Я - истребитель-3

Меня заставили писать, указав все, что со мной произошло рапортом, чем я и занимался. Уже восьмой листок откладывал с грифом совершенно секретно. Так как ни батя, ни дядька, ни тем более Степка в местных войсках не служили и юридически не были гражданами СССР, то рассказывали они устно. Я тоже пару раз отметился, когда ловил на не точностях.

— Ты закончил? — поинтересовался у меня Архипов, когда в землянке наступила, можно сказать, усталая тишина.

— Еще нет, — отмахнулся я: — Кстати, у меня последний лист, бумага заканчивается.

— Сейчас принесут. Давайте прервемся и поужинаем, а то, честно говоря, я только позавтракать перед вылетом успел, — предложил порученец.

Мы были не против, так что когда накрыли ужин, мы не выходили из землянки, всего по пару раз в домик раздумий, то приступили к этому таинству поедания пищи.

— Значит груз, вы спрятали? — задумчиво поинтересовался подполковник, отодвинув пустую тарелку из-под второго и, беря кружку с чаем.

— Да. Место надежное, схрон тщательно замаскирован, — кинул дядька, отпив чая.

— Там рядом удобная площадка для посадки, я пробежался, кочек нет, шасси не поломаем, — влез я.

— То есть можно отправить самолет за грузом? — задумался Архипов.

— Можно, только… — я на секунду задумался и объяснил свои мысли: — Мне тут вот что в голову пришло, пока рапорт писал. Думаю, полковник Суворов пойдет именно к схрону.

— Почему? — заинтересованно спросил Архипов.

Встав я пододвинул ближе карту, она лежала рядом, когда я писал рапорт. И я изредка заглядывал туда формируя свою мысль.

— Вот смотрите. Вот тут электростанция, тут площадка. По моему мнению в сторону передовой полковник не пойдет, потому как немцы их будут ждать именно с этой стороны. Они сейчас опытные так что посты выставят со всех сторон, но ожидать будут именно со стороны фронта. Мы так уже делали, когда ушли на катере в противоположную сторону к границе, а когда отметились на мосту, то повернули уже в сторону фронта. Это дало нам возможность без проблем двигаться к передовой, оставив противника искать нас у границы.

— Интересная мысль, ты думаешь, они направились сюда? — указал место на карте, подполковник. Дядька с отцом, с интересом меня слышали, и одобрительно кивали. Видимо были со мной согласны.

— Я тут подумал, они в данный момент могут быть в этих трех местах, — взяв карандаш, я начертил три соприкасающихся круга, продолжив: — Первый маршрут по реке, но это надо какое везение иметь, чтобы там оказалось какое-нибудь транспортное средство? Так что этот вариант отхода я отклонил как мало вариантный.

Я зачеркнул один из кругов.

— Значит, ты думаешь, они где-то здесь? — ткнул в два оставшихся круга порученец.

— Да, — уверенно кивнул я: — Они на технике. И должны уже быть далеко от места боя. Там везде посты, и думаю, в радиосообщениях в этих районах должны проскальзывать какие-то упоминания.

— Я дам приказ на прослушку эфира, может действительно что-то уловят.

— Не требуется, — остановил я его: — После посадки я отдал приказ в оперативный отдел штаба корпуса, слухачи уже работают и расшифровывают все сообщения из района нашего бегства.

Через полчаса по приказу Архипова принесли сводку переговоров в нужных районах.

— Только что прошло сообщение. В квадрате шестнадцать-ноль восемь обнаружена и захвачена группа русских диверсантов, — изучив сообщение, глухо сказал Архипов.

Мы посмотрели на один из обведенных кругов, названный район находился там.

— Завтра утром, я отправляю самолет за грузом, медлить нельзя, — достаточно жестким голосом сообщил Архипов.

— Я тоже лечу, — и тут же пояснил возмущенно открывшему рот порученцу: — Если они будут искать площадку, кружа вокруг, то привлекут внимание. Я знаю, где можно сесть и сделать это сходу. Время выиграем, чтобы выкопать груз.

— Мне нужно получить разрешения, — согласно кивнув, ответил Архипов.

Получение разрешения затянулось до самой ночи, и даже когда совсем стемнело, Архипов продолжал разговаривать и что-то объяснять по телефону.

Когда он к нам вернулся, то был донельзя удивленный.

— Товарищ Берия не мог решить эту проблему, в не его компетенции, пришлось выходить на Верховного. Вам, товарищ Суворов, разрешен вылет на территорию противника, с предупреждением, что это в последний раз, когда вы пересечете линию фронта. Вы направляетесь в Центр Боевой Подготовки заместителем командира по летному пилотажу. Дальше, уже вам товарищи офицеры, — он повернулся к отцу и дядьке, внимательно слушавшим его: — Немедленный вылет в Москву, самолет уже готовиться. Вас ожидают в Кремле.

— А я? — несколько растерянно поинтересовался Степка.

— Как сказал, товарищ Суворов, вы неплохой пилотажник. Вы так же отправляетесь в Центр, на должность младшего инструктора. Только перед получением звания младший лейтенант, минимально возможного для инструктора, и значка пилота, нужно будет сдать зачеты и нормативы. Про летные, я уже и не говорю.

— Хорошо, — кивнул Степка, но потом встрепенулся: — А как же война, бои? Меня не отправят на фронт?

— Носителя подобной информации? — иронично приподнял бровь Архипов. Степка насупился, лелеемые им планы показать себя на передовой рассыпались карточным домиком. Меня перепрыгнуть мечтал.

— В тылу тоже фронт, нужно готовить хороших летчиков, чтобы они не погибали зазря.

— А товарищ подполковник говорил, что все инструкторы два месяца в год проводят на фронте, подтверждают свои умения в боевой обстановке, чтобы не терять квалификацию, — снова влез Степка.

— Знаю про это, более того один из инструкторов за эти два месяца умудрился сбить восемнадцать самолётов противника, за что получил Золотую Звезду Героя. Сейчас он имеет на своем счету более тридцати сбитых. Подобное есть в практике Центра, но вас обоих это конечно не касается. Никакого фронта вы больше не увидите — это распоряжение самого товарища Сталина.

Теперь уже мы вдвоем насупились. Я тоже не терял надежды оказаться на фронте.

— Товарищ подполковник, попрошу до моего прибытия поселить родственников на моей квартире, — попросил я. Про Степку даже разговора не заводил, понимая, что его дом в ближайшее время это Центр.

— Это исключено. Первое время они будут жить в закрытой гостинице наркомата. Для чего, думаю объяснять не надо.

Самолет уже выгнали на взлетную полосу. Поэтому мы стали прощаться, хоть и на короткое время, но все же.

— Я вас найду при возращении, — крикнул я, когда они по лесенке залезали в салон самолета. Привезли так же Рябинина, и осторожно, стараясь не потревожить рану, помогли ему взобраться внутрь самолёта.

Заметив, что кто-то машет мне рукой за одним из иллюминаторов, ответил. Самолет взревел моторами, и стал разгоняться. Мы с Архиповым и стояли под деревьями и наблюдали за огнями взлетающего транспортника. Люди подполковника улетели вместе с моими спутниками, так что мы стояли вдвоем. Только местный особист топтался неподалёку. Мешки с нашими вещами были загружены в самолет, так что мы избавили его от обеспечения охраны, чему он был явно рад.

— Да не расстраивайся ты так. Через два-три дня увидишься с ними, — хлопнул меня по плечу Архипов.

— Так-то оно так, только все равно тяжело. Не чужие люди, — вздохнул я.

— Самолет к вылету готовиться. Полетишь ты и группа осназа из пятнадцати бойцов. Командир майор Славич. Группа прибудет сюда ночью, перед взлетом и познакомитесь. Вылет в два часа утра, через четыре часа. Так что иди, выспись, чувствую завтра будет тяжелый день. А я пока в штаб корпуса, там оперативный отдел разрабатывает операцию отвлечения внимания.

— Хорошо, — согласно кивнул я. Направившись было за местным особистом, остановился и, повернувшись поинтересовался у Архипова: — Как же вы смоли уговорить, товарища Сталина разрешить мне отправиться в этот вылет?

— Я не уговаривал его разрешать, скорее убеждал, что тебе нельзя лететь, — пояснил он.