Страница 21 из 43
Иногда уйти от объекта сложнее, чем подобраться к нему, и в данном случае «иногда» значит «почти всегда». Но не в этот раз. И спустя четверть часа я уже подползал к Мишкиной нычке.
С нашим танкистом все было тип-топ, я, перевалив через бугорок, совсем уж было собрался, передохнув пяток минут, двинуть в обратный путь, как мое внимание привлекла армейская легковушка, остановившаяся у моста. Нет, машины по дороге ездили и до этого и весьма мне помогли, отвлекая своим шумом охрану, но эта-то остановилась у поста…
— Миш, дай бинокль! — вполголоса приказал я.
«Так, „кюбель“[29] стандартный, армейский… Вон и „WH“[30] на номере… — рассуждал я про себя, разглядывая машину в оптику. — Так, стоп! А это что за на фиг?» — Из задней части «легкового автомобиля для перевозки личного состава», как пафосно именовали эту колымагу немцы, торчала совсем нештатная антенна радиостанции. Я перевел взгляд на вылезшего из машины немца. Две сотни метров — для хорошего бинокля не расстояние. Я даже выражение его лица и петлицы рассмотрел. И ни то ни другое обычными не были. Выражение лица было слишком властным, а петлицы слишком эсэсовскими! А член данной организации, приехавший на армейской машине, в свете предстоящих событий мог означать только одно — проверку на маршруте!
Первым побуждением было крикнуть «Ура!» и захлопать в ладоши. «Гиммлер все-таки приехал!» — иначе что здесь этот унтерштурмфюрер делает в пять-то часов утра?
Вторым — разузнать, что будет дальше.
Я пару раз беззвучно соединил ладони, а потом шепнул Соколову:
— Ложись! Минут пятнадцать подождем.
По губам читать я не умел, тем более по-немецки, но пантомима была достаточно выразительна: начальник поста — пехотный унтер — докладывал, стоя по стойке смирно, а эсэсовец время от времени задавал короткие вопросы. Наконец, спустя восемь минут, унтерштурмфюрер отдал команду «вольно» и отошел к своей машине. Оттуда ему немедленно протянули микрофон и наушники, и он принялся докладывать, как я догадался, «наверх». Эсэсовский лейтенант уложился в три минуты, а затем, вернув своему подчиненному радиопричиндалы, развил бурную деятельность: повинуясь взмахам его руки, четверо солдат спустились с дорожной насыпи и скрылись в кустах. «Ага, секреты выставили! — догадался я. — Так поздно уже, братцы! Даже если цистерну боржома выдуете — почки все равно тю-тю!» — мы в очередной раз переиграли противника по темпу, так что можно и позлорадствовать.
Еще две пары немцев были отправлены на противоположную от нас сторону дороги. Затем из машины вылез коренастый ганс с петлицами шарфюрера и направился к караульной будке, а «начальник-проверяльник» сел в машину и, сделав всем ручкой, укатил в сторону Минска.
Зуб даю, в кармане у оставшегося у моста унтера лежит какой-нибудь интересный жетончик, вроде тех, которыми мы немцев дурили! И вроде все немцы делают правильно, но, похоже, никому в голову из них не может прийти, что ловушка давно снаряжена, так что шансы наши на успех ох, как неплохи! Теперь только на финишной прямой не споткнуться…
«Двенадцать часов до момента истины осталось, а пока ничего не ясно!» — Фермер отвел взгляд от часов, светящиеся стрелки которых показывали пять минут пятого. Уже много лет Александр относился к своей работе со спокойной уверенностью профессионала, хорошо знающего свое ремесло. Но никогда еще ему не приходилось проводить такую серьезную операцию на свой страх и риск. «Ни прикрытия, ни помощи… Ну да мы хоть и не Александры Невские, но и не пальцем деланы! — Сам того не замечая, подполковник методично выщелкивал патроны из „тэтэшного“ магазина и машинально расставлял их в линию на столе. — Здесь и сейчас все должно быть тип-топ! Если, конечно, немчура лес прочесывать ДО акции не начнет… А вот там, у наших, нам как бы не сложнее придется…»
И Фермер вспомнил, как вчера чекист-грузин шепотом начал буровить что-то на тему того, что песенка, которую Тоха пел, — идеологически не очень выдержанная.
— Ну, арестуй его, коли ты такой джигит! Но когда тебя потом твои же начальники в позу пьющего оленя поставят — не плачь, дорогой! Не поможет! Или ты тоже четыре языка знаешь, пяток откормленных немцев голыми руками завалить можешь и структуру немецкой армии наизусть помнишь? Э? — Было приятно вспомнить, как после этих слов сник Горгорадзе. Но одно дело осадить гэбэшного сержанта, к тому же считающего тебя старшим по званию, и совсем другое — бодаться с зубрами и мастодонтами, повелевающими тысячами таких сержантов и отправляющими врагов к стенке на счет «раз».
«Ничего, есть идеи и на этот счет…» — И Александр, собрав в горсть расставленные на столе пистолетные патроны, принялся снаряжать магазин.
Берлин, Принц-Альбрехтштрассе, дом 8
14 августа 1941 года 13.13.
— Похоже, ваш тезка глупее, чем я думал, Вальтер…
— С чего вы взяли, группенфюрер?
— А вы сами не видите? — раздраженно спросил Мюллер. — Вот это дело — «Медведь»! Это же идиотизм — группа великолепных профи катается где хочет, а они прекратили разработку, — он прочитал по бумаге, — «…в связи с убытием объекта разработки из зоны ответственности германских войск»! — Лицо начальника скривилось, словно его заставляли съесть тарелку лимонов, политых уксусом и посыпанных перцем. — Шелленберг, это не идиотизм? Или вас смущает формулировка? Тогда скажу проще — похоже, он такой же тупоголовый кретин, как его соседи — поляки! Они даже не переслали образцы, — шеф гестапо снова посмотрел в бумаги, — «…шары изготовлены из твердого немагнитного материала желтого и зеленого цветов методом горячей штамповки (видны следы от пресс-форм). Материал изготовления и назначение объектов специалистам не известны. Всего таких шаров обнаружена двадцать одна штука». Что, пару штук в Берлин послать было жалко? На четыре эпизода — один словесный портрет!
— Группенфюрер, я читал эти отчеты, вполне логично, что с тем объемом работы…
— Какого черта, Вальтер? Вы что, ни хрена не видите, кроме своих хитрых игр? Эти русские работают! И делать они это умеют в отличие от ваших утонченных англичан, уж мне поверьте! Не удивлюсь, если завтра они подложат ежа под задницу кому-нибудь вроде быстроногого Гейнца или фон Бока. Сдается мне, не зря они легли на дно…
— Группенфюрер, я считаю, нужно немедленно предупредить группу охраны рейхсфюрера! — в скорости мышления и реакции Шелленберг мог дать фору многим и очень многим своим коллегам.
— Немедленно! И Небе сообщите! Гейдриху я сам сейчас позвоню! Драные тупоголовые свиньи! — И группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции сорвал трубку с телефонного аппарата.
Глава 7
Москва, улица Дзержинского, дом 2
13 августа 1941 года 11.33.
— Ну, товарищ капитан, чем порадуете? — Несмотря на хроническое недосыпание, сегодня Судоплатов себя чувствовал на удивление бодрым и говорил подчеркнуто приветливо, стараясь приободрить вымотанных сотрудников.
Капитан Седов, руководитель группы дешифровальщиков, две недели как приданный в распоряжение Павлу из Разведупра, привычным жестом закрыл папку, лежавшую перед ним на столе, и устало потер красные глаза:
— Очень много работы, товарищ старший майор госбезопасности. Вот только закончили. — И он достал из ящика стола еще одну папку. — Для вас из Главного управления Белоруссии.
Судоплатов протянул руку, собираясь забрать документы.
— Секундочку, Павел Анатольевич. — И капитан снова полез в ящик стола.
«Как всегда, расписаться в получении надо… — почему-то весело подумал старший майор. Капитан уже успел прослыть среди сотрудников законченным педантом, строго соблюдающим все инструкции. — А что ты хотел? Шифровальщики все такие. Жар холодных чисел, математики, безумные гении и одновременно зануды почище иного старого счетовода…» Когда начальник Особой группы поставил роспись в нужной графе, то заметил, что шифровальщик мнется, будто не решаясь задать какой-то вопрос.
29
Сокращение от «кюбельваген» (Kubelwagen), дословно — «автомобиль с ковшеобразными сиденьями», название класса легковых армейских автомобилей в Германии. Ближайший аналог — джип, но кюбельвагены необязательно были полноприводными внедорожниками. Выпускались в сотнях вариантов всеми автомобильными компаниями рейха.
30
Означает принадлежность транспортного средства к сухопутным войскам Германии — вермахту. Машины люфтваффе имели литеры — WL, а Военно-морского флота — WM. Автотранспорт СС маркировался соответствующе — SS. Почти все учреждения Третьего рейха также имели свои номера: ОТ — Организация Тодта, DR — Имперские железные дороги (Deutsche Reichsbahn), RP — Имперская почта (Reichpost), Pol — полиция порядка (орпо).