Страница 64 из 65
— Капитан войск НКВД Каримов и сержант войск НКВД Акмурзин. Опустили-разрядили оружие и ко мне.
Из кустов опустив стволы мосинок и немецкого карабина, выходят братья пограничники (эх доверчивы, а вдруг мы засланьё), ну и я выхожу навстречу, мне-то терять нечего, я ж день сурка многоразовый. По лицам видно пацаны оголодали, да и форма обтерта, грязна и порвана. Знать ребята с самого 22 июня по лесам шастают, и это потом подтвердилось по рассказу сержанта, кстати, а рядовой Никифоров кого- то мне напоминает.
Акмурзин догадливый и уже вытащил три банки консервов и галеты к ним, увидев это богатство пограничная братва, кинулась благодарить нас, я пресек поток благодарности, и приказал есть. Ребята молниеносно разрубали консервы и галеты, и хотели еще, но я не знаю когда в последний раз они ели, да и то, что дали как бы им боком не вышло. Отдохнув полчаска, и убедившись, что пограничные желудки, осилили жрач без особых напрягов, мы тронулись в путь. Во время отдыха я им рассказал о нашей части, и о том, как мы тут оказались, у ребят глаза горели, когда шел рассказ о боях ДОН-16.
Оказывается у ребят действительно, нет ни одного патрона, и криком " хенде хох" они просто нас пугали, думая, что мы немчура. А у нас патроны есть, правда не к мосинке, а к гитлеровскому карабину, но к патронам прилагаются еще два карабина. Вот парни и вооружились, и дальше уже пошли впятером, так и интереснее, и пахана шоблой мочить кайфовее, как гласит народная поговорка.
По пути мы наткнулись на дорогу, правда мы не знали, куда она ведет, и когда мы новым бойцам рассказали примерно, куда мы должны пойти, они подсказали, что нам надо идти вправо. Наша группа пошла параллельно дороге, в двадцати – пятидесяти метрах от дороги, причем само собой с наибольшей осторожностью, и наименьшей скоростью. И я думаю, если попадется небольшая группа немцев, мы должны их атаковать, зачем? Во первых, что бы сплотить наш маленький отряд, затем, что бы пополнить запас продовольствия и боеприпасов, да и проверить наконец, каковы ребята в деле.
И медленно передвигаемся параллельным курсом к дороге, пока тишина, вот вдалеке раздается звук моторов, и мы ложимся на землю, по звуку моторов понимаем, что мы приближающимся не конкуренты, их тупо больше. Как истинные тигры мы пережидаем, более сильного противника, как мимо нас, грохоча, едет колонна из пятнадцати грузовиков и шести мотоциклов, что они везут (или кого) мы конечно не знаем. Конечно, интересно нам очень, но силы неравны и иголкой пушку не прошьешь, пусть едут суки, попутного кола в горбатую спину.
Переждав еще пяток минут, двигаемся за ними, получилось нам с ними по пути, и опять так же не спеша с крейсерской скоростью 4–5 полновесных километра в час, двигаемся вперед, к базе. Спидометров у нас, конечно, нет, и мы понятия не имеем, сколько прошли, и тем более не знаем, сколько осталось. И тут в стороне базы начинается перестрелка, и простенький вывод осенил меня. Колонна прошла по направлению к нашей базе, это раз, колонна я уверен не единственная, это два. Но пятнашка траков по двадцать бойцов это батальон, пусть таких колонн было три или даже шесть, то это один полк. Наши порвут этот полк, да и потери будут, но не кардинальные, так нас с этой стороны не ждут, и мы можем сыграть роль козырной карты, вот только как?
У нас никто, танк не водит, а то в лесу КВ приныкан, вот супер-сюрприз был бы, если, в неожиданный момент, использовать КВ как туза козырного.
— Слышь, бойцы, трактор или танк, кто водить может?
И на тебе в ответ сюрприз!!!
— Я могу, — говорит, мне Никифоров.
— Да ты чо, неожиданно быдловской фразой удивляюсь я, — так все-таки трактор или танк?
— И танк, и трактор товарищ капитан, я до армии на тракториста учился, тут призыв, говорят в танкисты, пойдешь, а все друзья в пограничниках. Ну, не мог я в танкисты, вот и уломал военкома на пограничника, брат у меня летчик, ну и я не должен отставать от него, должен был я стать пограничником.
— А он у тебя случайно, не истребитель, и не зовут ли его Еремеем?
— Да, товарищ капитан, Ерема он, лейтенант истребитель, летает на И-16.
— Ошибаешься брательник твой, уже в старлеи выбился, и летает уже второй – третий день на юнкерсе, ах да еще и медалью его наградили, и вообще придем на базу там его и увидишь.
У Васька, так зовут младшего Никифорова, полные штаны радости, как же брат и жив, и не в плену, а еще и старлей и медаль получил. Да и самое главное сегодня он сможет его увидеть, рассказываю ему о КВ стоящем невдалеке, в лесу. Тот радостно хрюкать, мол он ради встречи с братцем готов бронепоездом в одиночку ворочать.
Ну и мы дали ходу, тем более Фатхула говорит до танка километр, не более, у нас блин крылья появились, и моторы по тыще лошадиных сил на брата. Минут пятнадцать и Васёк чуть ли не целует КВ-шку, быстро откидываем маскировку с танка и всей толпой рванули в него, из пушки танковой никто стрелять не умеет. А нам и не нужно, Фатхула как самый меткий сел за курсовой пулемет, и кинув клуб черного солярочного дыма, мотор взревел.
Как притаившийся тигр стремительно бросается на какую-нибудь косулю, танк вылетел из кустов и ревя железным сердцем, нет скорей металлическим нутром, рванул к дороге. Практически выпрыгнув на дорогу, танк сделал пол-оборота и взяв нужное направление, полетел вперед, на помощь нашей базе, в той стороне приглушенные ревом мотора были слышны выстрелы и вообще канонада.
На танке, гораздо быстрее, чем пешком, и более внушительно, с наибольшим рейтингом мы вторглись в кучку немецкого транспорта. Немчура видимо оставила свои тачки здесь под охраной и сами рванули в лес, раздавив два или три грузовика и постреляв из пулемета охрану, мы полетели дальше к лагерю. Я еще через люк добавил сперва гранату, в немецкую кучку, устроившую тусняк за опельком, потом весь магазин туда же, скажем не контрольный выстрел, а контрольный магазин. И тут вижу, что немцы залегли вокруг лагеря и пуляют туда, кричу приказ Ваську:
— Васек влево пятьдесят метров и оттуда поворот влево.
Васек выжимает мощь из нашего железного мастодонта, Акмурзин пуляет из курсового по немцам. Само собой немцы в афиге, полный аут у них, подправляю курс нашего сухопутного дредноута. А Васек давит немцев по живому, те вскакивают и пытаются бежать, но Акмурзин не дает, да и с базы отвечают из немецкого МГ. Продолжая хардкор, мчимся вперед, немцы чувствуют себя цыплятами против кабана, а еще Акмурзин перекрестил очередью, какого-то майора, это вызвало отпад. Абдиевские броневики тоже взялись, как говориться, откуда не возьмись, и тоже добавили жара. Послышалось многоголосое ура, пехота рванула в штыковую атаку, на деморализованных питомцев Гитлера, довершая разгром.
Командую Ваську, что бы он разворачивался, нам надо назад, что бы, ни один немец не вырвался, из капкана. Никифоров лихо развернулся, и втопил педаль газа (ну или что там) и танк понесся в обратный путь, по пути делая из панически бегущих немцев натюрморты. Наконец перегнав (местами перестреляв) немчиков разворачиваемся на дороге, и ждем, рядом появляются броневики, и оба синхронно разворачиваются по бокам от нашей махины. Останавливаются в метрах 40–50, один само собой справа, другой слева, прочесывая изредка отходной путь немцев. Те увидев технику, по моему притаились, уже-то темнеет, а жить хочется всем. Грянуло ура, и стрекоча автоматами, пулеметами, трескуче раскалывая вечер залпами винтовок и карабинов, на немцев рванули наши пехотинцы.
Бой догорает, раздаются последние выстрелы, местами бойцы работают штыками, докалывая из милосердия зольдатиков, мы же их к нам не звали. Затем начинается зачистка остальных окрестностей, и постепенно на волю выводятся из захованок последние немчурбасы. Всех собирают в кучу, один из них капитан, то есть гауптман, он дрожит, не ожидал суперменш, что его войско какие-то уберменши отымеют, скашиваю глаза и понимаю, почему дрожит немец. Рядом стоит Йигитали, и чистит пучком травы, какой-то страшенный клинок. Такое ощущение, что у этого оружия папа был ятаганом, а маму звали катаной. Ах да, еще у катаны еще, и любовник был, которого вовсе серпом звали.