосился на Манфреда:
— Здравствуйте, обер-лейтенант.
Фон Трипп щелкнул каблуками и поклонился.
— Не желаете ли, фрейлейн, почтить своим присутствием ужин, который я устраиваю у себя дома?
«У себя дома» — какая наглость! Манфред увидел, что глаза Арианы вспыхнули гневом, и слегка сжал ее левую руку.
Как бы ненароком он дал генералу увидеть у нее на пальце кольцо с бриллиантом.
— Мне очень жаль, господин генерал, — вкрадчиво произнес фон Трипп, — но я и моя невеста уже приглашены.
Может быть, как-нибудь в другой раз? — добавил он с готовностью.
— Разумеется, разумеется, — промямлил Риттер. — Так вы говорите, что фрейлейн ваша невеста?
Хотя вопрос был задан Манфреду, генерал продолжал пожирать глазами Ариану. Она сделала вид, что не замечает этого, но внутренне поежилась — Риттер буквально раздевал ее глазами.
Вежливым, но холодным тоном она ответила, глядя Риттеру прямо в глаза:
— Да, генерал. Мы обручены.
— Поздравляю, — кисло буркнул генерал. — Ваш отец, фрейлейн, был бы счастлив.
«Еще большее удовольствие ему доставило бы известие о том, что вы поселились у него в доме, дорогой генерал, — мысленно ответила ему Ариана. — Мерзкий старик!» С каким удовольствием она влепила бы пощечину этому гнусному типу! Но на лице ее по-прежнему играла спокойная улыбка.
— Поздравляю, поздравляю, — повторил генерал.
Манфред поклонился, Ариана тоже с достоинством наклонила голову, после чего они двинулись дальше.
— По-моему, получилось недурно, — шепнула Ариана с улыбкой.
— Да, беседа проведена неплохо.
Манфреду стало весело, и еще он чувствовал, что безумно влюблен в свою невесту. Оказывается, выводить ее в свет — истинное наслаждение.
— Тебе весело, Ариана? — с беспокойством спросил Манфред, и по его глазам она поняла, как он ею гордится.
— Да, мне хорошо, — радостно ответила она.
— Отлично. Значит, в понедельник отправляемся по магазинам.
— По магазинам? Зачем? Ты мне и так подарил сегодня три платья, пальто, ожере-1ье, туфли, обручальное кольцо! — начала она перечислять, загибая пальцы.
— Это не имеет значения, фрейлейн. Пора нам с вами переходить к активному образу жизни.
Едва он договорил, в зале воцарилась странная тишина, и почти сразу же издали донеслись разрывы бомб. Даже и рождественскую ночь полна не желала оставлять город в покое. Опять будут уничтожены дома, памятники архитектуры, погибнут чьи-то дети. Но налет продолжался недолго — они даже не успели спуститься в подвальное бомбоубежище, оркестр не перестал играть. Все сделали вид, что ничего особенного не произошло — Рождество как Рождество. Но совсем недавно под бомбами погиб Большой драматический театр, каждый день великолепные здания и церкви превращались в груды обломков. Вот уже почти год большинство берлинцев ложились в постель не раздеваясь. Ночью у их кроватей стояли наготове чемоданы с самым необходимым.