Я - истребитель-3

— Вылетели затемно, смысл сейчас? Значит, над целью будут ночью. Стемнеет через час, получается куда-то в Германию, ну накрайняк в Польшу.

— Понятно.

— Раз… два… семь… одиннадцать… Пять звеньев.

— Почти две эскадрильи, — пробормотал Степка: — Почему не полк отправили?

— А это и есть полк. Не забывай поставки новой техник для замены выбывшей в боях, да и летного состава тоже, не так быстро как тебе кажется. Бывает в полку и десять машин. Этот еще достаточно боеспособный полк.

— Тебе виднее.

— Почему виднее, я просто знаю. Пошли, надо затемно уйти подальше.

Буквально в двухстах метрах дальше мы обнаружили обломки самолета.

— Чей? — жадно спросил Степка.

Судя по тому, как он быстро стал протискиваться в салон, пока все не осмотрит не успокоиться. Турист.

— Да наш. ТБ-три. Давно лежит, с сорок первого не меньше. Вон уже зарос весь.

Я обошел и осмотрел смятую кабину. Судя по зарастающей просеке его сажали.

— Кабина всмятку, тел нет, — слышался изнутри Степка.

— Один снаружи, вернее костяк. Кобура пустая, документов нет. Кто-то тут до нас побывал, — ответил я вставая, у моих ног лежал скелет в летной форме.

Подошедший сзади Стёпка, наклонился и отодвинул ворот комбинезона. На истлевшей гимнастерке сверкали рубинами лейтенантские кубари.

— Младший лейтенант… Кто это его так?

— Звери, насекомые… — ответил я рассеянно, — пошли, у нас не осталось времени. Смотри, как быстро темнеет. Нужно к реке идти, там и еды добудем, а если повезет то и лодку.

— Идем… Ха, все-таки не зря мы сюда провалились.

— Почему?

— А ты представь, как мы тут появляемся со всеми вещами?

— Там две лодки, дернешь за веревочку, в секунду надуются. Но ты прав нужно лодку найти, с нее удобно груз поднимать, только хорошую, плоскодонку, чтобы по болотам на ней можно ходить было.

Мы повернули и направились параллельно болоту, я знал, что дальше в него вливается река, и есть несколько прибрежных деревень.

До темноты мы понятное дело не успели, стремительно стемнело, и нам пришлось искать место для ночлега. Идти ночью в лесу опасно, можно в темноте свалиться в овраг или наткнуться на ветку.

Разбудили меня близкие голоса, почти сразу почувствовал прикосновение к плечу. Осторожно открыв глаз, увидел сонного Степана, который приложив палец к губам, глазами показал куда-то мне за спину.

— Кто? — одними губами спросил я, приготавливая оружие к бою.

— Не знаю, сам только проснулся, — так же тихо ответил он мне. «Беретта» уже была у него в руке.

Место для ночевки мы выбрали в ельнике, с трудом наломав лапника, и сделав подстилку, устало свалились на импровизированную постель. Сил хватило только чтобы пожелать друг другу спокойно ночи. О часовом даже речи не шло. Во-первых, устали. Во-вторых, лежанка была под большой елкой. Ее лапы-ветви в виде шатра скрывали нас от чужих глаз. В-третьих, да кто тут ходит? Выяснилось, ходили.

— Тихо не шуми, ждем, когда они уйдут. Мы не знаем, кто это и сколько их, — велел я.

Степан молча кивнул, неровно поглаживая затворную раму пистолета. Положив свою руку поверх его, молча отрицательно покачал головой.

Мы были хоть и близко от беседовавших, но разобраться на каком языке идет разговор не могли, различимы были только интонации. Судя по ним, кто-то перекидывался ленивыми фразами, второго было плохо слышно, он просто поддакивал, больше говорил первый.

Все стихло через час, разговор прервался, всхрапнула лошадь, и послышался скрип несмазанного тележного колеса.

— Деревенские? — спросил Степка, как только все звуки стихли.

— У немцев тоже лошади есть и телеги, — отрицательно покачав головой, ответил я: — Стихло, выбираемся.

Оказалось, край ельника упирался в большую поляну, которую пересекала дорога.

— Что они тут делали то?

— Я кажется понял. Смотри тут яичная скорлупа и разные огрызки, завтракали… — сглотнув наполнившую рот слюну, с чувством добавил: — Сволочи!

— Есть охота, — как будто вторя его словам, желудок Степана громко подал голос.

— Давай за ними, может, выведут к людям?

Догнали мы телегу быстро, при первом же взгляде все сомнения развеялись, мышиного цвета форма, винтовки за плечами. Это были немцы. Следовали мы за ними в отдалении, метрах в двадцати от дороги, параллельно.

— Ну что будем делать? — тихо спросил Степка, голодными глазами глядя на мешки, лежавшие в телеге. Один из мешков шевелился и похрюкивал.

— Это интенданты, видишь знаки на погонах? Нужно посмотреть куда они нас выведут.

— Жрать охота, — уже сердито прошептал Степка.

Мы немного отстали, все равно скрип оси было хорошо слышно.

— Как сказал один наш генерал. На войне наших солдат можно не кормить, они сами добудут еду нападая на продовольственные колонны противника, это обеспечит наше преимущество.

— Умный он больно.

Через час тыловики выехали из леса, дальше преследование они могли заметить, местность хоть и порезанная оврагами все равно была открытая, поэтому проводив их голодными взглядами, мы углубились обратно в лес.

— Слушай, тебя же учили в этом Центре как выживать в лесу? — встрепенулся Степка.

— Ну учили. Ты же не будешь сейчас дождевых червей есть и сыроежек?

— Не буду. Куда сейчас?

— К реке, я говорил же. Иди за мной.

Путь к реке можно было выложить целой эпопеей, одно только пересечение открытого пространства вылилось в долгое приключение.

Вышли мы к реке ближе к обеду. Забавно двигая носом, Степка к чему-то принюхивался.

— Ты чего?

— Рыбой пахнет… копченой.

Принюхавшись, я тоже уловил с запах копчения.

— Вверх по течению, — сразу определил я.

Голод не тетка мы углубились в заросли ивняка растущего по берегу речки.

— Когда нормальная дорога будет? Тут не вокруг смотришь, а куда ногу поставить чтобы не сломать, — пробурчал Степка, след в след двигаясь за мной.

Забрались мы действительно в бурелом, зачастую приходилось протискиваться между тонких стволов ив, но зато никого не встретили.

— Тихо, кажется впереди просвет.

— Смотри, те тыловики давешние, — кивнул я на отъезжавшую телегу, рядом шагали двое знакомых немцев. Битюг был тот же, с пятном на правой бабке.

— Мешков у них больше стало, заметил?

— Угу, думаю они продовольствие этим привезли, а обратно копченную рыбу забрали. Судя по количеству немцев рейс у них раз в неделю. Смекаешь?

— Думаешь их неделю никто не хватиться? — задумался Степка.

— Антенны не вижу, столбов с проводами тоже. Думаю, они тревожный сигнал ракетами подают. Что на счет катерка скажешь?

Лежали мы на высоком берегу, в трех метрах от нас несла свои воды безымянная речка, впереди на открытом пространстве стояло несколько строений. У воды небольшой причал с низко сидящим катером. Судя по флагу со свастикой и пулемёту на носу, использовался он как патрульный. Рядом на берегу сушилось пара плоскодонок. Рядом с причалом на бревне сидел пожилой немец в галифе, былой рубашке и при подтяжках, босые ноги он купал в пробегающей мимо речке. Монотонно работая ножом, немец чистил рыбу, бросая готовую в лежавший рядом таз. Три строения, одна хата явно жилая, другие для живности. У небольшого холма, где у землянке-коптильни сушились сети, стоял еще один немец в одних штанах и наблюдал в бинокль за излучиной реки. Немцев было семеро, мы посчитали их, когда они провожали тыловиков. Трое успели сесть в одну из лодок, и ушли за излучину за которой наблюдал немец с биноклем. Осталось четверо. Один с ножом у реки второй с биноклем, третий ушел в коптильню, а четвертый возился в хате.

— Клевый катер, заметил у него мотор поднимается? Можно на скорости проскакивать труднопроходимые участки. Для болот создан.

— Думаешь? — с сомнением спросил я.

— Мы гонки на болотах устраивали. В Луизиане, когда гостили у родственников в Орлеане. Я там на разные моторки насмотрелся, знаю что говорю.