Страница 18 из 23
Кирюша вошел в славу. Он отчитывал больных, лечил детей от бессонницы, но, несмотря на все свое благочестие, не мог спастись от сетей лукавого, который хочет уловить всякого блаженного человека. Посещая одну набожную портниху, Кирюша влюбился в ее мастерицу. Денег у него было много, он взял ее от хозяйки и открыл ей магазин; но она, как только выманила у него весь капитал тотчас выгнала его вон, а сама вышла замуж. Репутация Кирюши была потеряна; он стал загуливать, но потом снова поправился и теперь говорят, он один из известных в Москве старьевщиков-кулаков.
Никанор
Отпущенник помещика Викулина, по имени Никанор, ловкий малый, жил себе уединенно в Воронеже на Богоявленской горе. Присмотревшись к толпам отовсюду стекавшихся богомольцев, для поклонения вновь открытым мощам св. Митрофания, и крепко соблазнившись возможностию набрать трудовых чужих грошей, Никанор облекается в черную власяницу, отращает себе бороду и волосы, и превращается таким образом в отца Никанора. В этом новом чине он сначала терся около простосердечных пришельцев — мужичков и баб; потом, приискав себе ловких пидбрихачей, вдруг скрылся; затем разнесся слух, что Никанор затворился и жаждущим прорицает будущее. Для этой новой профессии он придумал следующую приличную обстановку: избрал себе тесную келью, в которой устроил уставленную сверху донизу иконами божницу с неугасимыми лампадами и свечами, а посреди комнаты поставил черный гроб, вмещавший в себе последние атрибуты жизни — покрывало, свечи и ладан. В этой-то светлице — конечно, только лишь в присутствии посторонних, падал он ниц и молился. Усердные глашатаи зазывали богомольцев — удостоиться чести побывать у затворника Никанора. Толпами валил темный и невидущий люд в открытую западню с посильными приношениями. Никанор, ничем не стесняясь, благословлял посетителей и врал все, что мог. Удавшаяся спекуляция и жажда славы, соединенной с богатыми дарами, довели его вот до чего: в келье, посредством проверченной в потолке дыры, стал слышаться глас свыше, отпущающий грехи лежащим на полу в покаянном смирении! бабам. Но, к счастью, глас этот, при всей своей мягкости, достиг до слуха полиции, и отец Никанор, изгнанный из затвора, женился на дочери лесного сторожа в даче купца A-на. Дальнейшая судьба этого проказника окончилась ссылкою в Сибирь за какие-то новые деяния.
Антонушка
Небольшого роста, с редкой седенькой бородкой, в серой свитке, пожилых лет, от природы не имевший рассудка, простой мужик одной из близлежащих к Задонску деревень — Антонушка имел постоянное пребывание в этом городе и славился там как юродивый прорицатель и чудотворец. Многие приходили и приезжали к Антонушке в Задонск из других уездов с больными детьми просить исцеления. Так Усманского уезда, села Чамлыка мещанка, Елена Васильевна Солодовникова, у малолетнего сына которой поражены были неизлечимым недугом ноги, ходила с ним в Задонск к Антонушке. Пришедши к нему в комнату, мать больного поднесла ребенка и просила совета, чем лечить его. Антонушка поплевал на ноги больного, потер их своими слюнями и сказал: — теперь будет здоров. Разумеется, предсказание не исполнилось. Из всех городов Воронежской губернии ни один не находится в таком близком общении с губернским, как Задонск. Жители Воронежа всех сословий, полов и возрастов, часто посещая Задонский монастырь, сведали и об Антонушке. По свойству ли человеческой натуры, жаждущей узнать о своей будущей судьбе, или просто вследствие особенного сочувствия в некоторых личностях к пустосвятству, — бессвязным и бессмысленным лаконическим фразам Антонушки, общество, преимущественно женщин, придало таинственный, духовный смысл пророчества. Антонушка до того пошел в ход, что в Воронеже ощущалась потребность присутствия его на продолжительное время. Одна сметливая ханжа взялась доставлять по временам обществу это псевдо-духовное наслаждение; она дала у себя в доме постоянный приют приезжавшему из Задонска Антонушке, развозила его повсюду, принимала посетителей и, собирая обильную дань во имя Антонушки, поделилась кое-чем с приезжавшими в Воронеж его родными. Худощавый и слабосильный от природы, Антонушка был совершенный ребенок; при полном отсутствии рассудка, он редко говорил; если же проговаривал иногда два-три слова, то уже твердил их несколько раз безостановочно. Вот образчик пророчеств Антонушки, сообщенный одним из членов семейства, в котором совершались следующие факты. В 183… году семейство богатого и уважаемого в городе купца Н. Н. С-ва пожелало благодатного присутствия Антонушки, за которым послали экипаж. Молодые члены семейства и особенно сыновья г. С-ва, учившиеся в то время в гимназии, желали видеть Антонушку просто из любопытства; но старички и старушки ждали его с полным убеждением в его святости и потому некоторые их них во все время ожидания, затворившись, усердно клали земные поклоны, прося Господа о том, чтобы Он сподобил достойно встретить лжепророка. После этого когда раздался крик: «едет, едет!» все вышли на крыльцо, ссадили желанного гостя с пролеток, как дитя, и с благоговением ввели его под руки в комнату. Антонушка был в старом армяке, в шапке и рукавицах. Посредине комнаты встретила его почтенная старушка, глава семейства; она с подобающею честью протянула к нему сложенные одна на другую руки, приклонила голову и сказала: «Благословите, Антонушка!» Между тем Антонушка, едва переступив порог, начал повторять: Чи собаки брешуть? Чи собаки брешуть? Просившую благословения старушку, не снимая рукавиц, он слегка ударил по щеке; сконфуженная неожиданной выходкой дурачка, она отвернулась в сторону, потерла щеку и в утешение себе сказала: хорошо, что еще не дерется! Затем посадили Антонушку на переднее место под образа. Члены семейства желая каждый услышать предсказание о будущем, выходили поодиночке из другой комнаты и показывались Антонушке. При входе одного из сыновей г. С-ва, он начал повторять: паромы плывуть… паромы плывуть… Вышла девушка, Антон заговорил: Чи дивка без котов пришла? Чи дивка без котов пришла? При появлении другой он сказал: вари кулешу, вари кулешу. Купцу Ш-ну, родственнику А-ва, Антон прорек: Чи мене на поселенье сошлютъ? Чи мене на поселенье сошлютъ? Антонушку почествовали чем Бог послал и отвезли восвояси. Вот полный акт его предсказания, приезда, и отъезда, сопровождавшихся толпою народа, собравшегося у ворот С-ва. В другой раз едва привезли Антонушку на двор, он расплакался, как дитя, и не хотел сойти с пролеток; его насильно втащили в комнату, но он вырвался и побежал к воротам, которые оказались затворенными; он бросился в подворотню, но один из сыновей г. С-ва схватил его за ноги и втащил обратно на двор. Начали ублажать Антонушку как ребенка: уговаривали, катали по двору на пролетке, но ничто не помогало: он рвался и плакал. Послали наконец за его опекуншей, которая, покатавшись с ним по двору, взошла в комнату и с таинственным благоговением объявила, что Антонушка не расположен сегодня говорить; с тем и увезли его домой. Мы сами, в ранние годы нашей юности, видали его в Задонском монастыре. Как теперь, представляется нам фигура этого старичка с всклоченными волосами, в сером, низко подпоясанном кафтанишке, с каменьями и всякой дрянью за пазухой. Вот он сходит с церковной паперти, его окружает толпа женщин и детей всех сословий и с благоговением целует его грязные руки. Антонушка умер в Задонске и погребен в тамошнем монастыре. Рассказывают, что в день погребения в руках его — неизвестно откуда — явился запечатанный пакет с надписью: на погребение Антонушки; в пакете найдено 300 руб. Ловкие люди обратили и этот простой случай в чудо, вероятно для того, чтобы пробавляться кое-чем в память Антонушки.
Кирюша
Крестьянин одного из торговых сел Борисоглебского уезда, в полном уме и здравой памяти, сбросил с головы шапку, разулся, остригся гладко под гребенку, обрил бороду, нарядился в демикутоновое черное полукафтанье, опоясался ремнем и в таком виде явился в стогнах города Воронежа. Это был пророк двух губернских городов Воронежа и Тулы — знаменитый мнимо-блаженный Кирюша. Остриженный и обритый, он во всякое время года ходил босой, без; шапки, в легком полукафтанье; в правой руке его постоянно имелся жезл с привязанным на конце букетом свежих цветов; палка эта была внутри пустая, наполненная свинцом, что придавало ей особенную тяжесть; букет цветов имел он постоянно свежий, даже и зимою, чем конечно обязан был своим почитателям прекрасного пола. Свежее, румяное лицо Кирюши цвело здоровьем; чтобы искуснее обморочить почтенную публику, он притворился немым, и при появлении в Воронеже более года не говорил ни слова. Но когда, по соображению его, настало время окончательно дурачить суеверов, то он заговорил. Конечно, эта выходка всех поразила: заговорил, так уж неспроста! Кирюша в свою очередь тоже смекнул, чего от него ожидают. Несколько удачно сказанных по известным обстоятельствам фраз доставили Кирюше громкую славу пророка и открыли ему двери богатых домов Воронежа, где он пользовался всевозможными даяниями и разъезжал в богатых экипажах. Преимущественно баловало Кирюшу купечество. Одно время жил он с год в доме почетных граждан А-х; в нижнем этаже ему была отведена особая комната. Зная, что все домашние от прислуги до хозяев жадно следят за каждым его движением, Кирюша вел себя осторожно. Каждый вечер он затворялся в комнате и усердно клал земные поклоны. Любопытные с самого начала вечера смотрели на его занятия в дверную скважину, и блаженный, чтобы отвязаться от докучливого любопытства, поражал иногда следующим нечаянным возгласом: «знаю, знаю, что вы на меня смотрите!..» Публика, внутренне укоряя себя в грешном любопытстве, крестилась и со страхом расходилась по своим местам. Один только человек в доме А-х не стеснялся пророческими возгласами, прилежней и дольше всех наблюдал за Кирюшей по ночам и не остался от того в накладе. Это был кучер Николай. Вероятно, подсмотрев когда-нибудь попоздней, что Кирюша, после богомолья имел привычку пересчитывать свою выручку, он добрался как-то до нее и потянул весь капитал псевдо-пророка. В одну полночь, когда кучер Николай не находил уже ничего любопытного в надзоре за Кирюшей, последний поднял страшный гвалт в доме; все проснулись и сбежались на крик. Кирюша бесновался и чуть не лез на стену; но о деньгах ни полслова. «Пустите меня вон отсюда!, кричал он неистово: не хочу больше здесь оставаться…» После уже узнали от него же о проделке кучера Николая. Нередко, соскучившись в Воронеже, Кирюша отправлялся в Тулу, где и имел постоянное пребывание в доме богатого купца Д-на; там отводилась ему особая комната, которая и носила название Кирюшиной. В Туле он пользовался не меньшею популярностию, как и в Воронеже. В тот год, когда в Туле был большой пожар, Кирюша, перед отходом своим в Воронеж, был в доме известного купца М-ва: посмотревши в окна, он указал на город и проговорил: скоро скоро будет большая суета… все будет чисто… Спустя немного времени по уходе Кирюши из Тулы, город сгорел; слава лжепророка утвердилась еще прочнее. Но не одна Тула платила дань суеверного поклонения воронежскому лжепророку: Москва также почтила его в лице богатой княгини N. Приезжая в Воронеж на богомолье, г-жа N познакомилась с пророком и уже не могла с ним расстаться, она увезла его с собою в Москву, отвела ему в своем доме особую комнату, которая постоянно вся была убрана цветами. По воле Кирюши всякая отцветшая плошка тотчас же выносилась садовником вон и заменялась новою, цветущею. Так блаженствовал Кирюша целый год. Наконец совесть заговорила в нем; постыдное ремесло лжепророка надоело ему; и вот он, превратившись опять в крестьянина, обулся, отпустил волосы и бороду, надел серый армяк и шапку и отправился на родину. Теперь живет он в одном из торговых сел Борисоглебского уезда, где сделал на свой счет иконостас для сельской церкви; имеет свой дом с хорошим садом и занимается хозяйством. 29 октября 1860 года Кирилл, проездом через Воронеж в Тулу, по старой памяти, был в гостях у почет, гражд. А-ва, где когда-то он постоянно жил. За чаем, на вопрос хозяина — приходит ли ему когда-нибудь охота блажить по-прежнему?… он простодушно отвечал: Нет! подурачился, да и будет… Замечательно, что, по словам А-ва, из бывшего лжепророка вышел хороший цветовод.