Глубокий Эдди

– Мою сумку просканировали на таможне, – возразил Эдди. – Я, честное слово, чист. Через таможню я пулей пролетел.

– Миллион туристов прибыл в Дюссельдорф на эти выходные. – Сардинка коротко и саркастически рассмеялась. – Здесь же будет Переворот. Вы думаете, на таможне вас досматривали всерьез? Поверьте, Эдвард, ваши вещи и не думали досматривать по-настоящему.

– Звучит угрожающе.

– Настоящий досмотр требует уйму времени. Некоторые устройства совсем крохотные, то, что вплетается в ткань одежды, приклеивается к коже... – Сардинка пожала плечами. – Я люблю, чтобы у меня было время в запасе. Я заплачу вам за время. Вам нужны деньги, Эдвард?

– Нет, – удивленно ответил Эдди. – Я хочу сказать, ну да. Разумеется, мне нужны деньги, кому они не нужны?

Но у меня дорожные чеки и кредитная карточка от моей эхи. От ЭКоВоГСа.

Она внимательно оглядела его, нацелив ему в лицо специфик:

– Кто такой Эковогс?

– Эха компьютерного восприятия гражданских свобод, – объяснил Эдди. – Отделение Чаттануга.

– Понятно. Английское сокращение. – Сардинка нахмурилась. – Ненавижу сокращения... Эдвард, я заплачу вам сорок экю наличными за то, что вы положите свою сумку в камеру хранения, а вместо нее возьмете вот эту.

– Продано, – отозвался Эдди. – Где деньги?

Сардинка протянула ему четыре потертые банкноты с голограммой. Эдди запихал наличку в карман, потом открыл собственную дорожную сумку и достал оттуда повидавшую виды книгу в жестком картонном переплете – «Масса и власть» Элиаса Канетти.

– Так, легкое чтиво, – неубедительно объяснил он.

– Дайте мне посмотреть книгу, – настояла на своем Сардинка. Она быстро пролистнула ее, просканировала страницы полосатыми кончиками пальцев, согнула переплет и проверила корешок, предположительно на предмет запрятанных в нем бритв, отравленных игл или полосок взрывчатого пластилина. – Контрабандный ввоз данных, – кисло заключила она, возвращая ему книгу.

– Тем ЭКоВоГС и дышит. – Эдди подмигнул ей поверх специфика.

Он убрал книгу в серую гостиничную сумку и застегнул молнию. Потом закинул свою дорожную сумку в ячейку, захлопнул дверцу и вынул ключ с номерком.

– Дайте мне ключ, – сказала Сардинка.

– Зачем?

– Вы можете вернуться и открыть ячейку. Если ключ будет у меня, это намного снизит риск нарушения безопасности.

– Не выйдет. – Эдди нахмурился. – Забудьте об этом.

– Десять экю, – предложила она.

– М-м-м-м...

– Пятнадцать.

– О'кей, пусть будет по-вашему. – Эдди отдал ей ключ. – Не потеряйте.

Без улыбки Сардинка опустила ключик в закрывающийся на молнию карман на рукаве своего плаща:

– Я никогда ничего не теряю.

Она открыла бумажник.

Кивнув, Эдди убрал десятку и пять бумажек по одному экю. На десятке был голопортрет Рене Декарта, глубокий, похоже, был мужик и выглядел донельзя французом и рационалистом.

Эдди решил, что пока его дела идут неплохо. Если уж на то пошло, в дорожной сумке не было ничего остро необходимого: нижнее белье, билеты, визитные карточки, рубашки, галстук, подтяжки, запасная пара обуви, зубная щетка, аспирин, растворимый кофе, нитки с иголками и наушники. И что с того? Она же не предложила ему расстаться со спецификом.

А также он по уши втюрился в свой эскорт. Кодовое имя «Сардинка» вполне ей подходило – она производила впечатление маленькой холодной рыбки из консервной банки. Эдди это казалось извращенно привлекательным.

На деле он считал ее настолько привлекательной, что с трудом мог стоять на месте и дышать нормально. Ему и впрямь нравилось, как она держит свои ручки в полосатых перчатках, ловко по-женски и таинственно по-европейски, но главное – волосы. Длинные, рыжевато-русые и тщательно заплетенные педантичной машиной. Он любил машинные прически у женщин. В НАФТА, похоже, никак не могли уловить эту моду. Косы Сардинки напоминали массу ржавых антикварно-музейных кольчужных звеньев или, быть может, какую-нибудь фантастически сложную железнодорожную развязку. Ее прическа была самая что ни на есть деловая. Не только ни одного волоска не выбивалось из косиц Сардинки, но любая растрепанность была топологически невозможной. Непрошено перед мысленным взором Эдди возникла картина: каково было бы запустить в них пальцы в темноте?

– Я умираю с голоду, – объявил он.

– Тогда мы поедим. – Они двинулись к выходу.

Электрические такси пытались – без особого успеха – остановить все расширяющееся кровотечение туристов.

Сардинка покогтила полосатыми пальцами воздух, потом подправила невидимые меню специфика. Она как будто накладывала злые чары на ближайшую семейную стайку итальянцев, которые отреагировали на это с едва скрытым ужасом.

– Мы можем пройти к городскому автобусу, – сказала она Эдди. – Так будет быстрее.

– Пешком быстрее?

Сардинка стартовала, и Эдди пришлось поспешить, чтобы не отстать от нее.

– Послушайте, Эдвард. Если вы будете следовать моим предложениям относительно вашей безопасности, мы сэкономим время. Если я сэкономлю время, вы заработаете деньги. Если вы заставите меня больше работать, я не буду такой щедрой.

– Да разве я что говорю, – запротестовал Эдди. В ее полицейские ботинки была встроена, судя по всему, какая-то компьютерная рассчитывающая движения стелька, поскольку двигалась она так, словно шагала на пружинах. – Я здесь для того, чтобы встретиться с Культурным Критиком. Аудиенция. Я должен доставить ему кое-что. Вам ведь это известно?

– Книгу?

Эдди приподнял серую гостиничную сумку.

– Ну да... Я приехал в Дюссельдорф для того, чтобы передать европейскому интеллектуалу старую книгу. На деле – вернуть ее ему. Он вроде как дал ее почитать Руководящему Комитету ЭКоВоГСа, а теперь настало время вернуть ее. Каких же это потребует трудов?

– Очевидно, немного, – спокойно ответила Сардинка. – Но во время Переворота всякое может случиться.

Эдди степенно кивнул:

– Перевороты – весьма любопытный феномен. ЭКоВоГС изучает Перевороты. Мы, возможно, подумаем о том, чтобы самим у себя такой закатить.

– Перевороты случаются вовсе не так, Эдди. Переворот нельзя «закатить» или «устроить». – Сардинка помедлила, задумавшись. – Скорее, это Переворот забрасывает человека.