Страница 40 из 65
Я побежал к штабу, отправив вестового поднимать Иваново-затейниковцев и Абдиевские броневики в ружье. Войдя в штаб (шалаш центровой) доложил полковнику, о сообшении и попросил разрешения вести туда группу захвата. Полковник спросил, сколько и чего я хочу собой взять.
— Товарищ полковник возьму с собой три грузовика с бойцами первой роты второго батальона, два ганомага, косилку и четыре броневика вместе с самим Абдиевым. Броневики для поддержки, ну и на всякий случай вдруг еще какая колонна, вот и прикроют нас.
— Хорошо и рацию с собой одну, и если что-то экстраординарное, сразу радировать нам.
— А тогда к радистам отправьте Муллабаева из второго роты первого батальона, я донесение на узбекском буду отправлять.
— Хорошо, все идим и зря не рискуй сынок, — от этих слов Анисимыча у меня аж в горле запершило.
— Хорошо батя, — сказал я, и вперед к начтылу выбивать срочно все необходимое от горючки до патронов и гранат. Начтыл ко всему выданному, хотела добавить себя, но я прикрикнул, что не на блядки идем, а на бой. Подошедшие бойцы первой роты под командованием летуна Кравцова, начали грузить имущество в машины, потом минут через пятнадцать колонна вышла из расположения, кстати, Круминьщ увязался с нами, и я не смог его оставить. Пусть едет.
Через час мы уже были на месте, которое прикинули с Анисимычеем. Броневики замаскировали в метрах 20–30 от дороги, среди деревьев, за ними сели пообедать, выставив охранение. Прошло еще полчаса, обедать закончили даже те, кто в охранении стоял, но фрицев пока не было. За это время я расположил полукругом бойцов в засаду, окружив место предполагаемого нападения. Все чуть-чуть подмаскировались, и проскрипевший на телеге дедок, с двумя внучками, ничего не заметил. И вот послышался рокот моторов, это ехала скорей всего та самая колонна, и я осмотрел ПаПаШу – все в норме. Кравцов командует что стреляем, строго по выстрелу Никодимова, а того просит попасть в водителя первого БТР, через смотровое оконце. Никодимов должен первым выстрелом убить двух зайцев, первый это водитель ганомага, идущего впереди колонны через щель, второй дать сигнал нашим бойцам. Немцы-то в тылу, смотровая щель открыта, и водитель ганомага 251, не знает, что щас ему будет полный абзац, БУМС ганомаг вильнул в сторону и встал уткнувшсь в дерево на обочине. Пулеметы броневиков исковеркали тела несостоявшихся владык мира гордо кативших на мотоциклах.
И тут отдельные преставители вермахта молниеносно узнали, что значит слово ад. Со всех сторон по кабинам грузовиков, повозкам и ганомагам, полетели пули, солдаты рейха пытались выскочить из машин и укрывшись ответить агрессорам. Но кинжальный огонь не давал никаких шансов, пули из kar-98k и мосинки, пробивали борта переднего говномага, да и вдруг гранату в ганомаг, закинул ни кто иной, как Круминьш – прибалтийский берсеркер. Идущий сзади второй ганомаг, попытался тупо сбежать, но Абдиевцы шарахнули ему в борт осколочно-фугасным. И ганомаг не будучи "Тигром" послушно замолк раскуроченный, и только один зольдатик оттуда выпрыгнул, но на землю упал с целым десятком пуль от пулемета БА-10. Немцы тоже стреляли, но они нас не видели и не ждали, а сами у нас как на ладони, и наш огонь был эффективней, еще минуты три стрельбы и последние три вермахтовские белокурые бестии подняли ручки в холм (в гору то есть).
В это время с последнего грузовика (бюссинга) посыпались бравые солдаты неШвейки в фельдграу, и отстреливаясь попыталисль прорваться в лес. Ими командовал ветеран унтер, но не долго, первая же пуля Никодимова этого ветерана превратила в просто трупак. А очереди с броневиков перечернула и судьбу всего отделения решившего спасти жизнь побегом в лес. Все внезапно как утюг на голову рухнула тишина. Постанывали раненные, трое сдавшихся немцы рыдали, радуясь тому, что выжили, хрипела раненная лошадь, ржали остальные лошади, а мы начали осмотр трофеев.
Первый ганомаг на ходу, но от крови придется отмыть, второй можно сразу пионерам на металлолом, грузовики в более менее нормальном состоянии, повозки почти все (12 штук) в полном порядке. Неожиданно из кузова второго грузовика вывалились еще двое гитлеровцев, поднимая руки, Круминьш с Никодимовым быстро обезоружили и обыскали их. Затем Артур и снайпер нежно подтолкнули новоплененных к тем трем, сдавшимся ранее немчикам.
Итак, два грузовика продовольствия, причем местного, фуражирствовали суки что ли? Еще два с горючкой – бензин в бочках, и еще в одном патроны, а в шестом консервы и почта, в последнем только солдты ехали. Зато на повозках жрачка, и постельные принадлежности с обмундированием. Сразу передаем шифровку в штаб:
"Хаммаси яхши, кайтиябмиз" – "Все хорошо, возвращаемся"
Водителей в рейд брали с запасом, и потому быстро грузим тушки немцев, заводим машины, бойцы имеющие опыт вождения лошадей, на повозки и уходим, разкоцанный ганомаг цепляем буксиром к "Бюссингу" (на запчасти) и вперед. Отделение бойцов расчищает, подметает дорогу, затем садятся на Опель и в сопровождении броневиков догоняет нас.
На максимально возможно скорости уходим от места подляны, за последним БА-10 поднимая пыль, но скрывая следы, волочится нормальненькое такое деревце, чуть больше самого БА. У нас трое раненных (Круминьш тоже словил от немцев) и двое убитых, то ли немцы попались меткие, толи пацаны под шальные попали. И через полтора часа, мы уже в расположении (полчаса потратили на раздевание захоронение немцев) своих похороним на базе.
Ну да, подводы остались, у них, у лошадей крейсерская скорость 10 км в час, они потихоньку едут сзади, для охраны им оставили два отделеня бойцов с двумя ДП и одним МГ. Сам я лошадей боюсь, хоть и живу в аграрной стране, и видел их не раз, но чаще на грузовиках. Ну у нас богатеи (сельские) дают улак (козлодрание), ну примерно как россиские богатеи приглашают голливудских звезд, так и наши понтуются улаком. Какие-то призы (вплоть, до новенького ланд-круйзера) назначают победителям и т. д. короче понты. Вот улакчи (козлодранцы) и возят своих лошадок, на механической тяге, от улака к улаку (раньше на Газелях возили, теперь возят на Хёндай-Портере, он дизельный и экономичней).
Но ближе 10 метров я раньше лошадок не видал, максимум как-то на осле проехал метров двадцать (этот смирный тупорыл, всех безропотно возит, а меня скинул скотина), зато у меня драйва полные штаны были.
Извините, за отступление, тут Кравцов уводит грузовики к начтылу, и начинается бовой крысизм, Манюня собственноручно пересчитывая трофеи, заносит их в свои гроссбухи.
Я же иду к полковнику, у него заварен ароматный чай от вермахта, и попивая чаек, я рассказываю ему, что и как. Полковник одобрил наши действия и признал неплохой нашу статистику 28 немцев против 2 наших, плюс пятеро в плен. Неплохое сальдо (дебет-кредит), но пацанов жалко, за них не было бы жалко и сотни фрицев. Маша закончив прием материальных ценностей (лошадиная колонна, еще в пути), бежит ко мне, и осмотрев да ощупав, признает что все на месте. И тащит к себе в палатку (шалаш, то есть) там уже готово угощение (Гороховый суп и гречневая каша). И помыв руки, сажусь за ужин, разволновавшаяся за меня Мариша, ухаживает за своим мужиком (добытчиком) в стиле восточных женщин, а я не против, почему б не поборзеть, раз разрешают.
После ужина я уж сам, наглея, предлагаю Мане, пойти в опель, и взяв два одеяло (одно под, другое над) тяну ее, она не против!
И тут облом, водители кобыл прибыли, с своими "ферарями", пришлось Маняшке снова свалить в темпе, но через час она вернулась.
Идем к машине, садимся в нее, опять завожу жопель и по вчерашней колее мы едем в лес, на наше место. Вместе с Маней сперва расстилаем брезент, который лежал в кузове, сверху одеяло, и раздеваемся. И тут начинается самое интересное, но время дозволенных речей окончилось, и потому до завтра читатели, Мань иди ко мне…
8 июля 1941 года где-то в Белоруссии (точнее, в 50–70 км от Брестской крепости)
Просыпаюсь от вкуса сладких губ, ого с утра меня целуют, надо глазки протереть, вдруг о ужас какой ЛГБТ присосался. Нет, открывая глаза, слава богу, вижу Маняшу и отвечаю также страстно и нежно, ну и само собой как же без утренней "пробежки". За часик "пробежались" стандартно два раза, теперь встаем, одеваемся, и я спрыгиваю с борта с канистрой воды в зубах. Ставлю канистру и еле успеваю поймать прыгнувшего начтыла, опять встречаемся губами, но баста на сегодня, аля геркум аля гер (может написано неправильно, я не лягушист, и ни разу, ни парле, ни ву франсе). Сперва поливаю Мане, она как говорится топлес, и азартно умывается, колыхая этими самими топлесами, затем вытирает насухо топлесы (ну и все остальное тоже). Затем, одевшись, она начинает поливать мне, бррр пытался по ее примеру помытся "топлес", а вода-то холодная. Ну, наверно тысячи лет проживания предков в холодных краях (Ленобласть, вам чай не Дубай), помогли ей обморживеть. Но я держу марку и с улыбочкой умываюсь холодющей водой до пояса (я-то южный фрукт, у нас поздней осенью вода на улице и то теплее).